Я машинально зашел во Вконтакт. Пальцы сами знали путь, логин и пароль. Сообщений не было, да и интересных новостей тоже. Я просто залип на свою страницу, на себя в цветастой рубашке. Моя детская любовь. Любил одновременно строгость и неформальность, поэтому почти всегда был в рубашках ядовитых цветов. Забавно, я до сих пор ходил в двухдневной черной рубашке: мой траурный прикид, который предназначался для поддержки ястребских бойцов. Игорь Олегович Ватин. Иов. Иоша. Очень часто мечтал сменить себе имя, а после новости о своем отце это желание во мне разгорелось еще сильней. По детской наивности убрал из личных данных отчество. Этого для начала достаточно. Игорь Ватин. Мне все-таки было интересно, кто мой отец, поэтому забил его имя в поисковую строку. Никакой информации. После попробовал найти его в социальной сети. Тоже не дало результатов. Я оставил только фамилию, и несколько результатов все-таки выпало. Фамилия Ватин не такая уж и распространенная. Хотелось найти хотя бы родственника, кого-нибудь, кто связан с отцом. Искать долго не пришлось. Мое сердце замерло, когда на меня с аватарки смотрели томные глубокие глаза из квадратной головы с обрисовывающейся ямочкой на подбородке. Я как будто смотрел на свое отражение, но при этом это был не я. Более светлый оттенок волос и глаза не карие, а голубые.

Иван Ватин. Информация со страницы говорила, что он младше меня на год. Я полез в его фотографии, чтобы получше разглядеть, больше узнать о его жизни. Различные посиделки в ресторанах, катание на сноуборде, Европа, отдых на море с семьей. С семьей. Видно, что глаза с волосами от матери, а все остальное наше общее, от отца. Вот он, счастливый, со своей семьей, но не с моей. Я мог быть на месте этого Ивана, будь все по-другому, останься отец со мной. Зато по нему видно, как я буду выглядеть к пятидесяти: седой, с морщинами на лбу и с повисшими щеками. Мерзость. Как мать вообще могла быть с таким? Закинь его на нашу улицу с грязной одеждой, с легкостью можно было перепутать с местными беспризорниками, которые пропили все: свой дом, свою одежду, свою честь, а главное – свою жизнь.

Раздался дверной звонок.

– Игорек! – раздался голос из ванной. – Пожалуйста, глянь, кто там.

Я закрыл все вкладки и пошел к двери. Через дверной глазок увидел знакомые густые брови. Парень, с которым поссорился Боря. Видимо, направился в Верхний Родищенск продвигать свою веру об Истинном Боге. Я не стал ему открывать, но Владику сообщил, кто приходил. Уже все знали об этих фанатиках, и никто не открывал им двери, чтобы не тратить время.

К вечеру мы уже были на Ястребской улице в Нижнем Родищенске. Один из неприятнейших закутков города, там вечно шастали пропойцы и наркоманы. Вечеринка собиралась в доме у Славика. Родители уезжали на вахту в столицу, и поэтому он часто созывал всех своих друзей к себе. С каждым разом к нему все больше заваливалось незнакомцев, к примеру, тот же Владик, он толком не был знаком с хозяином вечеринки.

– Хо-хо, братишка, я рад, что пришел! – чуть ли не на весь дом прокричал Славик, когда меня увидел. – Решился все-таки вмазаться с нами?

– Не, я только по синьке, а вот Владик, – я хлопнул его по плечу, выставляя вперед, – к вам присоединится. Надеюсь, помнишь его.

– Да, конечно, помню! – Славик полез к нему обниматься. – Хорошо вместе посидели на твою днюху. Будь как дома, Владик, тут всем рады. Особенно четким пацанам.

Что бы Андрей ни говорил, но кому-то нетрезвое состояние очень даже шло, тот же Славик превращался в приятного добрячка, который источал любовь, располагал к себе, чего не скажешь в остальное время.

На этот раз на вечеринке были уже знакомые мне лица, может, я не знал всех поименно, но точно до этого с ними виделся. Всего было около сорока человек, большинство из которых бойцы с прошедшей потасовки, были также спортсмены из других секций и школ, включая Верхний Родищенск. Иногда я удивлялся, когда видел представителей из обоих частей города, проводящих весело время. С каждым годом внутренняя война рассасывалась, и только изредка можно было встретить конфликты, в основном их зачинщиками были старшие поколения. В нашем слое искали проблемы только те, кому основательно промыли мозги неравенством между берегов.

