Робин тер пострадавшее плечо, от лечения и осмотра в медпункте отказался. Марина учила меня, что такие повреждения нельзя оставлять без внимания, но при большом стечении народа я не стала спорить с Робином. И без того хватало проблем со Свеном и Тобиасом. Они явно нарывались, искали ссоры. Даже отрицательные баллы не охладили их пыл.

Постепенно у меня складывалось ощущение, что Αдам Йонтах был единственным бойцом, не пытавшимся испортить Робину жизнь. Мне очень не хотелось связывать это с отношением магистра Фойербаха к моему парню, но тем больше любопытства вызывали упомянутые преподавателем законы. К сожалению, библиотека ничем мне не помогла. Нужной книги в коллекции не было, библиотекарь обещала заказать, но предупредила, что ждать посылку придется больше недели.

Ο том, чтобы спросить самого Робина, я даже и не думала. Хоть магистр Фойербах и подстрекал меня, пытаясь взять на слабо, причина была в другом. Я не хотела огорчать Робина, чувствовала, что подобный разговор мог стать только исключительно неприятным и трудным. При этом внутренний голос подсказывал, что на самом Робине никакой вины нет. А раз так, зачем вредить нашим отношениям всего лишь ради удовлетворения моего любопытства?

ГЛΑВА 17

В воскресенье я заметила, что Робин бережет левую руку. Ту самую, которую сильно ушиб Свен во время последнего нападения в игре. Но и после моего осторожного вопроса Робин только отмахнулся:

- Скоро пройдет. Обычный ушиб.

- Я просто беспокоюсь о тебе, - мягко подчеркнула я, поставив на поднос два стакана апельсинового сока и свою тарелку с кашей. – Может, хотя бы вольтареном намазать и холодное приложить?

- Это хорошая мысль. Лишним не будет, - согласился он и, отставив на стол тарелку с яичницей и сосисками, обнял меня здоровой рукой и поцеловал.

- Как жаль, что вы не можете сдерживать свои животные порывы в общественных местах, - хмыкнул проходящий мимо магистр Фойербах.

Робин вздрогнул, потупился. Я почувствовала, как запылали мои щеки и его аура.

- И вам доброго утра, магистр Фойербах, – с вызовом ответила я. - В зале до вашего прихода мы были одни.

Он не ответил, даже не повернул голову в мою сторону, а Робин шепнул:

- Не связывайся с ним лишний раз. Не хочу, чтобы тебе из-за меня доставалось.

В чем-то он был прав, ведь каждое столкновение с деканом бойцов настраивало его против Робина и против меня тоже, а магистр и без этого не только искал, но и старательно создавал поводы, чтобы прицепиться.

Из-за того, что преподаватели поменялись раньше, ещё до завтрака, школа, равно как и медпункт, перешли в ведение магистра Фойербаха. Неудивительно, что Робин решил терпеть с осмотром больного плеча до завтра.

Домашнее задание сделали и после обеда мы даже посидели в библиотеке. Робин, в первые дни взявший для дополнительного чтения книгу по алхимии, искал что-то по тому же предмету. Α я, прикрываясь интересом к аурам, читала о ясновидении. Меня озадачивали участившиеся видения, подслушанные мысли и ощущения других, и я надеялась найти способ все это контролировать и развивать.

Практических советов в книге пока было мало. Создавалось впечатление, что ясновидение – интуитивно понятный дар, который будет развиваться вне зависимости от желания своего обладателя. Меня это не слишком устраивало, и я перелистывала страницы, пытаясь выудить из разливанного моря воды полезную информацию. Множество лишних слов складывалось в тяжелые, неподъемные предложения, в какой-то момент поймала себя на том, что с трудом получалось сконцентрироваться на тексте. Потерла пальцами лоб, и в этот момент Робин безмолвно протянул мне альбом.

Тот же жест, который я уже видела, тот же рисунок с двумя растениями. Я взяла альбом, погладила пальцем корневище с пузыриками, снова посмотрела на Робина.

- Зачем тебе это?

Он не ответил, но на его золотой ауре ясно проступили алые черточки и руны. С каждой секундой они становились все ярче, пульсировали и затмили собой золото. Аура Робина стала красной, но не от гнева, как я раньше видела, не от раздражения. От молчащего парня волной шли горечь и безнадежность. Его отчаяние было таким сильным, что у меня слезы на глаза навернулись.

