В семнадцать же жить стало совсем интересно. Отец устроил меня в юридический универ… Я быстро просекла, что все, чему там учат, навряд ли пригодится в жизни. Оттуда я вынесла один урок, самый главный в жизни – не надо ничему учиться, надо учить: никого не слушай, а делай так, чтобы слушали тебя.

Помню, в те дни одним из моих любовников был Паша Пресмыкайлов. Его отец держал в своих руках контрольный пакет акций главного авксомского информационного центра. Малыш был неплох, вот только до папочки ему было как до Китая. Тогда-то я и устроила так, чтобы сын познакомил меня с главным дебилизатором наших дней. Так в мою жизнь и вошла моя первая и последняя любовь, самый важный после отца наставник. Игорь Константинович Пресс, мужчина не до мозга костей, а до мозга. Именно он научил меня тому, что «как корабль назовешь, так оно и поплывет». Еще в юности Игорь оставил от своей неблагозвучной фамилии только первую часть и, как бы это невероятно не звучало, его жизнь сразу начала меняться. Пока все его родственники ходили под кем-то, он прокладывал себе дорогу наверх, переламывая конкурентов через колено, как будто и впрямь был пресс-машиной. Уже в тридцать семь лет он стал главой крупнейшего в городе инфохолдинга «Транс-Восприятие номер один» известного всем под сокращенным названием «ТВ1», а в тридцать девять сменил своего сына в моей постели.

Я с детства хорошо усваивала материал, так что мне хватило всего года отношений, чтобы научиться у Игоря главному. Он любил говорить: «Зачем тебе учиться? С твоими мозгами и личностными данными тебе надо больше трахаться!». В этом, как и во всем прочем, что говорил Игорь Пресс, с ним тоже было трудно не согласиться… И однажды я подумала, а и впрямь, зачем тратить еще три года на походы в универ, если этим временем можно распорядиться с большей пользой? В те годы было модно покупать дипломы. Я же решила, что неоконченное образование может сослужить мне гораздо лучшую службу, чем купленный диплом. Тогда я обратилась к Игорю.

Так на свет появился новый термин – «Балаган». Игорь был в восторге и от меня, и от моей идеи. «Балаган Лены Маяковской» захлестнул наш город. Вначале я учила тому, как «бороться за свои права» и «отстаивать свои интересы». Потом давала советы на тему: как правильно использовать термин «закон, что дышло». А в конце первого сезона, когда уже стала известной личностью, заявила во всеуслышание, что бросила университет после второго курса, не имею диплома и не собираюсь им обзаводиться за ненадобностью, ведь для того, чтобы помогать людям, одной корочки недостаточно. Для этого нужно понимать, как все работает в реальной жизни и иметь мозги. Тогда я предложила ввести в оборот новый термин – «юрист-философ» и создать спецкомиссию, которая аттестовывала бы людей, не просто получающих профильное образование диплома ради, а реально созданных для этой профессии, пусть и не обладающих корочкой. Так я и стала первым в мире юрофилом и открыла центр подготовки таких специалистов. Когда в результате мне все удалось, Игорь хохотал как псих на поминках. Он был в таком восторге, что даже перестал меня хотеть. А я продолжала его любить. Тогда-то у нас с ним и начались проблемы.

Но какое-то время он еще помогал мне. Не знаю отчего, по старой дружбе или балагана ради. А они теперь стали плодиться как тараканы в квартире маргинала. Вслед за балаганом Маяковской появились десятки подобных предприятий, правда, гораздо менее успешных. Но мне все равно стало тесно в этой авксомской коробочке, где уже так многие успели надышать. Пришло понимание, что было нужно укрупняться. Тогда Лена Маяковская сделалась юристом-практиком. Я закрыла свой балаган, сняла мини-юбку, стерла с лица ярко-оранжевую помаду и убрала из речи слова-паразиты.

