Неужели она так легко забыла о тех счастливых днях, которые они провели вместе? Потому что сейчас в этой молодой уверенной женщине с короткой стрижкой и безупречной осанкой едва ли осталось что-то от нее прежней. Где та простая жизнерадостная девчонка, которая смотрела на него широко распахнутыми глазами, полными восхищения?

Зал заседаний постепенно наполнился ровным гулом голосов с периодическим вкраплением смеха. В это прекрасное солнечное утро накануне долгожданного звездопада и еще более ожидаемого финала чемпионата «Форсаж проджект» никто из окружающих не жаловался на плохое настроение. Сам день официально считался праздничным и большинство горожан имело возможность хорошенько выспаться и провести время со своими семьями. Главы подразделений не были исключением, отчего за длинным продолговатым столом, когда все заняли свои места, царила неформальная расслабленная атмосфера.

По правую руку от мера Юджина Нортона расположились почетные гости с Марса. Агату в новом образе узнали не сразу, но после представления точно вспомнил каждый, сопроводив двусмысленным взглядом и Томаса. Да, Ньюстоун был и остается огромным мегаполисом, где частная жизнь охраняется законом. Но здесь, на верхнем уровне, Тома никогда не покидало ощущение, что живешь в большой деревне, где все друг о друге все знают и даже не скрывают этого.

Увлеченно рассказывая о своей работе, Агата много шутила, смеялась, и смотрела куда угодно, только не на Тома, словно его и вовсе не было в зале. Но мужчину это даже радовало.

«Равнодушием такое не назовешь, а значит, и для тебя не все так просто. Может, для нас еще не все потеряно?» – заключил Донахью, внимая каждому ее слову. За формальным повествованием Томас пытался уловить ее истинное настроение, расшифровать каждый жест изящной руки, к которой столько раз прикасался.

Звездой внепланового совещания несомненно стал Дилан Хобстер – именитый астронавт и известный в своих кругах микробиолог. Неожиданно он оказался уроженцем Ньюстоуна, о чем мэр Нортон не постеснялся упомянуть раз пять за те десять минут, в течении которых перечислял его бесчисленные звания и заслуги. А вот о том, что в десятилетнем возрасте Хобстер переехал вместе с родителями на восток, где и получил столь прогрессивное образование, позволившее выйти за рамки обыденного мышления, рассказал уже сам Дилан.

«Марсиан» никто из ученых не любил прежде всего за предвзятое отношение. Те, кто согласились участвовать в проекте колонизации красной планеты, стали в своем роде первооткрывателями. Почетные звания и награды сыпались на их головы, как из рога изобилия. «Первая выжившая бактерия», «Первый симбиоз», «Первый урожай»… Они были первыми во всем, даже если на Земле не отличались особыми успехами. Быстрый старт и мировая известность – это когда-то и подкупило Агату, как и сотни других амбициозных ученых. Официально все они в один голос пели о высоких мотивах, «о новой ступени эволюции, на которой человечество должно доказать, что способно автономно существовать вне родной цивилизации». Вот только без регулярных поставок с Земли, речи о существовании на Марсе пока и вовсе не шло.

Именно поэтому, когда такой молодой и неприлично именитый Дилан Хобстер начал свою речь, его встретила настороженная тишина и недоверчивые взгляды глав подразделений Ньюстоуна. Томас даже поймал себя на том, как невольно сжались кулаки и заходили желваки на лице. Драки он никогда не любил, старался всегда справляться со своей агрессией, но в последнее время зачастил на тренировки по виртуальным единоборствам. Сейчас как никогда хотелось отработать полученные навыки в деле.

– Что, нервишки шалят? – неожиданно накрыл его напряженную руку Льюис Декорт, одновременно сверкая отполированной лысиной и хитрыми раскосыми глазами, чем-то напоминающими кошачьи. – Хотя бы иногда пар следует выпускать, Томас, а не держать все в себе, – продолжил он ненавязчивым шепотом, одновременно кивая Хобстеру и улыбаясь Нортону, всем видом проявляя неравнодушие к урожаям сахарной свеклы на Марсе.

– Я же не чайник, чтобы пар выпускать.

