Так-то у Маши были все шансы обойти конкурентов: образование, опыт, карьерный рост. Но… Никогда не знаешь, что тебя ждёт за поворотом.

Несколько минут после звонка Маша сидела неподвижно. Из неё как будто выпустили воздух, заряд кончился. Она сделала первый шаг и теперь оценивала последствия. Новый звонок, раздавшийся в тишине, заставил её вздрогнуть. Звонил опять Александр, и она опять не взяла трубку.

«А правильно ли я поступаю? – закралась трусливая мыслишка. – Правильно!» – ответила сама себе Маша и решительно открыла контакты.

– Так… Где вы там у меня, Наталья Павловна…

– Слушаю вас, Мария Витальевна, – раздался в трубке громкий голос их кадровички.

На заднем плане слышались голоса и детские визги. «На даче, наверное», – подумала Маша. Но дело не терпело и, преодолев неловкость, Маша начала разговор.

– Наталья Павловна, я завтра не выйду. Заявление на увольнение вам сейчас по почте скину. Если Краснов сразу не подпишет, не буду в претензии. Через две недели всё равно отпустит. Но на всякий случай я ему сейчас сама позвоню. Буду благодарна, если вы скинете мне копию записи для пфр на почту. Бумажной книжки у меня всё равно нет.

– Подождите! Не совсем поняла: заявление на увольнение?! Вы?!

– Я, – уже спокойнее пояснила Маша. – Вы же знаете, что у нас две кандидатуры на должность главного экономиста. Так вот, я добровольно ухожу и останется только Оксана Сергеевна из холдинга. Насколько я знаю, она была заместителем Петрова.

– Но…, – недоумевала кадровичка. – У вас есть повод? Я чего-то не знаю? Простите, но ни Краснов, ни Петров о вас ничего не говорили. Предполагалось, что должность займёте вы. Я ждала только приказа.

– Нет, что вы! Никакого особого повода, – заверила Маша коллегу. – Просто мне пришло выгодное предложение, и я не хочу его терять. Вы же знаете, я рассылала резюме…

– Да-да, я помню, – торопливо перебила её женщина. – Всё же это как-то неожиданно…

– Бывает, – уклончиво ответила Маша. – Так вы зарегистрируете заявление, Наталья Павловна?

– Конечно, – заверила женщина, и Маша до отбоя звонка успела услышать: – Ничего не понимаю!

– Так, теперь, как обещала, надо предупредить Краснова, всё же десять лет с ним проработала. А потом сделать так, чтобы две недели меня не доставали, – сама себе прошептала Маша.

Надо сделать какой-нибудь неожиданный ход, чтобы ни у кого и мысли не возникло искать её в том месте. Единственная проблема – мать. Но её Маша просто предупредит о двухнедельном отпуске и неожиданной путёвке. А места называть не будет.

А, может, и по-другому всё выйдет. Если на новом месте примут, то сразу на работу и выйдет. Кто её искать будет? При этой мысли Маша поморщилась и скривилась. Она сомневалась, что Петров кинется её искать. Не настолько их связь укрепилась. И опять поморщилась от душевной боли. Но никто не виноват: сама всё затеяла, самой и горький осадок хлебать.

Она вздохнула и набрала номер Краснова. Трубку долго не брали, но затем хриплый голос шефа произнёс:

– Что у тебя, Маша? Привет.

– Привет, Руслан Владимирович. Мне надо уволиться, и я прошу меня не задерживать. Завтра уже не выйду.

В трубке помолчали, но затем:

– Надо? – хмыкнул шеф. – Ну, надо так надо. Увольняйся. Можешь не приходить, – и бросил трубку.

– Что это было? – недоверчиво посмотрела Маша на трубку.

С Красновым они работали вместе давно и успешно. Отношения между ними были добротными товарищескими, и услышать сейчас такой тон и резкое «увольняйся!» Маша была не готова. Потом вспомнила, что слышала в трубке всхлипы и подвывания. До неё дошло, что Краснов выяснял отношения либо с женой, либо с Оксанкой. У него были свои немалые проблемы, и Машин звонок был совсем не вовремя. Но это теперь уже неважно. Главное, всех предупредила и разрешение получила.

