Агна поморщилась, соображая, хотя головная боль мешала.

– Выходит, Анара́д и есть сын пропавшего князя?

– Анара́д – да.

– Они похожи, хоть и не родные.

– Вротислав, сразу видно молоком вскормленный материнским, холёный весь, видно, что заботы много получал. А у второго взгляд такой цепкий, детина здоровый, такой в обиду себя не даст.

Агна одёрнула подол, поднимаясь. Да уж не даст, и в речке утопит – не моргнёт, но говорить ничего не стала, чтобы лишний раз не пугать.

– Сама твердыня Роудук – крупное княжество, – продолжила Ерия, очнувшись от недолгого раздумья, поднимаясь со своего места, потянувшись за сумой, – правда, ходили слухи разные о нём,

– И какие же? – завязала тесьму на вороте, расправляя густые русые, как кора ольхи, волосы.

Им завидовали здешние девушки, видя, как парни, хоть и знают, кем была Агна, а проходу не давали. Особенно один, самый бойкий и, наверное, терпеливый – уж сколько лет отхаживала его, а он всё не отступался. И тревога вдруг взяла – как бы не натворил чего.

– А то, что сколь бы оно воинственным ни было, – продолжила Ерия, – а разрушается изнутри. Волхвы поговаривали, что век крепких стен недолог, что опутывает чёрной сетью город этот чужая воля.

У служителей своё видение на всё, и порой оно бывает слишком туманным и мутным. Непонятным. Но правда остаётся одна – древний род осхарцев отличается своей жестокостью. Так и есть – они её украли, насильно везут в чужие земли. Сбежать не выйдет, тем более, если поплывут по реке. И что ждёт её – только отцу-Велесу известно.

Агна поднялась на слабые ноги, подвязываясь поясом широким.

– Вот что, – подступила Ерия, бросая на плечи Агны полушубок, который девушка одевала разве что по празднованиям, – как только покинешь Ледницы, поеду я в Збрутич, расскажу князю обо всём.

– Нет, – встрепенулась Агна.

– Послушай сперва, – осадила её женщина – хоть помощница, но старшая и мудрая, – не скажу, что силой увели. Не хватало ещё вражду затеять, в словах своих буду осторожна. Скажу, что приехали, забрали, что ищут они Воймирко и просят тебя помочь его найти… – Хоть это было куда мягче, чем на самом деле, но в словах её было зерно здравомыслия. – …Пусть знает князь, где ты и что с тобой. Пошлёт за тобой людей своих.

– Хорошо. Пусть будет так, – согласилась Агна, хоть понимала, что после такого отец не отпустит больше от себя, но иного выхода и не видела пока.

Ерия собрала суму с немногочисленными вещами, теми, что взяла с собой она однажды из княжества и что женщины местные приносили ей в дар за помощь разную, пусть и незначительную: то злых духов с хлева прогнать, дитя от сипухи избавить… В Ледницах они её уважали, не обижали никогда. Заплетя волосы в косу, Агна тоскливо оглядела ставшие за эти годы родными стены, скромную утварь и печь, о которую зимой она грела руки, как придёт с морозного леса, и веретёнце небольшое, что крутила вечерами, коротая их, нить сплетая.

– Надеюсь, расплетётся вся эта путаница, и вернусь ещё сюда. – Агна вздохнула – надежды на то было никакой.

– Как бы батюшка твой не разгневался на меня, что одну пустила.

Агна повернулась к помощнице, оглядывая её. Медного отлива коса, падающая из-под завязанного сложно платка, как носили все замужние этой деревни, глаза, как вода в пруду – зеленовато-серые, губы чуть вытянутые. Запомнит её такой.

– Не разгневается, Ерия, князь знает мой нрав и других в том винить не станет.

Агна выдохнула, а потом крепко обняла Ерию, и та прижала к своей груди как дитя родное.

– Всё, пора мне, – прошептала девушка, проглатывая слёзы, отстранилась и подхватила мешок с одеждой и с едой кое-какой – всё же путь неблизкий – и, не глядя больше на помощницу, к двери шагнула.

Агна, поправив кольца на очелье, вышла из тёплой избы. Хоть земля под ногами всё ещё пошатывалась, она ступила на высокое крыльцо. Княжеские кмети ожидали у завалинки сруба – шесть человек. Местные – самые смелые – выглядывали кто из ворот, кто из дверей построек, близко не подходили – опасались. Оно и понятно – иные и вовсе видели оружейных впервые. Скрипнула дверь позади – Ерия всё же не удержалась и вышла вслед за девушкой. И Агна не стала её в том упрекать. Спустилась по высокой лестнице не спеша – а куда торопиться, братья ещё были в доме старосты.

