Перескочив через забор, девушка быстро пересекла дворик и поднялась на крыльцо. Дверь жалобно заскрипела, и сердце Майяри дёрнулось словно бы от боли. Привязалась она. Вон, уже дом жалеет. Опять он будет заброшен и лишён заботы. Шагнув в сени, девушка увидела привязанные к потолку веники трав, заготовленные ею для травяных настоев на долгую зиму, и едва сдержала слёзы. Тёмные, видимо, никуда она отсюда не уйдёт!

Лёгкость окончательно покинула её, и Майяри мрачно потопала в комнату. Запихнув в топку поленья, девушка разожгла печь и заглянула в горшок с остывшей похлёбкой. Оранжевая гуща пахла весьма заманчиво, но аппетит не проснулся. И всё же Майяри направилась к столу, чтобы подготовить его к обеду.

Она не подходила к нему с прошлой ночи. Письмо продолжало одиноко лежать под затушенной лучиной. Майяри только свернула его из опасения, что Виидаш что-нибудь ответит: не хотелось больше ничего знать.

Едва коснувшись пергамента, девушка отдёрнула руку. Лист согрел её пальцы жаром. Всё же ответил. Помедлив, Майяри развернула письмо, и холод окатил её спину. Почерк был незнакомым.

Слова выстраивались в спокойно-ровные ряды и ложились на бумагу очень аккуратно. Но Майяри почему-то сразу бросились в глаза по-хищному острые кончики букв.

«Госпожа Амайярида, я хотел бы побеседовать с вами. Это в ваших интересах. Я назначен следователем по вашему делу. Если вам не безразлична ваша судьба – ответьте мне.

Ранхаш Вотый»

Девушка отбросила письмо и отшатнулась от стола. Кровь стремительно прилила к голове, пальцы задрожали, а во рту пересохло. С трудом сглотнув, Майяри сделала ещё один шаг назад, словно на столе не лежало безобидное письмо, а качался зловонный бахвинный паразит. Бежать! Ей нужно бежать!

Ранхаш стремительно вынырнул из сна и резко сел на кровати. Впрочем, почти тут же ему пришлось лечь обратно на подушки: затёкшую ногу прострелило болью и он едва не поморщился. В окно било высоко сидящее в небе солнце, а в спальне царило сонное умиротворение. Тело благодарно ныло и советовало поспать ещё немного: неумолимый хозяин редко давал поблажки.

Полминуты харену потребовалось на то, чтобы вспомнить о событиях прошедшей ночи и слегка взволноваться. Лицо его при этом немного оживилось, а глаза забегали по комнате, словно мужчина ожидал увидеть здесь кабинетный стол, а на его столешнице – письмо. Откинув одеяло, Ранхаш обнаружил, что раздет до портков. Одежды же нигде не было видно. Вероятно, Шидай отдал её слугам. Харен наугад приподнял подушку и обнаружил письмо под ней. Взволнованность ушла, и он, взяв лист в руки, медленно развернул его. Собственное послание исчезло, и пергамент был чист. Брови харена слегка сошлись на переносице, и он осмотрел письмо с обеих сторон, словно надеясь найти какую-нибудь подсказку.

Дверь распахнулась, отвлекая Ранхаша от его занятия, и впустила внутрь довольного собой и жизнью Шидая.

– Проснулся, – жизнерадостно констатировал лекарь. – Как спалось? Отдохнул? Я вот наконец-то отдохнул, – последнее прозвучало с лёгкой укоризной, как намёк на то, из-за кого он не имел возможности отдохнуть раньше.

Ранхаш лишь мрачно посмотрел на него, что нимало не смутило мужчину.

– Я просил больше так не делать, – холодно напомнил он.

– Я тоже о многом просил, – не усовестился Шидай. – Если ты сам игнорируешь чужие просьбы, не ожидай, что к твоим будет больше внимания. Как нога?

– Хорошо.

– Правда? – засомневался лекарь и, опустившись на кровать, накрыл ладонью коленную чашечку господина.

Сильные и чуткие пальцы сноровисто ощупали её, а также ногу выше и ниже. Короткие всплески боли вспыхивали под кожей, но на лице Ранхаша это никак не отражалось. Впрочем, на реакцию господина Шидай и не ориентировался.

