– Так что не нужно разыгрывать передо мной представление. Я знаю, что все вы в одной связке. Из этой комнаты я уже не выйду. Безумная магичка взбунтовалась и была убита! В отчёте наверняка запишут что-то в этом роде. Или нет, – Майяри, казалось, что-то вспомнила. – Нет, наверное, не сейчас… Я запуталась! – с досадой простонала она и уткнулась лбом в стол.

Данетий Трибан чувствовал себя совершенно сбитым с толку. Сложно было поверить в полубредовое заявление подозреваемой. Она явно не осознавала, что творит. Её взгляд лихорадочно горел, язык путался, и она сама явно путалась в своих словах. Но вера в Одаша тоже пошатнулась.

Оборотень со страхом смотрел на следователей, глазами умоляя их не верить злой девке. Видимо, он уже очень сожалел о своей любви к привиранию и готов был на коленях доказывать свою невиновность.

Шидай задумчиво почёсывал правую бровь и смотрел в пол. Харийд продолжал нависать над девушкой и мрачно глядеть на харена. Тот же не отрывал глаз от спутанных волос девушки.

– Взять под стражу обоих, – распорядился он.

– Господин! – охнул Одаш.

– Подготовить отдельные камеры? – деловито уточнил данетий.

– Нет, – Ранхаш покачал головой. – Выделить комнаты и оставить под стражей. До выяснения всех вскрывшихся обстоятельств мы не можем запирать их с остальными преступниками.

Данетий поморщился, едва не сказав, что очень даже могут.

Майяри тихо всхлипнула и повернула голову набок. Стало ясно, что она спит, но спит беспокойно. Харийд сглотнул и неохотно заметил:

– Стены обычной комнаты хаги не удержат. И эти кандалы тоже. Харен, всё очень плохо. Она действительно хаги. Причём ещё совсем девчонка! И теперь она может стать тёмной. Её будет тянуть к камням с неимоверной силой. Если… – голос парня сорвался на шёпот, – если она действительно не виновата, то вся её жизнь будет сломана. Я как более старший не могу позволить этого. Тёмные хаги – это бедствие!

– Я разберусь с этим, – мрачно пообещал Ранхаш. – Сегодня. Пока бери её и Шидая, и идите в камеру, где она содержалась раньше. Там есть защита от хаги.

– Мудрое решение, – одобрил Шидай и с улыбкой подступил с дремлющей девушке. – Посмотрим, что у неё с лёгкими. Так, ты пока её неси, а я за одеялами и горячей водой. Совьём ей прелестное гнездышко на тюремном тюфяке.

Харийд осторожно, словно девушка была из стекла, поднял её на руки и медленно покинул допросную в сопровождении Шидая. Данетий прихватил побелевшего Одаша за локоть и непреклонно поволок его на выход.

Оставшись в одиночестве, Ранхаш откинулся на спинку стула и, закрыв глаза ладонью, застонал.

Ранхаш опёрся локтями на столешницу и уставился в стену невидящим взглядом. Произошедшее слегка выбило его из равновесия, и перед внутренним взором всё ещё стояла измождённая девчонка с воспалено горящими глазами. Увы, он был вынужден согласиться с преподавателями санаришской школы магии: она не была похожа на безжалостную убийцу. Ранхаш часто встречал среди преступников тех, кто выглядел невиннее детей. Он знал, какой обманчивой может быть внешность. Но здесь его интуиция, которой оборотень привык доверять, подсказывала, что он что-то упустил, чего-то не учёл.

Заявление Амайяриды звучало слишком бредово, чтобы относиться к нему серьёзно, но Ранхаш не стал его отбрасывать. Порой самые несуразные детали оказываются важными элементами восстанавливаемых событий. Просто не всегда сразу получается сложить их правильно. И что в итоге он имеет? Двух подозреваемых, один из которых так болен, что допрашивать его нет смысла, а второй ранее значился как свидетель. Теперь они оба – и подозреваемые, и свидетели. Причём девушка в будущем… нет, уже сейчас аукается большими проблемами.

Если она действительно станет тёмной, это может вызвать сильное недовольство со стороны общин хаги и даже обвинения. Она была невменяемой, её обвиняли, давили на неё и по итогу вынудили защищаться и доказать свою невиновность самым эффективным способом. А если она ещё окажется и невиновной – Ранхаш допускал и такое развитие событий – то всё станет ещё хуже. И харен чувствовал себя ответственным за это.

