– А вот звонить уже поздно. Им не помочь. Увы.

Сзади меня стоял Артур. Тот самый клиент из клуба. Я узнала его сразу. Рубашка с левой стороны пропиталась кровью в районе плеча. Лицо и руки перепачканы землей, одежда кое-где порвалась. И взгляд тяжелый. Словно за мной сама смерть пришла в человеческом обличье. Персональный палач.

– Живой, – размазывая слезы по щекам, невпопад радостно выдала я, так и продолжая стоять на коленях. – Сейчас, подождите… В скорую позвонить надо! Еще кто-нибудь спасся?

Тыкая дрожащими пальцами в экран телефона и проклиная мешающее волнение, я молила только об одном: чтобы не подвела сотовая связь, которая очень плохо ловила на этом участке пути.

И совсем не ожидала того, что мужчина, за секунду преодолев разделяющее нас расстояние, носком ботинка резко, с размаха, выбьет у меня из рук телефон, больно задев запястье и чуть было не заехав ногой в лицо.

– Я, по-моему, ясно сказал? НЕ НАДО! НИКУДА! ЗВОНИТЬ!

Я чуть было не задохнулась от обиды, страха и ярости вперемешку. Все мои благородные порывы помочь, спасти выживших, если таковые еще имелись, рассыпались прахом в то же мгновение. Потерла занывшее запястье, ощутив, как под пальцами защипало в том месте, где содралась кожа.

– Я всего лишь хотела помочь. Но раз помощь не требуется, то и мое присутствие здесь лишнее.

Поднялась с колен, обходя мужчину, взяла телефон, отметив новые трещины на экране, и направилась к своей машине.

Внутри меня боролись два чувства: с одной стороны, хотелось послать далеко и надолго этого мажора и пусть катится со всеми его проблемами, с другой – я понимала, что ему требуется помощь, он ранен, он чудом выжил в аварии и, возможно, у него просто шок, защитная реакция, вылившаяся таким образом в грубость.

– Злата! – остановил резкий окрик.

Я замерла на месте, спиной ощущая его ярость. Ноги перестали слушаться, отказываясь идти. Одно слово – всего лишь мое имя, даже не приказ, – но я покорно встала солдатиком, ожидая дальнейших действий и проклиная себя за бесхарактерность.

Сзади послышались тяжелые шаги.

– Служба спасения получила оповещение еще при взрыве, – более спокойным тоном продолжил Артур. – В этой аварии должны были погибнуть все. Если ты сейчас сделаешь звонок – засветишь и себя, и меня.

– Что значит "засветишь"? – бросила через плечо, едва повернув голову.

Мне не нравился его тон. Но еще больше – скрытый смысл последней фразы.

– Ты хочешь жить? – прошептал он почти над ухом, неожиданно оказавшись рядом, пуская рой мурашек по телу. Этот мужчина и злил, и пугал, и привлекал одновременно. – Нас обстреляли, а машину, в которой должен был ехать я, еще и взорвали. Это заказное убийство. Ты представляешь, что будет, если исполнители поймут, что не закончили дело?

– Вернутся, – на автомате выдала я.

– И уберут всех, включая случайных свидетелей. Тебя вычислят завтра же, сделай ты хоть один несчастный звонок. И тебя, и твою семью. Такие люди не любят оставлять долги. Ты понимаешь?

Я кивнула, все еще не поворачивая к нему головы. Ярость пошла на спад, уступая место осознанию происходящего и липкому ужасу, который, подобно невидимому пауку, ловко оплетал тело крепкими, тугими нитями. Пробирая до костей.

– У вас кровь. Вы ранены. Вам нужна медицинская помощь, – пытаясь проглотить вставший в горле ком, выдавила из себя.

– В первую очередь нам нужно поскорее убраться отсюда. Пока не нагрянули пожарные, скорая, полиция. Ты поможешь мне? – прозвучало таким тоном, что у меня сбилось дыхание, и теплая ладонь едва коснулась плеча, передавая смысл слов нежным прикосновением.

Это была не просьба и не приказ. Какое-то завуалированное обещание чуда в обмен на спасение. Он не привык просить, но и командовать в этом положении тоже не решился. Видимо, понял, что сейчас нужно действовать совсем другими методами. И у него получалось.

Артур с легкостью играл интонацией в голосе, обволакивая властной аурой, заставляя по собственной воле принять решение в его пользу.

– Поехали, – наконец тряхнула головой, скидывая морок. – Только я не знаю, куда вас везти.

