– Никто и не просил тебя об этом, – отозвалась Эви ровным тоном. – Я прекрасно справлюсь без тебя.

– Представляю, – саркастически уронил Себастьян, внезапно потеряв интерес к остывшей пище, стоявшей перед ним. Бросив салфетку на недоеденный ужин, он поднялся из-за стола и стянул с плеч сюртук. Он чувствовал себя грязным и усталым и собирался воспользоваться медной лоханью. Если повезет, вода еще не остыла.

Раздеваясь, он сердито швырял свои вещи на стул и размышлял о женщинах, которые годами мечтали выйти за него замуж. Красивые и обеспеченные, они готовы были на все, кроме убийства, лишь бы довести его до алтаря. Но он был слишком занят погоней за наслаждениями, чтобы отнестись серьезно к их авансам. И вот чем он кончил, загнанный в угол обстоятельствами и хроническим невезением! Женился на девице, не имеющей понятия о светских приличиях, с сомнительным происхождением и ослиным упрямством.

Заметив, что Эви отвела взгляд от его обнаженного тела, Себастьян криво ухмыльнулся. Подойдя к лохани, он уселся в чуть теплую воду, но его торс и длинные ноги остались снаружи. Он не спеша вымылся, поливая намыленную грудь и плечи горстями воды и наблюдая за женой сощуренными глазами. К его удовольствию, Эви с трудом сохраняла невозмутимый вид. С пылающим лицом она с преувеличенным интересом рассматривала стеганое покрывало на постели, обводя узор пальцем.

Внимание Себастьяна привлекло сияние золотого кольца, которое всучил ему пройдоха кузнец. Глядя на него, он испытал странное чувство – почти неодолимое желание бросить Эви на постель и овладеть ею без всякой преамбулы. Может, это заставит ее признать, что она теперь его собственность. Для цивилизованного человека – каким он всегда себя считал – эта вспышка примитивной похоти была тревожным сигналом. Расстроенный и возбужденный, он закончил мытье и, схватив влажное полотенце, которым ранее воспользовалась Эви, энергично вытерся. Его возбуждение не осталось незамеченным – он слышал, как Эви резко втянула в грудь воздух, когда он вылез из лохани. Небрежно обернув бедра полотенцем, он закрепил конец на талии и направился к своему чемодану.

Порывшись внутри, он извлек расческу и, подойдя к зеркалу, стоявшему на умывальнике, принялся безжалостно расчесывать мокрые волосы. В зеркале отражалась постель, и он мог видеть Эви, наблюдавшую за ним.

Не оборачиваясь, Себастьян поинтересовался:

– Меня сегодня ждет участь собаки мясника?

– Собаки мясника?

– Ну да, собаки, которая лежит в углу лавки и облизывается, глядя на кусок мяса, который ей не позволено трогать.

– Едва ли подобное сравнение м-можно считать лестным для любого из нас.

Себастьян на секунду прервал свое занятие, отметив, что ее заикание вернулось. Отлично. Она совсем не так невозмутима, как пытается изобразить.

– Так каков будет ответ?

– П-прости, но я предпочла бы не иметь с тобой интимных отношений.

Ошеломленный и задетый, Себастьян положил расческу и повернулся к ней лицом. Женщины еще никогда не отказывали ему. И тот факт, что Эви оказалась способной на это после наслаждения, которое они испытали сегодня утром, выходил за рамки его понимания.

– Ты же сам говорил, что тебе не нравится спать с одной и той же женщиной более одного раза, – напомнила она извиняющимся тоном. – Ты сказал, что это невыносимо скучно.

– По-твоему, у меня скучающий вид? – осведомился Себастьян, бросив красноречивый взгляд на свое возбужденное естество, едва прикрытое полотенцем.

– Полагаю, это зависит от того, куда смотреть, – буркнула Эви, потупив взгляд. – Я вынуждена напомнить вам, милорд, что мы заключили соглашение.

– Мы вправе передумать.

– Я не передумаю.

– От твоего отказа за версту разит лицемерием. Я уже обладал тобой однажды. Вряд ли твоя добродетель пострадает, если мы проделаем это снова.

– Дело не в добродетели. – Она овладела собой и перестала заикаться. – Я отказываю тебе совершенно по другой причине.