Ему нужно было сразу догадаться, что с ней что-то не так. Большая сила, хвалебные отзывы о способностях со стороны преподавателей, отсутствие в общежитии на месте взрыва печатей, ловкое исчезновение… Он позволил убедить себя, что она просто очень сильный маг, что встречается не так часто. А вот хаги…

Ранхаш выпустил сквозь сжатые зубы воздух и погладил занывшее колено. Хаги встречались чаще, но не всегда можно было понять, что это хаги. Представители этой расы были большими любителями скрытности. Конечно, их сложно винить в этом, ещё три сотни лет назад в законодательстве Салеи не было запрета на охоту на них. Хаги, внешне очень похожие на людей и по физическим способностям мало их превосходящие, пробуждали в сердцах представителей других рас жадность своими способностями. В разные времена от них хотели или богатства, или силы.

Создатель хаги, наверное, не любил своих детей, раз дал им способность чувствовать и находить драгоценные камни. Алмазы, изумруды, опалы, сапфиры – все эти камни будоражили жадное воображение и горячили алчные порывы. Хотя, вероятно, что в момент создания народов ещё не существовало такого низменного явления как жадность, и боги ещё не были с ним знакомы.

Хаги называли детьми земли. Их невероятная сила, чем-то похожая на магию, которой были одарены другие расы, всегда была с ними. Им не нужно было призывать и контролировать свои способности печатями, словами, ритуалами или жестами. Они управляли своими силами интуитивно, с рождения учась понимать их. Казалось, что с такими возможностями хаги были обречены стать хозяевами мира. Но стали предметом алчности других рас. Их искали, отлавливали, выкрадывали детей, чтобы вырастить из тех послушных добывателей вожделенных камней или могущественных помощников. А эпоха Лихорадки Сил, что одно время сотрясала Салею, даже породила хаггаресов – охотников на хаги, которые, не имея магических сил, были способны своими печатями приманивать силы мира и использовать их в своих целях.

Всё это вынудило хаги стать затворниками и тщательно скрывать свои общины. Но у столь щедро одарённой – или проклятой – расы был один существенный недостаток. Им нельзя было прикасаться к драгоценным камням.

Ранхаш откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и прикрыл глаза, вспоминая всех хаги, что ему довелось встреть за свою жизнь. Многие из них, в отличие от того же Харийда, скрывали своё происхождение. Им было проще притвориться магами средней руки. Отличало их от настоящих магов только то, что они никогда не носили амулетов с драгоценными камнями. Любой драгоценный камень, соприкоснувшись с кожей хаги, становился частью его тела. При этом силы хаги увеличивались и просыпалась жажда. Жажда всё новых и новых сил. Камни, и раньше весьма притягательные, становились ещё заманчивее. В какой-то момент хаги мог стать способным на всё, лишь бы добраться до очередного камня. История помнит события, когда обезумевшие от жажды хаги разрушали города, убивали толпы людей, ломали горы, чтобы добраться до скрытых в их глубинах богатств. К счастью, а может быть, и нет, жажда эта утихала. Чем больше камней хаги поглощал, тем сильнее каменело его собственное тело. После пересечения определённой границы засыпали все желания, и тёмные хаги уже больше ничего не хотели: ни новых сил, ни сна, ни еды… В отсутствии самых естественных желаний они умирали очень быстро.

Насколько знал Ранхаш, хаги старались удерживать своих детей, если те ступали на скользкий путь. Если же всё оказывалось бесполезно, то они сами зачищали последствия необдуманных действий тёмных хаги. Так что вряд ли старейшины общин обрадуются, узнав, что у них прибавилось проблем.

И Ранхаш чувствовал себя ответственным за произошедшее. Он допустил оплошность. Позволяя девушке беспрепятственно трогать себя, он позволил себе быть излишне высокомерным: разве могла больная девочка причинить ему вред? А оказывается, что она могла причинить вред себе, доставить беспокойство уйме народу и прибавить ему дополнительные хлопоты. Это его ошибка, он позволил себе быть слишком снисходительным. И эту ошибку нужно исправить.