Небо сегодня низкое, тяжёлое и тревожное, тучи серые солнечное коло уже давно скрыли, того и гляди посыплет снег. Изредка налетал ветерок, вороша волоски на висках Агны, они щекотали кожу. И как бы ни зеленели ещё деревья, а холод тянул тепло из тела, как пряха нить из кудели.

С её появлением по двору разлилась тишина. И ничего не оставалось, как тоже ждать. Приглушённые переговоры кметей и женщин, что разговаривали меж собой у хлева, раздавались будто издалека. Внутри росла тревога, хотя Агна уже и смирилась, что покинет Ледницы. Ничего, доберётся до княжества Роудука, а там свидится с князем, и пусть он со своими сыновьями разбирается сам и делает с ними, что хочет, а её назад отпустит и прикажет ни на шаг к ней не приближаться. Хотя в последнем, вспомнив взгляд старшего княжича, Агна сильно сомневалась: такой всю душу вытрясет – с него не станется.

Надышалась свежим холодным воздухом – и легче стало, и голова будто прояснилась. И всё же зачем им нужен Воймирко? Агна задумалась. Много ли она сама знает о жреце? И осознание кольнуло вдруг остро – и не знает ничего. Все три года они встречались у капища, он учил разговаривать с духами – лесными и теми, что живут среди людей, и теми, кто под землёй, об укладе Когана. Бывало, он пропадал на много месяцев, и Агна жила обычной жизнью в общине, занималась хозяйскими делами, теми же, что и все остальные: трудилась на земле, а зимой рукодельничала – пряла и вышивала. Хоть Ерия её и берегла, не позволяла много брать на себя, а порой и не подпускала ни к чему, напоминая, что княжне не пристало тяготиться нелёгким трудом, но Агна трудности в такой простой жизни и не видела, хотя не под силу ей дров наколоть, но на то добровольцы всегда имелись.

Агна встрепенулась, взглядом быстро пробежалась по постройкам, выискивая сына местного кузнеца, да так и не выискала. Может, на реку удить пошёл – хорошо бы. Она перемялась с ноги на ногу – куда же эти осхарцы запропастились?! И не успела разозлиться толком, как из-за дальних срубов поднялась суета. Слава Богам!

Ерия вышла к пришлым, вернув им княжеские одежды, что высохли уже давно – и правильно: по примете ничего нельзя оставлять, чтобы не вернулись больше сюда. Едва Ерия поднялась на крыльцо, бросив на Агну взволнованный взгляд, кмети, что у избы толпились, подобрались вдруг.

Впереди вышагивал старший муж Гостибор – высокий и крепкий, в кожухе длинном нараспашку. За ними шли княжичи – уж в росте с ним не соперничали – тонкие и молодые, как ясени, и другие мужчины общины чуть позади. И по тому, как Гостибор спокойно глянул на Агну, чуть кивая, поняла, что мирно обо всём договорились. Да и как по-другому, коли сами княжичи Роудука явились в такую глушь! Даже если они и против были бы пустить княжну, то поперёк вооружённым кметям не пойдут. Агна улыбнулась ему безмолвно. Гостибор шагнул к ней, обхватив тёплыми мозолистыми ладонями лицо Агны, поцеловал в макушку, отошёл.

Вротислав махнул своим кметям выходить со двора, пошёл к воротам. Анара́д, бегло глянув на крыльцо, где стояла Ерия, опустил взгляд на девушку, посмотрел свысока и по-прежнему холодно – ничуть его взгляд не потеплел, острый, как у ворона. Ветер смахивал ему на глаза пряди волос. Он развернулся и, не сказав ни слова, пошёл прочь со двора, давая понять, чтобы за ним следовала. Агна выдохнула сдержанно, унимая поднимающуюся бурю негодования, да толку от того никакого не было, а только вред – нужно сохранять спокойствие да терпение обрести. Посмотрев ему вслед, пошла за ними, не оборачиваясь больше.

Спустились с пригорка, пройдя тропой, что вела к речке, а когда деревья расступились, Агна увидела крутобокую ладью: немаленькую – двенадцати вёсельную, оно и понятно – путь неблизкий, на простом ушкуе не пройти. С низкими бортами, с вздёрнутой носовой оконечностью, украшенной головой зверя с разинутой пастью. Резьба была и на бортах, висели на боках и круглые щиты, выкрашенные солнечно-жёлтой и красной краской.