– Мне не терпится услышать ее.

– Из соображений самозащиты. – С видимым усилием она подняла на него взгляд. – Я не возражаю против твоих амурных похождений, но не хочу быть одной из твоих любовниц. Для тебя сексуальные отношения – всего лишь игра. Я отношусь к этому иначе и не хочу, чтобы ты ранил мои чувства, а это неизбежно произойдет, если я соглашусь спать с тобой.

Себастьян постарался сохранить спокойствие, хотя внутри у него все кипело от смеси вожделения и досады.

– Я не собираюсь извиняться за свое прошлое. Мужчина просто обязан иметь некоторый опыт.

– Судя по тому, что я слышала, твоего опыта хватило бы на десятерых.

– Почему это тебя так волнует?

– Потому что… ты напоминаешь мне кобеля, который рыщет по всем подворотням, выпрашивая объедки. Я не хочу быть очередной подворотней. Вся твоя жизнь доказывает, что ты не способен хранить верность одной женщине.

– То, что я не пытался этого делать, еще не значит, что я не способен на это. Я просто не хотел. И я не нуждаюсь в нравоучениях такой чопорной сучки, как ты.

При слове «сучка» Эви напряглась.

– Я попросила бы тебя не употреблять бранных выражений.

– Вполне подходящее выражение, если речь пошла о кобелях, – огрызнулся Себастьян. – Кстати, в моем случае это сравнение совершенно неуместно. К твоему сведению, это женщины гоняются за мной, а не наоборот.

– Тогда можешь отправляться к одной из них.

– О, я так и сделаю, – свирепо отозвался он. – Когда мы вернемся в Лондон, я пущусь во все тяжкие и не успокоюсь, пока очередная оргия не закончится арестом всех участников. Но пока… неужели ты действительно полагаешь, что мы сможем спать в одной постели, целомудренные, как парочка монашек на каникулах?

– Для меня это не составит труда, – заявила Эви, сознавая, что наносит ему смертельное оскорбление.

В его взгляде полыхнул такой огонь, что она бы не удивилась, если бы он воспламенил постельное белье. Пробормотав длинное ругательство, значительно расширившее ее познания в богохульстве, Себастьян уронил полотенце и шагнул к лампе, чтобы потушить ее. Перехватив смущенный взгляд Эви, устремленный на его возбужденное естество, он криво усмехнулся.

– Не обращай внимания, – буркнул он, забравшись в постель. – У меня есть все основания ожидать, что отныне твоя близость будет действовать на мои интимные органы как продолжительное купание в сибирском озере.

Дожди наконец прекратились, и погода заметно улучшилась. Однако потепление за стенками кареты не устранило холодок, установившийся между новобрачными. Хотя Себастьян продолжал следить за тем, чтобы керамическая грелка оставалась теплой, больше не предлагал Эви уютно свернуться в его объятиях или подремать у него на груди. Чем больше она узнавала его, тем больше убеждалась, что близость между ними приведет к катастрофе. Себастьян был опасен для нее во многих отношениях, о которых он даже не догадывался.

Эви утешала себя мыслью, что по прибытии в Лондон они расстанутся. Она остановится в клубе, а он вернется к себе домой, к привычным занятиям, пока не получит известие о смерти отца. К тому времени он, наверное, продаст клуб и воспользуется вырученными деньгами и остатками ее наследства, чтобы пополнить оскудевшие семейные закрома.

Мысль о продаже клуба, который был всем для ее отца, опечалила Эви. Хотя, конечно, это самое разумное решение. Не каждому дано успешно управлять игорным бизнесом. Владелец клуба должен обладать определенным магнетизмом, чтобы завлечь людей в свое заведение, и знанием человеческой натуры, чтобы найти способы заставить их расстаться с деньгами, не говоря уже о деловом чутье, без которого невозможно выгодно вложить полученную прибыль.

Если первыми двумя качествами Айво Дженнер все же обладал, хоть и умеренно, то третьего был начисто лишен. Несколько лет назад он потерял целое состояние в Ньюмаркете, поддавшись на старости лет на уговоры сладкоречивых мошенников, каких полно в мире скачек. К счастью, клуб приносил столько денег, что он смог легко возместить даже такую крупную потерю.