— Ивор! — возглас вытянул его из темноты горя и вернул к настоящему, в своё тело.

Стрела прилетела совсем рядом с его ногой. На помост выскочил Витарр и прикрыл друга щитом.

— Витарр, она…

Витарр бросил быстрый взгляд на королеву и всё понял.

— Нужно уходить. Сейчас же!

Ещё одна стрела свистнула рядом и убила бы Ивора, но отскочила от щита, вторая царапнула Витарра по плечу, третья попала ему в ногу, и он со вскриком присел на колено.

— Витарр!

— Уходи!

Толпу с площади почти вытеснили. Богатая карета канцлера уезжала прочь в сторону дворца. Трое стражников забрались на помост и устремились к раненому Витарру. Ивор вскочил на ноги и хотел броситься на помощь, но Витарр оттолкнул его прочь.

Ивор упал с помоста и покатился по горячим камням. Колени больно ударило. Плечи болели. Ладонь угодила в пятно крови. Ивор тяжело поднялся и успел увидеть, как Витарр отбивался щитом от стражников, как схватил одного из них медвежьей хваткой, но другие уже занесли над ним мечи.

Время замедлилось, увязло в паутине. Каждое движение, каждый взмах казались долгими и растянутыми. Витарр выгнулся всем телом, а лицо исказила гримаса боли. Ивор оглох. Он не слышал ни шума толпы, ни своего окрика, ни голоса Витарра. Только его губы еле шевелились, и Ивор смог разобрать единственное «Беги», прежде чем его друг завалился на бок и прикрыл глаза.

— Витарр! — смог прокричать Ивор, и время возобновило свой бег. Приглушённые краски и свет ударили в глаза. Громкие звуки ворвались в уши.

Двое стражников направились к Ивору. Рядом просвистела стрела.

Ивор с рвущимся на части сердцем оставил друга на растерзание врагам и кинулся прочь. Остатки горожан метались из стороны в сторону, не зная, куда бежать. Ивор несколько раз отчаянно свистнул сигнал отступления, не зная, слышит ли его хоть кто-нибудь из друзей.

Королева мертва. Витарр мёртв. На площади тела сотен людей. Битва проиграна.

Комментарий к Глава 34. Стихия

Следующая глава последняя

========== Глава 35. Завещание королевы ==========

В подполье чугунным грузом давило уныние. Ещё вчера все горели боевым духом, а сегодня отчаялись настолько, что сидели в коридоре, на полу, по углам и плакали без стеснения.

Королева мертва. Витарр мёртв. Торн мёртв. Мертвы ещё тридцать семь товарищей. Тридцать, включая Ховара и Дани ранены. Талия плачет, перевязывая их раны. Вода в бадье алая от окровавленных бинтов.

Ивор сидел на косой крыше, свесив ноги, и смотрел на огоньки Этерны. Ночь принесла прохладу близкой осени. Плащ лежал на коленях. Пальцы непроизвольно гладили вышитый на изнанке белый цветок.

Позади шаркнули шаги. Адам присел рядом.

— Ты не виноват. Вы всё сделали правильно… но они оказались сильнее.

— С чего ты решил, что я считаю себя виноватым? — буркнул Ивор.

— Потому что мне это знакомо — потерять наставника и друга. И когда мне сказали, что я не виноват, стало легче. Королева сказала это мне, — Адам сжал в ладони женскую замшевую перчатку.

— Почему ты ввязался в это?

— Хотел постоять за справедливость. Ради этого я стремился стать рыцарем, и у меня был перед глазами хороший пример. Когда его не стало, вся изнанка сразу показала себя.

— Поэтому ты ушёл?

— Да. Мне нужно было подумать.

— А королева? — Ивор кивнул на перчатку.

— Я не защитил её. Тогда в первый раз. Я выбрал подчиниться приказу короля… и, наверное, спасти свою жизнь. Я не считаю рыцарями людей, которые творят бесчинства и ведут себя как разбойники. Мне казалось, что я замарал себя. А королева дала мне шанс смыть свой позор в бою и спасти Адамант.

— У тебя слишком идеальное представление о мире и рыцарях. По мне так они просто парни в железе. Такие же придурки, как все.

— Моя вина, что не хотел взрослеть. До последнего надеялся, что прожить свою жизнь праведно возможно. Может, и сейчас надеюсь. Поэтому я ушёл.