Лена Маяковская превратилась в Елену Маяк, надела очки, белую сорочку и строгий костюм от Шанель. Она стала ездить по юридическим конференциям и выступать в качестве спикера, пропуская мимо ушей выпады всех этих замшелых партизан-законников. В конце концов, за словом Леночка в карман никогда не лезла, и многим сторонникам «истинного права», так называемого «законного закона», тут же не по-детски прилетало. Елена Маяк не оставляла на их аргументах камня на камне. «Истинное право» она называла пережитком прошлого и опиумом для народа; предлагала прекратить профанацию и заменить этот термин на «Право ради истины». «Законный закон» она именовала не иначе как «преступление против человечества», и была воинственно настроена в пользу упразднения этого понятия и его замены на гораздо более подходящий для нужд гуманитарного общества термин «Закон во благо закона». Вскоре выпады партизан стали постепенно сходить на нет, их сменили эпизодические упреки в подмене понятий и спекуляции терминами. Но и в этой части критики госпожи Маяк моральные старички вскоре были вынуждены склеить ласты. В их закостенелом сознании никак не могло уложиться, как же так вышло, что эта молоденькая дрянь со всеми ее перевернутыми умозаключениями может так ловко посадить их и всю их дореволюционную мораль в лужу. А ведь все было просто как дважды два: этим мезозоям в школе не давали уроков логики. Ну или они дружно их прогуливали. А зря! Иначе старичьё бы знало, что схоластика – наука наук. Пожалуй, логика – это вообще единственный предмет, который стоит изучать, чтобы однажды не пришлось признать свою профнепригодность.

Так я переросла балаганный уровень и стала профи с большой буквы. Преданные фанатики «истинной веры», конечно, продолжали докучать мне всяческими инсинуациями, не понимая самого главного: чем больше они обо мне говорили, тем больше я могла позволить себе молчать. В такие моменты я всегда вспоминала отца и всех его гостей. Фактически теперь мои недруги делали за меня почти всю работу. Чтобы имя Елены Маяк продолжало приносить достойный ежемесячный доход, мне теперь всего-то и требовалось, что пару раз в месяц выбираться в свет, приняв какое-нибудь из многочисленных предложений клиентов о моем присутствии на их мероприятиях. Мне даже не надо было выступать, просто приехать, почтить своим вниманием. В остальное время информационные центры не смолкали о Елене Маяк и без моего участия. Но все же эта новая ниша не удовлетворяла меня до конца. Игорь окончательно ушел из моей жизни, и я должна была заполнить образовавшуюся пустоту, ведь мне было только двадцать четыре.

Тогда я вспомнила о его сыне, Паше Пресмыкайлове. С того момента как Леночка променяла последнего на его отца, прошло шесть лет. Малыш подрос. Он женился на хорошей партии, и она родила ему малыша. Так у малыша появился собственный малыш. Паша Пресмы́к, как все называли его в универе, стал Пашей Папашей. Но это было не главное. Хоть Паша никогда и не хватал звезд с неба, все же в нем наблюдалось много полезных свойств. Первое: весьма приятная наружность; второе: дар никогда не перечить отцу, примером чего стала и наша с ним история; третье: чрезвычайно полезная способность подстраиваться под любые обстоятельства. Поэтому, несмотря на то, что Игорь никогда не помогал сыну с продвижением, считая своего отпрыска неподходящим субъектом для его, Игоря, жестокого мира, Паше удалось устроить свою жизнь самостоятельно. Никто не ожидал такого поворота, но этот симпатичный тюфячок ну очень удачно вышел замуж, а точнее женился. Когда же на свет появился Павел Пресмыкайлов младший, Паша Папаша сделался таким образцовым отцом, что его пассия, представительница весьма внушительного юридического клана, на радостях уговорила своего папулю подарить мужу одно из их предприятий, «КАЮК» – Консолидированную авксомскую юридическую коллегию.

Как я и думала, Паша был настолько счастлив и доволен жизнью, как это часто бывает с дураками, что давно меня простил, не держал ни за что зла, при встрече расцеловал и улыбался во все тридцать два, хотя точнее будет сказать в двадцать восемь, ведь зубы мудрости у него наверняка были атрофированы от рождения и потому впоследствии так и не выросли. Я тоже улыбалась во все, что выстроились рядком после брекетов, слушала экстатические бредни в исполнении синдрома начинающего отцовства, часто и подолгу кивала и большей частью молчала, чтобы случайно не сморозить чего-нибудь из откровенного. Он оценил мою лояльность, чуткость и внимательность к его делам, в конце разговора горячо пожал мне руку, резюмировал, что я всегда умела быть настоящим другом и… согласился обсудить возможность поработать вместе, несмотря на отсутствие у меня юридического образования… Что ж, будьте уверены, мы поработали…