- Ты не посмеешь, - прохрипел Драко в ответ. Но Поттер только саркастически хмыкнул.

- Посмею. Вот увидишь.

И Драко увидел.

Через неделю он понял, что ему не выжить. Ему не перенести всего того, что приготовил старинный школьный враг, в одночасье ставший национальным героем. Даже самый выносливый организм имеет свой предел прочности, а Драко Малфой отнюдь не был самым выносливым. Он понял это и пожелал себе скорой Смерти. Только чтобы не мучиться больше, не терпеть боли, унижения и насилия. Поттер был прав – некому будет придти и спасти его. Никого не осталось. Еще через сутки Драко осознал и другое.

Умереть ему тоже не дадут.

*

Ночью Драко не спит.

Впрочем, он давно уже не спит в общем понимании этого действия. Вместо сна он проваливается в зыбкую нереальность, в которой Поттер все продолжает мучить его. Единственное отличие от того, что происходит на самом деле, это то, что Драко видит все происходящее со стороны. Не как бы со стороны, как бывает, когда погружаешься в гипнотический транс, а на самом деле со стороны.

Он стоит возле окна, скрестив на груди руки и склонив голову к левому плечу. На его тонких губах усмешка, но в глазах горечь застыла ледяной коркой. Даже во сне Драко знает, что ему не выбраться, и поэтому остается только наблюдать.

И он смотрит.

Худое тело в цепях, состоящее, кажется, только из углов и выступающих костей. Нет – еще из синяков и кровоподтеков. Светлые волосы стали грязными до такой степени, что кажутся на два или три оттенка темнее, чем есть на самом деле. Драко смотрит, но не узнает себя. Это сломленное избитое существо просто не может быть им. Ему должно быть очень больно, но Драко сейчас не чувствует боли. Значит, это не он. Сознание точно так же сломлено и отказывается воспринимать происходящее.

Это не его тело Поттер режет острым длинным ножом. Движения точные и аккуратные, и невольно Драко задумывается, где он мог получать подобные навыки. Уж конечно, не в Хогвартсе. Единственный предмет, где подобному можно было научиться, это зельеварение. Но у Поттера с ним всегда было неважно. Может быть, он научился этому у своих маггловских родственников? В школе ходили слухи, что Поттеру там жилось совсем несладко.

Плевать.

Поттер отворачивается и подходит к окну. Теперь он стоит прямо перед Драко, лицом к лицу, но не видит его. Для него Драко сейчас висит в цепях и истекает кровью. Но сам Драко знает, что это не так. Это всего лишь его тело, а он сам подается вперед и всматривается в лицо Поттера. В его глаза.

Снова.

Облегчение.

Это то, что Драко видит там, в прозрачной зелени. Облегчение, как будто внутри распрямилась туго свернутая пружина, и нервное напряжение отпустило, наконец. Поттер уже забыл о своей жертве, он просто наслаждается душевным равновесие и покоем. Он водит пальцем по лезвию ножа, как будто ласкает. Как будто это не сталь, а податливое тело, способное отреагировать на самое легкое прикосновение. И вдруг подушечка соскальзывает, и кровь Поттера мешается с кровью Драко. Несколько секунд Поттер смотрит на ранку, а потом прикусывает пальцы таким знакомым жестом.

Драко меняет положение тела, и невидимые цепи впиваются в запястья и лодыжки. Вот сейчас, стоя у окна, он чувствует боль, потому что она стала его частью. Он почти не помнит, когда ее не было, когда она не грызла его постоянно и бесконечно. Драко стонет, и картинка плывет, смазывается, как бывает всегда, когда он близок к потере сознания. Но сейчас он знает, что это не обморок. С очередным стоном он проваливается в темное.

Первое, что он чувствует, это прикосновения. Он вздрагивает и инстинктивно пытается отстраниться, но эти касания несут не боль, а облегчение. Секунду спустя Драко понимает, что кто-то прохладной влажной салфеткой стирает пот, кровь и слезы с его лица. Стирает следы ему мучений, следы преступления Поттера. Потом его голову приподнимают, осторожно поддерживая под затылком, и в горло вливается чистая вода. Драко жадно пьет, пока не отняли, и едва не захлебывается.

- Не спеши. Я принесу еще, если будет нужно.