– Шрам потом нужно будет убрать, – лекарь обрисовал пальцами края багрово-белой области, которая занимала всё колено, наползало на бедро и голень.

Это было всего лишь небольшим свидетельством того, что когда-то нога была почти оторвана.

– Всё же, Ранхаш, ты везунчик, – усмехнулся Шидай. – Встретить на болотах лекаря, который оказался способен враз справиться с такой раной… А ведь мог бы совсем без ноги остаться.

Ноздри Ранхаша недовольно шевельнулись. Тема была под запретом, но Шидаю было сложно хоть что-то запретить, и он нет-нет да и вспоминал события трёхмесячной давности, когда они занимались облавой на Гава-Ыйских болотах. Разбойники так сильно там расплодились, что, осмелев, начали устраивать набеги на ближайшие поселения. Ранхаш вместе со своим отрядом теней был отправлен на устранение этой проблемы.

И болота едва не забрали его. Преследуя разбойников, он натолкнулся на одно из болотных чудищ. Оно не разбирало, кто истинный злодей, и, раскидав и преследователей, и преследуемых, скрылось. Ранхаш плохо помнил, что было дальше. Ужаснейшая боль туманила рассудок. Он пытался подняться, но не мог. Что там было с ногой, он тоже не помнил, но Шидай утверждал, что нога должна была быть почти оторвана. Страшные повреждения и болота вокруг.

Откуда она там появилась? Шидай осторожно выражал сомнения в её существовании – всё же Ранхаш тогда плохо воспринимал действительность – но харен был уверен, что его нашла девушка. Что за девушка? Почему она была одна? И как она смогла справиться с раной в одиночку за такой короткий срок? Лекарь всё же думал, что была она не одна. Он знал только одного лекаря во всей Салее, способного справиться с подобными ранами в одиночку. И это был личный лекарь хайнеса.

Несмотря на то, что увиденное сохранилось в памяти харена лишь мутным образом, тот испытывал уверенность в том, что его спасителем была девушка. Шидай был поражён тем, с какой горячностью Ранхаш пытался разгадать тайну своего спасения, но ни среди разбойниц, ни среди жительниц ближайших поселений он не нашёл никого, кто мог бы соответствовать его смутным воспоминаниям. А тайны Ранхаш не любил.

К тому же в этой истории было нечто совсем странное. Когда харена обнаружили, рана на его ноге была залечена не полностью: отсутствовала кожа и связанные с ней мелкие кровеносные сосуды. Вместо них рану покрывал толстый слой оранжевой мази. И под этой мазью стремительно росла новая плоть. Завораживающее и жуткое зрелище. Эта тайна также осталась полностью неразгаданной.

Но как бы там ни было, Шидай был благодарен неведомому помощнику или помощникам харена. Одна из связок была сращена неправильно, но нога сохранилась. В иных обстоятельствах всё могло сложиться хуже. А связку Шидай уже потом поправил.

Но это было, по заверениям самого лекаря, неблагодарным и бесполезным трудом: господин совершенно не пытался соблюдать предписания и начал ходить на три недели раньше, чем того бы хотел Шидай. Только сращённые связки и мышцы не выдержали такого обращения, и теперь Ранхаш рисковал остаться хромым на всю жизнь. И это мало его волновало.

Ранхаш вывернул колено из пальцев лекаря и поднялся.

– И куда мы сегодня? – полюбопытствовал Шидай.

Помедлив, харен всё же ответил:

– К данетию городской стражи, а потом в сыск.

Шидай поморщился и страдальчески протянул:

– Стар я для всего этого…

Когда харен через полчаса спустился вниз, его уже ждал накрытый к обеду стол. Завтрак он благодаря Шидаю проспал. Но, шагнув в столовую, Ранхаш резко остановился и вперился взглядом в сидящего за столом мужчину. Невысокого, хорошо сложенного, с прямыми серыми волосами до плеч и жёлтыми глазами. Типичный Вотый! Ещё и смазливый. Причём красота его была чувственная, отдающая сладострастием.

Мужчина непринуждённо работал вилкой и ножом и выглядел весьма довольным. Ранхаш медленно повернулся и посмотрел на Шидая почти с яростью, чем изрядно того повеселил.

– А я-то причём? – тихо спросил лекарь, хотя лукавая улыбка заставляла сомневаться в его искренности. – Это же не лично ваш дом, здесь могут остановиться и другие члены семьи.