- У тебя совсем взрослые взгляды на жизнь, литературу. Где ты набрался декаденщины? Нельзя же быть таким циничным.

  - Как посмотрю на тебя, мне кажется, что тебе сорок лет. Ты такой серьезный и задумчивый.

  - Нет, только тридцать один. Я и до возраста Иисуса не дотягиваю.

   Потоком идут дожди. Я не захотел заниматься спортом, желание испарилось. Стыдно играть в одни ворота. Стыдно встречать товарищей, о которых ты знаешь все. Когда и кто из них уйдет, потому что сие занятие, ему не по карману. Кто сломает ногу на следующей тренировке. Кому повезет, и он станет первым завтра.

   Капли падают на листву, я тайком курю отцовские сигареты. Мне радостно и больно, как помолодела моя мать. Листья пружинят капли, дробят их на водяную пыль. Сотни маленьких, блестящих крох торопятся в пространственную пустоту. Я мучительно, по каплям пытаюсь собрать себя прежнего. Абсолютная уверенность в поражении.

  Я никогда бы не подумал, что в этом моя жизнь. Она состоит из бесчисленных колебаний. Я возвращаюсь в старую колею, я бросаюсь вперед за своими новыми возможностями. Я беспредельно, болезненно одинок. Я боюсь, что наша любовь не узнает меня, ведь я сам не помню собственного лица. Я только жду, когда мне исполнится тридцать один год.

  - Ты так хотел посмотреть, что получится?

  - Нет, тебе повезло. Я даже не возвращался в твой город. Меня не встречают дважды.

  - Может быть, может быть. Но почему я так часто наталкиваюсь на твою согбенную, слепую спину? Ты куда-то спешишь. Разве столько дел, разве мир так полон?

  - Он пуст, потому что меня еще нет.

  Секретники

  Человек в центре событий, обволакивающих его тело. Луря в Луреном центре. Но странное дело, круг становился эллипсом, видимо массивная фигура проходит рядом. Лурю придирчиво, долго ощупывал человек с волчьим, недобрым взглядом.

  Все побаивались службы безопасности. Тем более куратора потока. Без собеседования с ним, к серьезной работе не допускали. Но Очкарик сказал, что нормально. Хотя кто его знает?

  - Смотри, - на прощание сказал куратор, - работать будешь там, куда пошлют не каждого. Если влипнешь, пеняй на себя сам.

  Луря ничего не понимал. Секретник и лысоватый добряк - Очкарик, что между ними общего. Но каша заварена, да и есть очень хочется.

  И опять в отражении очков искрами поблескивала настольная лампа. И опять тишина и пустота кафедры. Вечер, а то и ночь, но разве в этом дело? Его величество Ученый из работы не выходит никогда. Вернее, только в крайней необходимости - отвлекают сволочи...

  Но сейчас, сейчас его не отвлекали. Очкарик благоденствовал над чашкой чая и новым учеником. Те двое потели и пускали пар в пустоту, а очкарик улыбался. Он видел, как искорками огня творится легенда. Как насыщаются интересом Лурины глаза, как нечто необъяснимое возникает между ним и Миром. Нечто, называемое Познанием или Общением.

  - Поговорим о задаче, которую я хочу вам поручить. Для начала, вспомним историю развития нашей науки. Когда гипотеза становится научной теорией? В тот момент, когда всплывают неопровержимые факты, подтверждающие ее верность.

  Много веков назад, наши предки столкнулись с тем, что мир невозможно описать с помощью обычных математических формул. При чем невозможно принципиально. Они напрямую уткнулись в события, которые не вписывались в картину привычного им мира. Были факты, но не находилось методов для их логического описания. Стена казалась непроницаемой, нелепое тыканье в нее пальцами приносило сломанные надежды и увечья.

  Предки не знали, зачем им движение. Но отсутствие оного, вызывало безжизненность, полное оцепенение, упадок. И тогда появились те, кто мог управлять событиями без лишних объяснений и колебаний. Они называли себя Волшебниками, их боялись.

  Пришли те, кто нес в себе новые реалии, но не мог их логически обосновать. Страх вызвал к жизни грех, но жизнь опять нашла будущих властелинов. Это уже не история науки.

  Интереснее то, что волшебство вышло из логики и стоит над ней. Но корни остались, заметьте, в земле. Опять набор однотипных фраз, опять прежде всего, возможность повторения эффекта. Наконец открытие новых и новых ритуалов и заклинаний.

  У меня есть уверенность, что в мире сосуществует бесконечное множество реальностей. Они как-то взаимосвязаны по периферии. Может, между ними есть настоящие канальчики, ручейки. Через их тонкие тельца, пространства потихонечку перетекают друг в друга. Ну и пусть себе текут. А мы будем заниматься возможностями непосредственного применения и выгоды.

  И это, кстати, вполне выгодное для студента занятие. Ведь выпускной экзамен у Вас, тоже как ручеек - через горы, через веси. Искусственная событийная цепь, вживленная в пациента. Путешествует себе подопытный по своим мирам, а на самом деле, его по ним за шкирку водят. Смотрят, где милый оступится, где контроль над ситуацией потеряет. Экзамен таки... А поработав над канальчиками и в той петрушке разберешься. А о секретности, я тебе не напоминаю.

  - Ты стал совсем дурак, - предупреждал Лурю Ревякин. - Целыми днями глядишь в расчетный ящик. Смотри, не сыграй туда сам. Помни о синем дипломе и красной роже, наоборот тоже помни.

  Луря иногда ходил на занятия. Он занимался серьезным и нужным делом. Даже преподы отвлекали его только на сдачу зачетов. Но однажды практиканта вызвали на малоприятную беседу, вот по какому поводу.

  Рождение

  Небо свесило громадные, багровые языки туч. Земля дрожала, меняя материки на океаны и океаны на материки. Солнце не могло пробиться сквозь ядовитые выбросы вулканов. Плотная пелена пыли и газов укутывала поверхность. И день не был днем, и ночь не была ночью. И свет оставался багров, и сумрак резали красные вспышки раскаленной лавы.

  И казалось, стонет, дрожит Земля, под тяжкими муками болезни. И пытается откашлять грязь, скопившуюся в горле за миллионы лет. И белого не было на ней. И только красное и черное - символы смерти царили тогда.