— А здесь решил предаться мечтам?

— Поэтому я пришёл.

— И мы провалились…

— Ты не виноват, — снова повторил Адам. — Противников было больше, засад было больше, а королева… Когда начался хаос, казнь остановилась. У тебя почти получилось. Но потом я видел, как канцлер крикнул палачу закончить дело. Ты просто не успел.

— И Витарр погиб, спасая меня. Он мне… был как брат. По-хорошему, при всём моём поведении это меня должны были пристрелить и прирезать уже сколько раз. Но мертва моя невеста, мертвы мои друзья, мертва Микая и мёртв Витарр, а я почему-то ещё жив. Канцлер на троне, сопротивление разгромлено.

Ивор продолжал говорить. Нести чепуху. Задавать бессмысленные вопросы. Ему нужно было с кем-то говорить. Слышать чей-то голос — чей угодно… чтобы земля не манила внизу.

— А тут ты не прав, — заметил Адам.

— Как это?

— Когда командир погибает, твой долг — подхватить его знамя, а не падать на колени в слезах, — сказал Адам, и Ивор с удивлением посмотрел на него. — Ивор, кто, по-твоему, сейчас сидит внизу, плачет, но зализывает раны? Сейчас ты не должен сидеть тут и жалеть себя. Я с вами недолго, но успел понять, что у сопротивления был не только Витарр. У них был ты. И ты ещё жив. Они ещё живы. Как лидер ты должен воодушевить их.

— На что?

— Не сдаваться, — прозвучал сзади голос.

В чердачном люке показалось решительное лицо Талии. Она опёрлась на деревянные бортики и неуклюже забралась на крышу. Затем достала из-под платья на груди две бумаги и протянула их Ивору.

***

За окном зияла непроглядная ночная бездна без единой звезды. К вечеру ясное небо заслонили тяжёлые тучи и полили разгорячённую столицу мелким дождём. Кто-то говорил, что боги прилетели взять под крыло душу Микаи Валдис и оплакать её.

«Не слишком и велик плач», — подумал Генрих и устало повалился в мягкое кресло. Белые шёлковые перчатки полетели на стол. Брошка с золотой змеёй бережно скрылась в шкатулке. Шейный платок ослабил свою хватку. Некстати возникла мысль о шёлковой петле.

Похороны уже должны были закончится. Больше Микая Валдис не вернётся в этот дворец. Её внесли в склеп её предков и намертво запечатали дверь. Больше там некого хоронить… так же как в склепе Канвальдов, Холденов, Уэзерби, Алланисов и других.

Дворец сделался невероятно тих, словно сам был склепом. Только здесь, в отличие от кладбища, ещё заиграет музыка. Свет сотен свечей засияет в тронном зале среди шелков и бархата, когда будут короновать нового монарха.

Осталось только вписать имя Генриха в родословную его настоящего отца. Оригинал книги в библиотеке можно и утерять. Богам не на что гневаться. Генрих ведь напишет правду. И тогда Адамант, не успев оплакать потерю Благословенной крови, вновь обретёт её представителя.

«Слухи», — царапнула Генриха мысль. Микая успела уколоть его в последний миг. Мятежники воспользовались её речью на суде и устроили побоище. Глупцы. Чего они добились, кроме сотен смертей? Городская площадь выглядит как поле боя. После такого легко убедить, что мятежники — обычные преступники. Может, их Норсленд нанял, чтобы раскачать обстановку в стране? Такая история вполне сгодится для черни.

Стройные свечные огоньки в канделябрах тянулись вверх и разгоняли мрак комнаты. В горле пересохло, и Генрих позвал слугу, но никто не отозвался. Он нахмурился, крикнул ещё раз, и явилась Линн.

— Кроме тебя, никого?

— Нет, лорд канцлер.

— Принеси мне лучшего вина. Сегодня великий день.

Линн ничего не ответила и вышла, только глаза метнулись в сторону.

Сегодня не осталось преград. Не осталось врагов. Арчи не будет будоражить дворец своими выходками и портить репутацию. Микая не будет плести интриги и втаптывать в грязь его дары.

Генрих чувствовал странную лёгкость. Прежде он так желал эту женщину, а теперь словно снял с сердца груз. Отказался — и стало всё просто. Никаких окольных путей. Дорога к трону пряма и устлана ковровой дорожкой и цветами.