– Я незаметно подобрался к рубке. Бичуганы мотали на кнехты швартовые и меня не замечали. Я дождался, когда главный придурок заглушит двигатель и пойдет на палубу. Из-за угла треснул его по башке огнетушителем так, что зубы щелкнули. Подхватил тепленького и тихонько уложил в коридорчике. Забрал свой тэтэшич, хотел еще винтовку прихватить, но не нашел. Вышел из рубки как ни в чем не бывало и присоединился к толпе. Вместе с Гжегошем сошел на причал, прыгнули в первую попавшуюся лодку. Я показал дедку пекаль. У него заблестели глазки, поинтересовался, за сколько отдам. Я покачал головой, он все понял, жутко расстроился и скрепя сердце, ты бы, Михалыч, видел его рожу, согласился безвозмездно помочь землякам, оказавшимся в затруднительной жизненной ситуации. Паромщики поздно чухнулись. Мы были уже у берега, когда раздались выстрелы. Ошалелый кэп носился по палубе, орал и палил в воздух.

Мы сошли на берег. Вольное поселение Адлер оказалось грязной, замызганной деревушкой. Хибары, слепленные из мусора и хлама, подпирали друг друга, громоздились, лезли на головы нижним. А какая стояла вонь… По загаженным улицам ползали старики и крысы. Мы задержались в поселке на ночь, узнали последние новости и выяснили дорогу. Рано утром двинули на Ставрополь. Там снова пришлось сесть на паром. Каспий слился с Азовом, Кавказ отрезало от материка большой водой. До Майкопа добрались пехом. Автобус оказался нам не по карману – десять банок с носа. Старый мерс так и назывался, «десять банок». Мы едва себя кормили, а тут десять банок… По дороге забредали в брошенные городишки, поселки, деревни. Шарились по домам, магазинам, но мало чего находили. До нас уже все подчистили сто раз. Повезло у одного фермера в сарае. Гжегош с досады пнул железную бочку, в ней громыхнуло. Она была закрыта, на боку наляпан значок «токсично», в таких обычно хранят химикаты. Топориком аккуратно вскрыли ее. Внутри нашлись сорок три банки различного калибра и содержания. В тот день я впервые за четыре года наелся досыта. С водой было проще. Хлестала из колонки так, что кружку из руки выбивала.

Автобус подобрал нас в полдень следующего дня. С тюками и чемоданами на крыше, словно гриб сморчок, он парил над дорогой в мареве горячего воздуха и казался миражом. До Ставрополя ехали стоя. У бородатого билетера с карабином узнали, что на трассе орудуют мародеры. Заручившись нашей поддержкой в случае чего, стал разговорчивым. Рассказал, что крупные анклавы находятся в Курске, в Москве и в Пензе. Также узнали, что Ростов, Волгодонск, Элиста, Ейск, Сальск – ушли под воду. Волгоград затоплен почти полностью, в чем убедились сутками позже, когда на очередном пароме пересекли, не знаю, как назвать, пролив, что ли, соединивший Каспий с Азовом. «Родина-мать зовет» переломилась в талии и замерла в низком поклоне. По старой трассе Е119, потом по Е38 добрались до Воронежа. Там бандюков не боялись, потому что перевозками занимались они сами. Остатки наших консервов осели в кассе вокзала.

Воронеж – большой город, красивый. Не знаю, почему в нем не сделали анклава? Там проторчали пару дней, раздобыли немного жратвы и карту. А из Воронежа уже и до Курска добрались. Дальше, Михалыч, ты знаешь. В итоге сидим с тобой, пьем пиво и лясы точим.

Точил-то на самом деле он один. Я только слушал. Показалось, что Андрей захмелел, взгляд стал мягким, рассеянным, слова обтекаемыми:

– Раньше, не поверишь, у меня брюшко было. На казенных харчах в Албании разъелся. Пыхтел, когда шнурки на лакировках оксфордских завязывал.

Андрей выплюнул изжеванную зубочистку, сунул в зубы новую, взял еще пива.

– Ты мне, Михалыч, ответь вот на какой вопрос, смог бы починить этот ихний Ла-8?

Я посмотрел на Андрея, соображая, куда он клонит, и неуверенно кивнул:

– Думаю, да, если ничего серьезного.

– «Лашка» – птичка что надо, – со знанием проговорил Андрей, – я интересовался: летает на автомобильном бензине, садится и взлетает с любых аэродромов, с грунта запросто. Максимальная взлетная масса две тысячи триста килограммов, перегонная – четыре тысячи, полезная нагрузкавосемьсот кило. Пара движков по двести пятьдесят лошадок. А самое главное, Михалыч, – он сделал паузу и многозначительно посмотрел на меня, – амфибия. То, что надо.