Развернулась к нему лицом и ахнула, понимая, что все то время, пока я стояла и думала, Артур терял последние силы, исходил кровью и, превозмогая адскую боль, хватался за остатки угасающего сознания.

– О боже! – выпалила, тут же подставляя ему плечо и помогая дойти до машины.

Теперь мне не страшен был никакой туман. Я не знала, что буду делать с мужчиной дальше, не знала, как буду помогать. Меня гнала вперед лишь пульсирующая в висках мысль, что сейчас от моих действий зависит жизнь человека.

– В больницу? – бросила беглый взгляд в сторону Артура, отмечая, что он держится.

– Исключено! Рана не опасная. Пуля прошла навылет. Завтра купишь лекарства, какие скажу: бинты, повязки, антибиотики. Мне сейчас никак нельзя светиться.

– Завтра я работаю весь день, да и кто будет все это делать? Рану ведь промыть надо, обработать… – Он так выразительно посмотрел на меня, что сомнений не осталось. – Вы издеваетесь? Да мне от одного вида крови плохо станет!

– Злата, ни у тебя, ни у меня нет выбора, – устало усмехнулся мужчина, – лучше скажи: ты живешь одна?

– Нет.

– Замужем? Дети есть? – В его голосе прозвучала плохо скрываемая издевка.

– Вам не все ли равно? – огрызнулась в ответ. – Домой я вас не повезу, не переживайте.

Артур хмыкнул, дернув уголком губ, и замолчал, отвернувшись к окну. В машине повисло тяжелое молчание, словно я сказала что-то неприятное и подтвердила его тайные догадки.

– У нас бабушкин дом пустует. Это в двух километрах от моего поселка. Глухая деревня, где остались одни старики. Если вам нужно скрыться, можно пересидеть какое-то время там, – добавила миролюбиво.

– Сегодня ночью – придется. Но в деревне засветиться гораздо легче. Поэтому завтра ты снимешь квартиру в городе и мы с тобой переедем туда.

– Мы? – поперхнулась воздухом, представив на миг перспективу, но Артур прикрыл веки, откинувшись на подголовник, и всем своим видом дал понять, что вопрос уже решен.

– Послушайте, – я до боли в суставах сжала руль, – я не обязана вам помогать, черт возьми! Меня дома ждет маленький ребенок, и для меня важнее он, а не ваши капризы! Мне, по сути, плевать…

– Брат? – перебил Артур, открыв глаза.

– Вас это не касается!

– Ошибаешься, Злата. Если у тебя есть слабое место, то в первую очередь бить будут именно туда.

– Я не сделала ничего плохого!

– За добрые дела наказывают куда более изощреннее, – ухмыльнулся он, снова отворачиваясь к окну и погружаясь в свои мысли.

Ну и зачем мне нужны чужие проблемы, когда своих выше крыши?

Лента дороги убегала вперед, мелькая боковыми столбиками. Оставалась всего пара километров до нашего поселка, и я всерьез задумалась: стоит ли везти в дом раненого?

– Значит, нам надо распрощаться на этой дружественной ноте! Помогу завтра снять жилье, и на этом закончим.

– Не можешь дождаться, когда избавишься от меня? Я тебе настолько противен, что даже простая человеческая помощь в тягость? Напрягает?

Напрягает! Очень! Только не в том смысле, как он вывернул. Мне не противно, мне…

Черт, это сложно!

Я думать рядом с этим мужчиной связно перестаю. Превращаюсь в какую-то желейную массу. Послушную марионетку! Только вот вслух признаться в этом вряд ли решусь.

– Останови машину! – командным тоном отрезал Артур.

– Что? – очнулась, вырванная из тяжелых мыслей хлестким приказом.

– Останови, говорю!

Я сбросила скорость, притормаживая у обочины, чувствуя, что он снова начинает закипать. Ну и что? Ну и пусть! Это по его вине я оказалась втянута в игры богатых на выживание!

– А теперь серьезно. Объясняю в последний раз, – меняя позу, поморщился Артур. Было видно, что малейшее движение причиняет ему боль. – Я могу прямо сейчас, прямо здесь выйти из машины и исчезнуть из твоей жизни. Я не сдохну. И не из таких передряг выпутывался. Думаешь, в меня первый раз стреляли? – Он вдохнул побольше воздуха, словно отгоняя старые воспоминания. – Ранение не смертельное. Выкарабкаюсь. Но рано или поздно те, кто пытался меня убрать, поймут, что промахнулись, что я жив, и начнут искать. А ищут такие люди очень хорошо, поверь! Им свидетели не нужны.