В будний день пассажиров оказалось не так много, мне еще может повезти, и я проведу дорогу в уединении, но меня, как всегда, преследует судьба-злодейка. К моей ячейке подошел дождевой червь в опрятном костюме и поздоровался. С ним был один только саквояж, который он засунул под сидение по диагонали от меня. Я гадал, чего от него ждать. Одеколоновый убийца? Нет. Человек-закуска? Тоже непохож. Один из подвидов не затыкающихся болтунов?

– Бурная ночка? – спросил оживленно Червь, слегка мне улыбнувшись. Он уселся над своей сумкой и наклонился в мою сторону.

Недовольный гусь – установил я первое клеймо. Всю дорогу будет ворчать на меня и на свою несчастную жизнь. Я таких называю Бедняжками. Будет жаловаться, как подобные мне испортили его карьеру и жизнь, а он такой правильный и неприкасаемый, всю жизнь пашет на благое дело, но мы своим существованием его раздражаем и мешаем достигать цели. Таким сложно объяснить, что проблема не в нас, а в них.

Я не стал одобрять общение с ним и лишь кивнул, тем более, если бы открыл рот, запах мог жахнуть на весь вагон.

– Хороший возраст, – уже с позитивной ноткой произнес он и выпрямился на сидении, но не оторвал от меня взгляд, только приподнял брови. – Скучаю даже по тем годам. Беззаботное время. Тоже после хорошей пьянки боялся открыть рот и разоблачить себя. Особенно на парах – преподаватели могли запросто выгнать с занятий, а после припомнить это на экзамене.

Ошибочка. Это мог быть Вспоминашка. Всю дорогу будет рассказывать невероятные истории о своей жизни. Тем более раньше было лучше. Особенно при каком-нибудь Сталине, но, судя по его возрасту, навскидку, запомнил лишь жизнь при Горбачеве. Я ожидал, что будет рассказывать о лихих девяностых. Не удивлюсь, если он процитирует какую-нить Бригаду или Бумера.

Но все это ерунда. Он зашел в вагон в последнюю минуту перед отправлением. На удивление, не запыхался. Этот ожидаемый болтун, точно рассчитал, сколько времени ему нужно, чтобы успеть на поезд. Педант. А это качество свойственно Заботушкам, а они по совместительству еще и Человеки-закуски, хотя именно на последних он не был похож.

– Ох, чего мы только не вытворяли в универе из подобного, – ответил я, но так и не одарил его своим внимание. До сих пор не могу понять, что меня сподвигло на разговор, он меня привлекал только как человек-загадка. И как только я его раскушу, он мне наскучит. – К примеру, приходили со стаканчиками из Мака, наполненными различными коктейлями. И было плевать, что скажет нам на это препод.

– С каждым новым поколением появляются более дерзкие поступки. Видимо, так хотим показать родителям, что мы намного лучше их.

– Или хуже.

Мой сосед лишь ухмыльнулся, после чего достал из саквояжа папку и начал изучать документы.

Видимо, в нашей паре действительно экспонатом был я. Причем неприятным. Отдам соседу должное, хотя бы с улыбкой принял мое похмелье. Раньше и я был спокойным и незаметным пассажиром, тихо ехал всю дорогу и терпел творящееся вокруг меня безумие. Все-таки что-то в жизни и меняет нас, только, кажется, не в лучшую сторону. Единственное, что точно сохранилось, так это ненависть к дороге. Я обожаю путешествовать в новые места, но смириться с переездами так и не смог. Бесила ограниченность, что у меня очень маленький список возможностей. Однажды решил попробовать просто забыться в дороге, напиться до беспамятства и уснуть, но вышло только хуже: размывающееся окружение за окном кружило голову, хотелось припасть к земле и удобрить почву недавним допингом.

Не могу сказать, что при похмелье ситуация лучше, но тошнота присутствовала только в голове, а не в организме, хотелось разбить лоб о стекло, чтобы отключиться на время поездки. Москва проносилась за окном. Кооперативные гаражи, многонациональные рынки, тесные хрущевки, а главное, все как под копирку. Километр за километром все повторялось. Все перед глазами смешивалось в непонятный коктейль. От света в салоне и огоньков за стеклом глаза щемились и просились прикрыть их на секунду. Все больше оттенков красного и черного проносилось передо мной, смешиваясь в бесформенную жижу. Как будто красками рисовали на холсте, выстраивая карикатурную сцену. Всему виной была моя больная голова, которая воображала бессвязные детали из памяти.

