– А вы, я вижу, очень культурная девушка, – сделал мне замечание незнакомец.

– Не культурнее вас, – парировала в ответ. – Я тут на время тряски, а потом уйду, – не знаю почему сообщила мужчине, словно оправдаться решила.

– Дольше я вас точно не выдержу, – было сказано обладателем глаз цвета горького шоколада.

Я прикусила язык, чтобы не продолжать глупую ссору. Пусть потешится своей победой. Для того, чтобы не было соблазна еще больше разругаться с незнакомцем, я отвернулась в противоположную от него сторону, допивая оставшуюся в стакане воду. Не хватало опрокинуть на него еще раз то, что осталось.

Как только по головизорам прошло сообщение о нормализации полета я покинула временное пристанище, даже на взглянув на мужчину, что сидел рядом. Много чести будет о нем думать и на него смотреть. Неприятный тип.

Сидя на своем месте, до меня донесся разговор двух кумушек. Интересно, а они когда-нибудь перестают болтать или нет?

– Он такой красавчик. Вы видели? Как нет? Сходите обязательно. Потом будет о чем рассказать подружкам.

– Обязательно схожу, вот перестанет у меня в животе бурчать, а то что-то не свежее съела.

– Это у вас от невесомости за бортом.

Это у нее от чрезмерного чревоугодничания, подумала я, откидывая сиденье назад и пытаясь хоть немного передремать. По прилету я собиралась выжать по максимуму от развлечений и впечатлений, неизвестно как быстро они оборвутся. А потому время на сон решила не оставлять вовсе, да и не шел он ко мне. Видимо боялся. Неужели я такая страшная?

То ли сон меня сморил, то ли забытье, но я смогла скоротать достаточно много времени полета, кроме того, в салоне приглушили свет, оставив только слабое освещение вдоль проходов, что создавало некую интимность и позволяло несколько покемарить, кто мог.

Посадка на спутник стала не менее выматывающая и изнуряющая организм. Рыгала не только я одна. Практически все, сидящие со мной рядом, были подвержены подобному недугу. Все, кто совершал перелеты лишь время от времени, не могли удержать содержимое своих желудков. Я тихо радовалась, что пила лишь воду в полете, а то была бы как те две кумушки, что непрестанно болтали всю дорогу, мешая спать. Одна умудрилась сделать свое дело на соседку, совершенно случайно, как она сказала, впрочем, та тоже не осталась в долгу.

Радовало одно, что по выходу из шаттла все обязаны пройти через камеру очистки, спасающую не только от ужасного запаха недопереваренного ланча, но и от бактерий и микробов родительской планеты. На спутнике строго следили за инфекционным фоном, не позволяя всякой заразе проникать под купол.

Пройдя все круги дезинфекционных камер, нас организованными группами попросили пройти в зал таможенного контроля. Можно подумать, что по пути кто-то отпочковался из людей или решил раздвоиться. Всех же тщательно проверяли при посадке, зачем еще тут душу выматывать? Или это сделано для отсеивания лишних пассажиров на рейсах? Один раз так слетаешь, больше не захочется.

В зале выдачи багажа было как всегда людно и душно. Каждый страждущий старался побыстрее получить свои вещички и быстрее убраться из космопорта. Почему-то для путешественников лишнее напоминание о посадке всегда вызывало отрицательные эмоции, вот они и спешили побыстрее о них забыть.

Я увидела на конвейере свой чемодан и дабы он не пошел на второй круг и не потонул среди сонма себе подобных я начала лавировать между людьми, не теряя его из вида. Без толкотни не обошлось. Я даже постаралась не обращать на нее внимание, сосредоточившись на чемодане.

– Да что ж ты как слон в посудной лавке? Неужели не видишь куда идешь? – рассерженный мужской голос над ухом известил о том, что я кому-то отдавила клешню. Ну я же не специально, меня толкнули, а буквально мгновение назад и мне кто-то наехал чемоданом на ногу, но я же не причитала в голос, как больная на голову?

– Если бы видела, то не наступила, – примирительно произнесла в ответ, еще не видя с кем говорю.

– Опять ты! – раздалось вновь у меня над ухом, мое же все внимание было сосредоточено на чемодане. Еще чуть-чуть и я до него доберусь.