В доме было полно алкоголя, каждый приносил что нашел. Я же вписался с Владиком, и от нас были две бутылки коньяка из личных запасов Вячеслав Николаевича. Он бы не обиделся на пропажу, скорей всего, даже не заметит.

Среди гостей просачивался Леха Шпага, самый выделяющийся персонаж на этой вечеринке, но и самый незаметный для всех. На фоне спортсменов он смотрелся вызывающее худым, но никто не старался смотреть в его сторону, а я же совершил ошибку, взглянув в его пустые бездонные глаза.

– Здарова, Игорек, – промямлил он себе под нос, голос его давно изменился, говорил пискляво и протяжно, отчего в ушах резало любым его словом, а порой было сложно разобрать, что он говорит.

– Привет, Лех. Как дела?

– Пучком все. Вот Славик зазвал к себе. Попросил помочь с марь-иванной. А я что, откажу братану?

Я лишь улыбнулся на его слова в качестве поддержания разговора. Сказать прямо, что мне неприятно с ним говорить, не позволяло воспитание. Сильней всего смущало его постоянные почесывание вокруг локтя.

– Странные у него друзья. Высокомерные. Не то что ты или сам Славян. Да и ваш Дрон тоже свой пацан. Мои кореша все друг другу родные, а здесь как будто каждый сам за себя. Не по-братски совсем. И что это за музыка? Под нее не подвигаешь даже. Куда все катится? Раньше все собирались, чтобы узнать о друг друге, сплотиться покрепче, нарастить доверие, стать семьей, а сейчас это лишь требование общества, чтобы быть нормальным, ведь одиночки не шибко в почете. Общество считает их ненормальными. А нужны те, кто умеет вылизывать жопы всем вокруг. И кто из тех, что тут находится, нормальный? Каждый из них психопат, рассчитывающий на свое совершенство в будущем, для каждого важен он сам, а не те, с кем он здесь. Это они одиночки, а не мы. Мы всегда будем сильнее каждого из них, ведь мы вместе, мы одно целое. Так что, Игорек, держись за своих братков, они никогда тебя не бросят, вместе вы добьетесь всего.

– Да, Лех, я знаю. К несчастью, одни мои братья уедут в Москву, а другие и я сам в Ястребск. Связь пропадет, и это самое обидное.

– Это не так, братка. Не теряйте связь, вот и все. Вы же все будет возвращаться сюда, в Родищенск. Этот город вас просто так не отпустит. А здесь вы снова будете вместе одной командой, одной семьей. Так что не загоняй себя такими мыслями, сам не бросай их, помни о них и приходи им на помощь. А сейчас пойди пыхни со своим братаном, ему будет честью с тобой разделить хапку. Особенно первую. Я же чем смогу подсоблю, братюнь. Так что обращайся. Я буду здесь.

Он хлопнул меня по плечу и дальше побрел по дому в поисках, с кем еще поговорить, а я же продолжил наблюдать за весельем, поглощая очередную найденную в доме бутылку пива.

После слов Шпаги самому захотелось найти своих друзей и разделить хотя несколько минут счастья, отдалиться от тех проблем, что меня окружали. Выпитый алкоголь расслабил сознание. Внутри заиграла уже забытая доброта, которая грела лучше любой батареи.

В одной из комнат обнаружил группу из пяти человек, включая Славика и Владика. Все помещение было задымлено и окутано полумраком. Ребята по кругу передавали из рук в руки бутылку. Чтобы не мешать ритуалу, я аккуратно подсел к своим друзьям.

– Иош, – обратился ко мне хриплым голосом Славик, – ты с нами?

– Не знаю, я правда ссыкую. Лучше опиши, что чувствуешь. Может и решусь.

– Блин, чувак, просто это кайф, просто хорошо. Короче, счастье.

У меня действительно были сомнения. Мне было необходимо отдохнуть от происходящего. Где-то в глубине история с отцом все равно коробила меня, я ненавидел в ту минуту и отца, и мать. Хотелось доказать себе и им, что я из себя представляю, назло матери убиться, ведь она так боялась, что начну много пить, а вещества так вообще были всегда под запретом. С другой стороны, боялся, не знал, какой может эффект от всего этого быть, не подсяду ли с одного раза. Последствия – мой самый страшный враг, с которым не мог ужиться в своей голове. Всегда представлял во всем барабан вариантов того, что может произойти, и от количества позитивных и негативных исходов в итоге принимал решение, но оно никогда не давалось легко. Желание сделать больно матери в этот раз склонило весы в негативную сторону.