Снова свет. Кто-то толкал меня в плечо. Мне не верилось, что заснул, но бесила мысль, что посмели нарушить такой блаженный момент.

Проводница. Она хотела увидеть мой билет. И, разобравшись с формальностью, пожелала мне и моему спутнику счастливой дороги до Родищенска.

– По делам едете или с туристическими целями? – спросил меня активировавшийся Червь.

– По делам.

У меня не получалось прийти в себя. Столица за окном уже успела смениться подмосковными лесами, которые тоже противно плыли перед глазами. Я хотел снова отключиться, но организм не позволял, в голове зашевелились таракашки, требовавшие мозговой активности, от которой все начинало гудеть.

– Не страшно сейчас ехать в Родищеск в свете последних событий? – дальше интересовался Червь.

– С чего бы вдруг? – Я последнее время совсем не следил за новостями и не понимал, о чем он.

– Снова объявился Родищенский палач.

Мне показалось, что еще сплю. Это имя я не слышал очень давно. Чтобы проверить свое состояние, повернулся к окну и пару раз щипнул себя за руку.

– Это как? Десять лет его не было, и вот опять? – Я косо взглянул на Червя, но его упертый в меня взгляд развернул мою голову обратно к окну. – Вся область с ума посходила, что ли? Еще неизвестно, чем закончилась история с поджигателем в Ястребске, а тут на-те, новая жесть.

– Последние несколько дней говорят о нем, и, как выяснилось, власти города не распространялись, что он вернулся. Так что неизвестно, сколько на самом деле уже жертв. Лучше вам быть аккуратней в Родищенске.

– Чушь! – Руки произвольно побежали по карманам в поисках сигарет. Не забыл ли их дома? Я знал, что курить в поезде нельзя, но хотелось приготовить к ритуалу при первой возможности. – Мы его в детстве не боялись, и сейчас бояться не вижу смысла. Что изменилось? Этот маньяк действовал по определенному сценарию. И я уверен, что не подходил по его параметрам.

Червь с удивлением следил за моим раздражением на поднятую тему, но я удивился не меньше своему поведению и старался обратно залезть в свой кокон. Настолько мне было дискомфортно за рамками обычного состояния.

– И что это за сценарий?

– Ну не знаю. – Я уже начинал жалеть, что мой язык развязался. Похмелье и сонное состояние выбили из колеи. – Какие-то видимые личности города на тот момент. – Червь внимательно за мной следил, ожидая добавки, и это меня раздражало. – К примеру, наш меценат Шпаров Вячеслав Анатольевич. Вот за что его можно было убить? Его любил весь город. Он проспонсировал ремонт многих школ. Построил действительно хорошую библиотеку. И добился того, чтобы власти вместо очередной церкви построили новую больницу. Великий человек. И так с остальными жертвами маньяка. Они не заслуживали смерти. Но я не тот, у кого стоит спрашивать обо всем этом. В нашем возрасте мы его почему-то не боялись, спокойно выходили на улицу и делали свои подростковые дела. Этот ужас происходил где-то далеко от нас, а самое главное – не с нами.

Червь наконец-то устремил свой взгляд на папку. Я расслабился, что он потерял интерес.

– Вы из Родищенска, верно? – спросил Червь, но при этом продолжал изучать свои документы.

– Это мой родной город. – Челюсть словно онемела и мешала говорить. – Хотя после школы туда больше не возвращался.

– А почему сейчас решили вернуться? – Червь слегка приподнял взгляд на меня и улыбнулся.

– Сказал же, дела. Семейные.

Для меня было непривычно столько говорить и особенно рассказывать. Куда комфортней чувствовал себя на месте слушателя или наблюдателя. Но я понимал любопытство Червя. Те, кто в жизни не сталкивался с подобным ужасом, всегда интересуются, каково это. Проблема в том, что ничего такого в этом нет. И если это правда, что вернулся Родищенский палач, то вероятность его встретить очень мала. Город, где сорок тысяч жителей на тебя одного, – так что маловероятно. Это не Ястребский поджигатель, охват которого был в разы больше.