Утолив жажду, он бессильно откидывается на обнимающие его руки и шепчет:

- Спасибо… спасибо… моя девочка.

Огромные светлые глаза, опушенные густыми ресницами. Белые волосы заплетены в длинную косу с кисточкой на конце. Почему-то эта кисточка – самое яркое пятно в жизни Драко за последнее время. Если, конечно, это можно назвать жизнью. Тонкие руки сильнее, чем кажутся. Или это Драко так ослабел… истончился? Или он просто не помнит, что значит быть сильным?

Луна Лавгуд приходит к нему каждый раз, чтобы принести свежей воды и хоть какое-то утешение. Ее короткие визиты – единственное, что не дает Драко сломаться окончательно. Иногда она кажется Драко ожившим чудом в его нынешнем беспросветном существовании. Она отводит со лба слипшиеся сосульками длинные пряди, и Драко овладевает иррациональное чувство стыда. Он стыдится себя за грязные волосы и порванную одежду, за невозможность помыться и измученный вид, за судорожные всхлипы, которые иногда вырываются из больного горла, и за то, что Поттер делает с ним. Драко не знает, насколько Лавгуд в курсе происходящего, но это ничего не меняет. Так странно… в школе он не то чтобы не замечал ее, а просто не помнил о том, что она есть. А сейчас Луна составляет половину его жизни.

- Ты была осторожна? – спрашивает Драко встревожено, - Он не видел тебя?

Он – это Поттер. Мерлин знает, почему Луна еще не попалась. Или даже Мерлин не знает.

- Его нет. Он уехал в гости к… друзьям.

Драко кажется странным, что у садиста Поттера есть кто-то, кто может называться его друзьями. К такому чудовищу нельзя питать теплые чувства. Даже нищеброд Уизли должен это понимать. Даже грязнокровка Грейнджер. Или они не видят? Не знают, какой он на самом деле, их обожаемый спаситель магического мира? Но ведь Лавгуд здесь, напоминает ему голос того Драко, которые обычно стоит у окна, скрестив руки и склонив голову, она здесь, и не думай, что ради тебя.

Не ради него, это точно. Он вообще не знает, что она здесь делает.

*

К тому моменту, когда Луна, разбив темноту, появилась впервые, Драко уже окончательно потерялся во времени. Он не знал, прошло ли с момента пленения несколько дней или несколько месяцев. Даже по реакциям своего тела он не мог сориентироваться, потому что они как будто замерли. Ногти и волосы не росли. Однажды Драко подумал, что если бы он был девушкой… в физиологическом смысле… то ежемесячных кровотечений тоже не было бы. Мысль вызвала у него истерику, одну из тех, которые он не мог контролировать и которые всегда заканчивались тяжелым горячечным забытьем. Именно из такого состояния и вывела его Лавгуд, когда появилась впервые.

Он увидел светлое пятно и решил, что от нервного напряжения у него начались галлюцинации. Потом зрение немного прояснилось, и появились большие светло-голубые глаза и немного отстраненная полуулыбка. И кисточка на конце косы, лежавшей на плече девушки.

- Кто ты? – губы словно одеревенели. Драко пришлось сделать усилие, что задать вопрос.

- Ты меня не помнишь? Я Луна Лавгуд.

Он не помнил. В этих неравных промежутках между качаниями маятника и пытками мысли вообще путались и сбивались, как сумасшедшие.

- Что ты хочешь?

- Я пришла посмотреть, как ты.

Ситуация была абсурдна, и именно это подтолкнуло Драко задать следующий вопрос.

- Ты можешь вытащить меня отсюда?

- Извини… нет. Ты нужен Гарри.

- Зачем?

Она не ответила, только улыбка стала печальной. Потом Драко еще десятки раз будет спрашивать об этом, но так и не получит ответа.

Луна дала ему напиться и обтерла его лицо мягкой тканью. Драко просил залечить хотя бы самые тяжелые травмы, хотя бы успокоить боль, но она с виноватой улыбкой ответила, что не может. Не должна. Это вызвало у Драко приступ слепой неконтролируемой ярости, в которой бессилия было больше, чем агрессии. Лавгуд молча выслушала все его крики и ушла только тогда, когда он смог успокоиться. Насколько вообще в его положении можно было оставаться спокойным.