– Ты даже меня не слышишь, – меня схватили за руку и буквально выдернули из толпы, а я потеряла из виду свое имущество, поползшее по ленте на другой круг. Мне теперь придется ждать какое-то время пока конвейер соизволит привезти мой чемодан.

Расстроилась.

– Я его потеряла. А все из-за вас, – я перевела, наконец, взгляд на мужчину, недовольного и смурного, как грозовое небо. Возмущающийся тип оказался тем мужчиной, с которым у меня уже состоялась пара стычек. – Вы за мной следите?

Мне захотелось наброситься на мужчину с кулаками. Как он мог так со мной поступить? Бессовестный. Нахал. Наглец. Жалкий тип. Совести у него нет. Никакой. Ни человеческой, ни общегражданской.

– Нужна ты мне больно. Я требую извинений, – патлатый, как я окрестила его про себя, высился надо мной, как огромная скала.

Ах извинения ем нужны!

– Не дождетесь, – вырвалось у меня. – Лучше бы постриглись и побрились, хоть на человека были бы похожи, а не на заросший баобаб, – в сердцах бросила я, вкладывая в свои слова максимум негодования и эмоций, бушующих внутри.

Я может быть и смертница, но чувство прекрасного во мне до сих пор живо. А этот, пышущий праведным гневом, мужлан своим видом коробил.

Мужчина от такой наглости даже на некоторое время онемел. Видимо, не ожидал подобного замечания. Ну раз ему некому сказать, что он плохо выглядит, то пусть этим человеком окажусь я.

– А ты мало того, что не воспитана, ты еще и хамка, – сделал мне замечание мужчина. – Немедленно извинись, – приказал мужчина.

– А вот и не подумаю, – по-детски отреагировала на слова незнакомца.

Не знаю, чем бы закончилось наше противостояние, но тут к нам подлетели две кумушки, что занимали место в шаттле недалеко от меня.

– Лауренцо, ведь это вы? Скажите, что это вы. Ведь, правда вы? – затараторила одна, вцепляясь мужчине в руку, словно рыба пиранья в свою добычу.

Так это об этом мужчине шел разговор между кумушками? Я скептически посмотрела на него. И что в нем знаменитого? Я о таком человеке не слышала, а раз не слышала, то значит он недостаточно знаменит, решила про себя.

– Я не могу поверить, что стою рядом с Лауренцо, – заверещала ее подруга. – Можно я с вами запечатлеюсь? – и женщина выхватила голопад и начала снимать. – И еще разок. И еще один. А теперь всем вместе. А теперь вот так, -дальше я старалась не слушать, давясь со смеху, наблюдая все со стороны. Надо было видеть, как кривился незнакомец, когда его будто тряпичную куклу дергали в разные стороны кумушки, чуть ли не разрывая на части. И почему бы ему не прогнать их прочь? Я бы, наверное, так и сделала.

Будучи привлеченными чересчур активными кумушками к активно запечатлевающейся троице, стали подтягиваться люди. Сказано, что больше двух это толпа.

– Мама, мама, это же Лауренцо Пруди, известный на весь мир меценат, бизнесмен…, – оттеснившие меня мама с дочкой развеяли часть появившихся вопросов. Моя нелюбовь к головизорам сыграла со мной злую шутку. Я не разглядела за заросшим лицом известного человека. Впрочем, не особо о том переживала.

Я под шумок постаралась сделать ноги, отправившись на поиски своего чемодана. Вот кем оказался мой случайный знакомый. То-то мне его надменный взгляд не понравился. Избыток денег давал о себе знать. Что же известный богач, если верить девочке, как простой плебей летел в общественном шаттле? Видимо, поиздержался бедняжка. На чем-то прогорел. В способность богатого пройти через игольное ушко я не верила, вернее, в отказ от благ ради чего бы то ни было.

Кумушки настолько сильно и плотно атаковали бедного Лауренцо, что я даже ему посочувствовала, потому как перехватила его взгляд, в котором прочитала ужас неизбежного. Не по этой ли причине он зарос как бармалей, чтобы не быть узнанным? Впрочем, это его сугубо личное дело.