– Другого все равно нет. – Согласилась Ниса. – И я не против здесь прогуляться. Если не знать обо всех этих твоих синоби, то здесь очень красиво и тепло. Настоящее лето, а я больше всего на свете люблю лето.

Тропа плавно петляла, уводя путников все дальше и дальше вниз по склону. По верхушкам деревьев пробежал прохладный ветерок и откуда-то из-за гор, почти не слышный, донёсся раскат грома.

– Ещё я люблю фильмы. С ними было не так скучно. Зимой в нашей долине мало есть чем заняться.

– Я больше люблю видео игры. – На секунду заскучав по своей квартире, сказал Тошиюки. – Но фильмы я тоже смотрел, почти все, что были в обучающем курсе.

– Мой любимый фильм «Бездна».

– Бездна?

– Про людей под водой. И про существ, которые живут на дне.

– Да, да, что-то припоминаю.

В летнем небе ещё раз раздалась далёкая канонада.

– Тошиюки. Тошиюки, ты заметил? – Тихо спросила Ниса.

– Ещё там, у ручья. – Также Тихо ответил Тошиюки.

– Это они? Те, о ком ты говорил? Как думаешь сколько их?

– Я не уверен, что это синоби, но пока их двое или трое. Но дальше может поджидать ещё больше. Но это ведь хорошая новость, значит здесь неподалёку и впрямь есть люди. – Тошиюки улыбнулся и зашагал быстрее, высоко поднимая ноги. Ниса собрав волю, чтобы не выдать своего страха, звонко засмеялась, и также дурачась запрыгала за ним вслед.

– Знаешь, в Шотландии кланы тоже все время враждовали между собой. Даже когда были заодно, все равно, как ты говорил, старались урвать кусок побольше. Выходит, мы с тобой почти из одного времени. Или так всё время, в любом времени? Как там в будущем?

– В том, в котором я был, гораздо спокойней. Но война все равно никогда не заканчиваться и все время где-то идёт. Ниса, зачем такой хорошенькой девушке вроде тебя каждый день тренироваться с мечем?

– Муршид пообещал, что если я стану сильней, то смогу увидеть и спасти маму.

– Вот как. А он разве не сказал, сколько у тебя на это уйдёт времени?

– Тошиюки, мы ведь носим на руке машину времени. Как только появится возможность, я вернусь за ней в тоже время. – Наивно ответила Ниса.

– Это и есть твой план?

– Да. А у тебя?

– А я просто хочу закончить академию, выполнить задания, и чтобы потом меня оставили в покое.

– А какая она, эта академия?

– Да ничего особенного. Разве что размеры. Станция, висящая над пустыней. А по сути, просто место, где тебе выдают свою комнату, чтобы вещи положить, и отправляют снова на землю. А у меня и вещей то нет никаких. Только кеды, и мечи за спиной. Ещё мотоцикл был, но его-то с собой не возьмёшь.

– Мотоцикл, здорово. – Протянула Ниса, представив большие военные мотоциклы, которые видела в Лондоне. – У меня тоже ничего нет кроме меча.

– Ну не скажи. В отличии от меня голозадого у тебя хотя есть эта длинная майка, и это синее одеяло.

– Это плед.

Над горами снова прогремела надвигающаяся гроза, лес заволновался, громко шумя кронами и роняя листву под порывами жаркого ветра. Небо начало резко темнеть, а из-за гор выползла наполненная белыми вспышками клубящаяся черная туча.

– Похоже нам несдобровать. – Объявил Тошиюки, силясь перекричать наполнивший лес сильный ветер. С неба начали падать тёплые жирные капли, в дальней части леса они уже яростно молотили по листве, наполняя воздух запахами эфирных масел, сухой травы и намокшей пыли, их шипящий звук быстро приближался по кронам, через минуту он догнал путников, и они оказались под проливным дождём.

– Бежим! – Закричал Тошиюки. – Там впереди какой-то храм, укроемся там от дождя. – Он схватил Нису за руку и потащил за собой к еле видимой через стену дождя деревянной постройке.