Том расправил плечи и попытался немного расслабиться. Но стоило взглянуть на Агату, а главное, на то, какими сияющими глазами она всюду сопровождает гиперактивного Дилана, который патологически не умеет стоять на месте, как пар готов был пойти из ушей.

«Возможно, старина Льюис в чем-то и прав», – подумал Том, и тот, словно прочитав его мысли, снова заговорщически зашептал.

– А полетели с нами на озера?! Ты, я, Зиппер, еще пара нескучных ребят. Погоняем на водных скутерах, уток постреляем.

– А разве это не запрещено законом? – удивился Томас, как и любой житель Ньюстоуна абсолютно точно будучи уверенным, что все дикие птицы и животные находятся под защитой закона, а охота, как и ношение оружия, строго запрещены.

– Расслабься, Донахью, – по-дружески толкнул его плечом Льюис. – Кому, как не главе природоохранного департамента знать о таких вещах? Нам, кстати, оружие положено законом, так что не дрейфь! – с гордостью заявил он. – А от двух подбитых селезней ничего не случится. Будь уверен, их и так уже со всеми защитными мерами развелось больше, чем людей.

– Спасибо, Декарт, но не в этот раз, у меня свои планы, – вежливо отказался Том, не желая ради забавы участвовать в незаконном умерщвлении пернатых.

«Лучше выпущу в горном домике еще пару десятков клонированных пчел, вдруг вернутся?» – решил для себя Томас и нашел особую гармонию в том, что совсем скоро покинет этот шумный зал и лицемерных людей, которые своими перешептываниями и соболезнующими взглядами за один час вывернули наизнанку и истоптали все его светлые чувства.

«Знаю я твои планы, опять все выходные проторчишь в лаборатории, как старый плесневый пень», – насмешливым взглядом ответил Льюис, и вместе с другими активно зааплодировал Хобстеру. Тот все продолжал свое фееричное выступление об успешном симбиозе сахарной свеклы с марсианской бактерией, выделенной им из выдержанного в специальных условиях навоза.

Чем дольше Томас слушал выступление Дилана, тем больше тот его бесил. И не тем, что был ужасен, а как раз наоборот. Непривлекательный с первого взгляда мужчина умел так хорошо расположить к себе, что к концу речи недоверчивые главы департаментов оглушили его овациями и хвалебными отзывами. Теплый и пронзительный взгляд голубых глаз, подкрепленный радушной кривоватой улыбкой, рано или поздно влюблял в себя каждого, даже вопреки воли самого человека.

Как только аплодисменты отгремели, а праздничное заседание объявили закрытым, все его участники ринулись к Дилану Хобстеру, чтобы пожать руку марсианской легенде, выражая свое уважение. Лишь доктор Донахью нетерпеливо подскочил с места, как если бы все это время сидел на раскаленных углях, и ускоренно направился к выходу.

Всю свою жизнь, куда бы не следовал, Том всегда видел цель, и это существенно отличало его от других людей. Стоило достигнуть одной, как он ставил перед собой другую, еще более сложную и интересную, с завидным упорством и бесстрашием добиваясь своего. Сейчас же в одночасье все его цели, планы и мечты вдруг потеряли былую ценность. Сильный духом мужчина, готовый взвалить на свои плечи благополучие всей планеты, вдруг почувствовал себя маленькой, ничего не значащей букашкой, над которой так легко посмеяться, оторвав крылья.

Как он дошел до такого и как бороться с этой химерой, разъедающей душу, Томас не понимал. Только чувствовал, что, покинув стены душного кабинета, а затем и Ньюстоун, дышать станет легче. Потом, какое-то время спустя, он обязательно найдет себя прежнего. Всегда находил. И после гибели именитых родителей, о которой двенадцатилетний Том узнал из новостей в интернете, и когда один за другим ушли бабушка с дедом, воспитавшие его с братом. И даже когда невероятно талантливый и абсолютно неуправляемый Эдди, повзрослев, сбежал в неизвестном направлении «лишь бы подальше», с убедительной просьбой не искать, и не лезть в его жизнь.

Рука уже потянулась к сканеру, открывая заветную дверь.