– В каком смысле? – не понял я. – Для чего надо?

– Хм, – хмыкнул он, – помнишь, я тебе говорил, что есть шанс выбраться из этой адской духовки.

Я кивнул, припоминая разговор в квартире. Андрей отпил пива, не вынимая зубочистки изо рта. С минуту молчал, толи думал, с чего начать, толи размышлял, стоит ли вообще говорить. Подозрительно посмотрел на меня, словно примеряясь, затем заговорил.

– Помнишь, я служил в эскадрилье?

Я кивнул.

– Года за два до расформирования ходил слушок, что наши испытывают новый орбитальный бомбардировщик, способный подниматься за стратосферу. Что-то среднее между самолетом и космическим кораблем. До звезд, конечно, на таком не долететь, но до Луны вполне.

– Почему до Луны?

– Вот слушай. Немногие обратили внимание, да и в том бардаке, что творился в последние дни, это немудрено. Мир рушился к чертям собачьим, счастливчики бросали все и драпали, только пятки сверкали. А на Луне базировалась научная станция, и на ней случилась катастрофа. Пишут, что пожар повлек разгерметизацию и все погибли. Я об этом узнал еще в Ливии. Мне в руки попалась одна газетка.

Андрей вскочил и вышел из кухни. Вернулся спустя минуту, разворачивая на ходу газету. Это была потрепанная, измятая тонкая бумага низкого качества с черно-белыми картинками и арабским текстом. В местах сгиба она протерлась до дыр, да и в целом имела жалкий вид.

– Вот, смотри, – Андрей положил ее передо мной на стол. На внутреннем развороте размещался нечеткий снимок. Удалось рассмотреть несколько сооружений с антеннами и куполом, расположенных на рельефе, напоминающем лунный, с черным фоном и белыми вкраплениями на заднем плане.

– Та самая станция «Циклон». Снимок сделан еще до пожара. Видишь, здесь посадочная площадка для шаттлов. Здесь, – Андрей ткнул пальцем в темное пятно, – ангар, а в нем корабль.

Я напрягал зрение, всматривался, но ничего толком разглядеть не мог. Темное пятно прямоугольной формы справа, у самого края снимка ни о чем мне не говорило. Но я верил Андрею и уже улавливал ход его мыслей: есть самолет, на котором можно долететь до лунной базы. Вернее, не самолет, а что-то иное, ближе к космическому челноку. Всем известно, что самолет не может летать в космосе. Я был уверен, что Андрей об этом знает и расскажет о бомбардировщике подробней. Дальше – в ангаре корабль, который доставит нас по маяку к варп-тоннелю, затем прыжок, и вот тебе Новая Земля. Все показалось так просто и очевидно, что сразу почувствовал себя спасенным. За долгое время мне, наконец, стало легко, я словно сбросил с себя мраморную плиту, которую таскал с собой долгое время.

– Улавливаешь мысль, старичок? – Андрей подмигнул мне.

– А если его там нет?

– Может, и нет, но наши шансы значительно увеличиваются, если учесть, что катастрофа случилась накануне последней эвакуации. Им было не до исследовательской базы. Допустим, мы находим этот корабль, перед нами встает два вопроса: первый – как им управлять, и второй – техническое состояние. Но и здесь не так все мрачно, как может показаться на первый взгляд. У меня есть знания по пилотированию. Ты – техник. Думаю, вдвоем мы сможем поднять «птичку» и положить на верный курс. Учти, корабль готовили к полету, уходил последний конвой. Куда больше меня интересует бомбардировщик. Где его искать?

Андрей прохаживался по кухне и постукивал кулаком по раскрытой ладони. – Насколько мне известно, испытания проводились где-то на юго-западе нашей необъятной. По тем скудным клочкам, что до меня доходили, это Мариновка – военный аэродром под Волгоградом. Но аэродром затоплен. Мы с Гжегошем там уже побывали, покрутились, с людьми пообщались. Ничего конкретного не узнали. Теперь расскажу, почему в Воронеж крюк дали. Из-за Балтимора. На аэродроме базировался четыреста пятьдесят пятый бомбардировочный авиаполк и пятый отдельный разведывательный авиационный отряд. Авиабаза уцелела, и даже самолеты имеются на аэродроме, но тот, что нам нужен, отсутствует. Мы искали документацию, хоть какие-то намеки на наш бомбер. Без толку. Единственное, в чем повезло, – в части ТУЦ я нашел карты и глонассовскийGPS‑навигатор – тот самый, который хотел стырить Гжегош.