Кто-то положил ладонь мне на плечо. Я вздрогнула, дернулась и, повернувшись, увидела Робина.

Он сидел рядом со мной, а на том месте, где он только что стоял, был стол. Как и прежде. Массивный темный библиотечный стол, на котором лежали книги и открытые тетради.

- Кажется, ты задремала над учебником, - в голосе Робина слышались ласка и беспокойство. - Я бы не будил, но ты, кажется, плачешь.

Кивнула и выпалила одним духом:

- Ты обо мне не все знаешь. У меня есть одна особенность, о которой я никому еще не говорила. Никогда.

Ошеломленный Робин осторожно спросил:

- Ты хочешь поделиться со мной? Уверена?

Я кивнула и, взяв его за руку, постаралась подобрать слова. Нужные находиться никак не желали, поэтому, когда молчание показалось мне гнетущим, ляпнула первое, что пришло на ум.

- У тебя очень красивая аура. Золотая, такое, знаешь, старинное золото…

- Знаю, - улыбнулся он. - Как твоя.

- Правда? - я встретилась с ним взглядом. – Я не знала. Свою ауру ведь не видно.

- У тебя очень красивая аура, очень, – заверил Робин и накрыл мою руку своей.

- Спасибо, - из-за его искренности и нежности в голосе я смутилась, почувствовала, как краснею.

- Ауру вообще разглядеть сложно, но ради красоты твоей стоит постараться, - улыбнулся Робин.

Комплимент льстил, но я решила не отступать и выдохнула:

- Я вижу ауры значительно лучше других. Это как со стереограммами. Я просто знаю, как и куда смотреть, потому что у меня дар ясновидения.

- О, это здорово, Лина! - воодушевился Робин. - Это большая редкость, особенно, если дар сильный. Это очень круто!

- Пока не очень. Я не умею контролировать видения. Управлять ими. Вот и сейчас тоже было одно. О тебе.

Он заметно напрягся, отвел взгляд.

- Что же ты видела? – голос Робина осип и дрогнул.

- Рисунок двух растений в твоем альбоме. Одно с бирюзовыми цветами, а второе с интересным корневищем.

- С красными пузырьками, - закончил Робин мою фразу.

- Да.

Он коротко кивнул, взял со стола альбом, знакомым жестом протянул мне.

- Эти?

- Да. Эти.

Робин кивнул, горько усмехнулся, но постарался говорить бодро:

- Знакомься. Живая лазурь и волдырьянка блеклая. Два редких исключительно магических растения. Живут только в насыщенной магией почве, в большинстве своем одомашненные, если так можно о цветах говорить.

Он пытался шутить, я улыбнулась в нужный момент, поддерживая нарочитую легкость беседы. Но аура Робина излучала обреченность так же ярко, как в моем видении. А я очень старалась держать себя в руках и не показывать, насколько меня беспокоит и даже пугает скрытность парня.

- В оранжереях Юмны были эти растения. Тут вообще была очень богатая коллекция трав.

- Не уходи от темы, - перебила я, а голос подвел, прозвучал сдавленно. - Зачем они нужны?

Робин отвел взгляд, но все же ответил:

- Они обязательные ингредиенты очень сильного обезболивающего.

- Обезболивающего? - сердце противно заколотилось.

Он кивнул, явно нехотя добавил:

- Некоторые магические состояния бывают болезненными, и только это средство помогает.

- А эта болезнь…

- Точнее, периодически возникающее состояние, - глухо поправил он.

Я подалась вперед, свободной рукой коснулась его лица, вынуждая Робина посмотреть на меня.

- Это что, смертельная болезнь? Вроде лейкемии, саркомы и прочего?

- Нет! - мое предположение явно его удивило. — Нет, не смертельное и точно не заразное.

Я порывисто обняла Робина и чуть не расплакалась от облегчения. Он ласково гладил меня по спине и ждал, когда я успокоюсь. На это понадобилось много времени, потому что я очень четко осознала, что не готова даже надолго расстаться с Робином, что там говорить о смертельных болезнях.