В маленьком деревянном храме было темно, пахло сырой древесиной и плесенью, частые капли сочились сквозь разбитую черепичную крышу. В дальнем углу, прислонившись к дырявой стене спиной, на каменном полу сидел старый монах сказитель, и что-то тихо напевая подыгрывал себе на японской лютне – биве. На вид монаху было глубоко за шестьдесят, редкая седая борода и такие же седые волосы собранные в пучок на затылке, длинное потёртое кимоно, и стоптанные соломенные сандалии дзори, только, скрытые за хитрым прищуром, глаза его были исключительно живые и проницательны. Тонкие, костлявые пальцы нехотя бегали по струнам, а скрипучий голос тягуче вещал о Доме Тайра. Когда промокшие Ниса и Тошиюки вошли в храм, старик ни на секунду не прервал своей песни, лишь с нескрываемым любопытством проводил путников взглядом до противоположной от него стены, где они промокшие и дрожащие также уселись рядом друг с другом на пол.

Ниса развернула плед, и стесняясь снять промокшую рубаху, укрыла им себя и Тошиюки. Старик, допев фрагмент, бережно отложил биву.

– Так, так… – Словно все ещё напевая, сказал старик. – Кто это предпочёл моё старческое пение шуму дождя в утомлённых солнцем горах? Господин молодой ронин и двухвостая Кицунэ. Как я погляжу, правдивы оказались сказания о лисицах, принявших человечье обличье, чтобы сводить с ума своей красотой самураев. Влюбилась, стало быть, в ронина и обратилась девушкой. Коли я узнал тебя лисица, исполнишь ли ты моё желание?

– О чем это он? – Тихо спросила Ниса у Тошиюки.

– Чего ты там бормочешь, старый дурак?! – Крикнул возмущённо Тошиюки. – С чего ты решил, что я ронин?

– А с того, что крестьянин не станет носить с собой пару мечей. Бумага то на твоём свёртке от воды совсем развалилась, я много ходил по свету и уж сумею отличить ножны от палки. А раз ты разгуливаешь, голышом, стало быть, ни денег, ни господина у тебя нет.

– Так тебя только это интересует? – Упрекнула Тошиюки Ниса. – А как же эти бредни про лис?

– Ну… – Почесал затылок Тошиюки. – Тут не поспоришь, у тебя и правда пара рыжих хвостов и глаза зеленные. Повстречайся я с тобой на несколько лет раньше, принял бы тебя за демона, и может даже убил. – Не совсем в шутку закончил он, и обратился к старику. – А ты сам-то кто будешь, старик?

– Я – простой дзато, самой низкой ступени, монах сказитель. Бреду по свету со своей бива. Кто за песни чашку риса предложит, а кто побогаче и монету. Тем и живу. А теперь вот, завела меня дорога в Ига.

– Ига ты сказал? – Нарочито настороженно переспросил Тошиюки.

– Ига. А вы, что это, почти до центра провинции добрались, а о дороге первый раз решили поинтересоваться? Хотя, если вы оба горные духи к чему вам людские границы. И я простой монах, а не ямабуси, чтобы в таких вещах понимать.

– Скажи, старик, а нет ли здесь поблизости города или деревни какой?

– Почему нет? Там внизу, по тропе как раз и будет деревня. Но позвольте спросить? А не желает ли господин молодой ронин, пойти в телохранители?

– Это к кому? К тебе что ли?

– Ко мне, господин молодой ронин. – Улыбаясь, несколько раз поклонился старик.

– А платить, ты чем собираешься за работу? Песнями своими?

– Отчего же песнями, господин? Монетами, господин. – Ответил старик и похлопал по брякающему мешочку, висевшему у пояса, за полой кимоно. – Не будь у меня, что охранять, стал бы я вас просить о защите? Все же, старику, радующему людей песней сейчас легче заработать монетку, чем бродячему самураю. Если конечно, он не подался в разбойники. А таких не мало. Охотников до чужого добра.

– А если, я как раз из таких?

– Ну что вы, господин. – Улыбнулся старик. – Стали бы вы ходить в одних сандалиях и повязке если бы промышляли подобным образом. По вам молодой господин сразу видно, что вы лучше будете терпеть стеснения, чем займётесь чем-то столь не благородным. И последнюю рубаху заложили, а с мечами все же не расстаётесь, значит, они для вас имеют особую ценность, и обращаться вы с ними умеете, а не для вида носите. Ну что, согласны, господин молодой ронин, сопровождать меня какое-то время?

– Какое-то время согласен. – Посмотрев на Нису, ответил Тошиюки.

Старик снова взял в руки биву, и задумчиво запел «Человек ничего не стоит, если не принадлежит к дому Тайра…». Ребята, вымокшие и утомлённые последним днём, немного пригрелись прижавшись к друг дружке под шерстяным пледом, и не заметили, как уснули, слушая шум дождя и песню старого сказителя.