И вдруг она ясно поняла, что всё сделала правильно. И вообще давно надо было уйти оттуда. Психологи не зря говорят, что время от времени нужно менять место работы и сферу деятельности, чтобы не обрастать мхом и болезненными связями.

Вот осталась бы и разрывалась между Русланом и Оксанкой. И с тем хорошо работается, ссориться не хочется. И эту глупую курицу жалко, но работать в таких натянутых отношениях невозможно. Пусть даже Оксанка уволится (скорее всего, уволится), Руслана Маша по-прежнему будет видеть каждый день и осуждать за жену, за Оксанку. Мысленно, правда. Ещё не хватало встревать в чужие отношения. Каждый сам отвечает за свои поступки. Вот и она, Маша, за свои ответит сама.

А фирма? Не так уж Маша и стремилась к этой новой должности. Да, авторитет выше. Да, зарплата больше. Но и ответственность, извините, на порядок выше. А коллектив новый большой женский. Сплетни, слухи, подставы, интриги – всё в двойном размере и с новыми силами. А нервы они же не железные. И, как известно, восстанавливаются медленно и не полностью.

Так что, согласилась Мария с психологами, работать надо с удовольствием и желанием, а не с нервотрёпкой. «Собственно, вот так естественный отбор офисного планктона и происходит, – сыронизировала по поводу своей ситуации Маша. – Амбициозные и успешные лезут вверх, не обращая внимания на синяки и шишки, рассудительные исполнители толкутся в середине, а плаксивые меланхолики скатываются вниз по карьерной лестнице.

Себя она причисляла к твёрдым середнякам. Топовые должности сами по себе её не прельщали. Она вообще не любила публичности в любом виде. И умом понимала, что её потолок – начальник отдела, заместитель, но никак не шеф. Так что сожаления об уходе не было.

А вот сожаление об Александре было. Сильное. До боли в душе. Мужчина поразил её, увлёк, взял в плен. Причём легко и небрежно даже. Зацепил, но… Они из разных песочниц, и это объективно.

– Придётся пострадать, – шёпотом оценила свою жизнь Маша. – Зато урок будет… и память, – добавила она через паузу.

Получив «благословение» шефа, Маша расслабилась. Все необходимые звонки и действия она совершила. Можно заняться собой. Подготовиться к завтрашнему утреннему собеседованию, просто отдохнуть.

Она разделась, взяла домашнюю одежду и засела в душе. У её кабины был поддон с высокими бортами. Специально так выбирала. Маша частенько любила посидеть в этой небольшой ванночке, сдабривая воду ароматическими солями и слушая лёгкую немного уже забытую музыку. Всё нормально, она выкарабкается, решила про себя Маша.

***

– Нет, ну, ты посмотри, сбежала зараза! – возмущался Петров. – Ты куда смотрел?! – рявкнул он на водителя.

– Да я, Александр Михайлович, и подумать не мог, – оправдывался тот. – Отошёл только кофе попить. – Они же сами к вам прыгают обычно, ещё и не вытащишь. Кто ж знал?!

– Кто знал, кто знал?! А что не видно, что это совсем другая женщина?

– Вот и я о том же, – почесал затылок водитель. – Думал по делу что-то надо. Про неё же так и говорят: снежная баба. Мужики же на подлёте к ней замерзают. На любителя она.

– Считай, что такой любитель нашёлся. И не смей больше небрежно отзываться о Марии Витальевне.

– Понял! – живо заверил водитель и замолчал. Ну, его! От греха лучше прикусить язык.

Но Петров про себя уже решил, что этого Володю он переведёт на другую машину. Ездить с ним и с Машей этот водитель больше не будет. Нечего его женщину обсуждать.

– Значит, так! Сейчас едем в офис, надо с этой Кариной разобраться, чтобы не мешалась под ногами, а потом – домой. Ты ключи от машины Марии Витальевны передай Борису. Пусть перегонит машину к её дому.

– Понял, Александр Михайлович, – с готовностью отозвался водитель.

Он уловил по тону хозяина, что накосячил, но где накосячил ещё не разобрался. Однако справедливо опасался последствий. Хозяин на разборки был скор.

Петров сел в машину и начал набирать звонки по степени важности. Маша ни на один его звонок не ответила, а его эсэмэски остались непрочитанными. «Обиделась, – ещё раз констатировал Петров. – Ну, ничего. разберёмся».