И дна нет.
Пустая, с раскуроченными краями гребаная бездна, в которую я сам себя загонял, топил, поддаваясь и позволяя душащей ярости брать верх.
Хотя, всё до охренения просто. Эдвин, жив.
Жив, здоров, а я этого долбаного ублюдка не могу найти, день за днём перерывая город, страну, херов мир. Усталость тугим комом расползается по всему телу, увлекая в свою трясину.
– Заткнись, Чез, – лениво огрызнулся, но друг задаёт единственный вопрос, который меня тут же отрезвил, отвлекая от сводящих с ума мыслей.
– Что Эдвин?
– Этот кусок дерьма когда-нибудь выдаст себя. Мечтаю о дне, когда сверну ему шею голыми руками.
Ещё эта встреча с Тенью, так некстати, на глазах у дотошных Миров. Тот недоумок в гражданском, такой же Ловец, как и я. Только ставший по собственному желанию, а я из-за подавляющей мести. Не было бы Миров рядом, я бы вырвал бы с корнем ее резерв, превращая эту посредственность в пустышку, в гнилой пустой сосуд, ненужный, омерзительный, прикрытый человеческой оболочкой.
Мы подошли к нужному месту – пустырь на Дамлер-стрит – и лениво окинув взглядом неприметную улицу, синхронно шагнули в силовой барьер, невидимый глазам обычных людей.
Лёгкая рябь прошлась по мягкой вязкой прозрачной пелене, впуская нас в энергетическое пространство, разрываясь в местах проникновения за барьер и вновь склеиваясь за нашими спинами. Бесшумно, мягко, словно целостность барьера никто не нарушал. Подпитывался он от одного единственного, но сильного артефакта. Фамильная ценность моей семьи пригодилась в кои то веки.
Двухэтажный панельный коттедж встретил нас молчанием и скрипом приоткрытой деревянной двери на входе. Когда Крэйган ее уже смазки чем-нибудь?
Ладонь непроизвольно сжалась в кулак, охватываемая моментально темной энергией.
– Всё в порядке, Кай, – ровный тон Чеза, и пара хлопков по плечу в попытке утихомирить хоть со стороны мою бурю в душе. – Крэйган как всегда не запирает двери.
Встреча со связным Миротворцем дала жалкие крохи информации. Я и без того знал,что этот грёбаный ублюдок где-то трусливо прячется поджав хвост. Возможно вылизывает Миротворцам зад, чтобы те его, как подзаборную псину пригрели, прикормили и не трогали. Он знает, что я его ищу. А гребаные Миротворцы ищут меня. Круговорот "ищу тебя" в природе. До охренения раздражающе.
Единственное, что связывает меня с Миротворцами – ненависть к Теням. Я – внештатный ловец, действующий инкогнито. Пользуясь своими связями моей прошлой жизни, удалось наладить контакт с тем, кто передает мне данные о местонахождении очередной Тени. И я срываюсь с места. Рою землю, нахожу эту мразь и…
Долбаное "И"! Всегда есть это всратое И!
…и это оказывается не он. Не Эдвин.
Потому что именно Тени играли важную роль в игре Ваалхара. В войне. Они забирали энергию, уничтожали противников их же оружием. Они путали следы, сталкивали лбами. А теперь, когда Ваалхар сдох, Тени позорно прячутся. Кого-то мы отлавливаем, когда находим, и их увозят на базы Миротворцев, чтобы запечатать из резерв, сравнять их с обыкновенными людьми. Или же ликвидировать окончательно сродни из проступкам.
– Нашел, что искал? – мальчишечья физиономия Крэйгана, нашего мозга в энергетическом формате, высунулась из-за приоткрытой двери.
Я лишь мотнул головой.
– Дверь вначале закрывать научись, бестолочь, – протягивает Чез, скидывая пальто на диван и еле уловимо шепнув, зажигает яркое пламя в камине, направив в него поток силы.
Пламя вспыхнуло, освещая полу-мрачное помещение и оживляя тени на каменных голых стенах. Они играючи носятся по интерьеру, по мебели, устраивая грёбаный цирк теней! Теней…хмыкнул. Повсюду они: Тени и тени.
– Мы за энергетическим барьером, – отмахнулся парень, скрывая свою патлатую макушку за дверью мастерской.
– Крэйг, это не значит, что можно наплевать на безопасность, – окликнул того сухим тоном Чезаре. – Или думаешь в Мирах одни идиоты?
– Так и есть, – устало провел ладонью по лицу, стряхивая напряжение, и удобно устраиваюсь на мягком кресле гостиной, возле камина, закинув ноги на журнальный столик. – Только даже идиотов не стоит недооценивать.
– Могут удивить, – хмыкнул невесело Чез, забирая из барного шкафа бутыль с крепким пойлом, разливая в два рокса.
Откинуть голову на спинку кресла и прикрыть глаза – это помогает немного привести мысли в порядок. И тут же мягкий тычок в плечо вновь заставляет вернуться в привычный до омерзения мир.
– Ну охренеть, вот это сервис, – хмыкнув, забираю рокс с темно-янтарногл цвета содержимым. – Чем обязан твоему порыву добродетели?
– Считай, сегодня я твой личный ангел-споитель. Пей давай, день тяжёлый.
Крепость напитка оглушающе обжигает горло и мы ещё сидим несколько минут в мягкой тишине. Вот только в мозгу сверлом отдает вязкий, раздирающий душу, язвительный голос.
Кай, ты до охренения плохо ищешь. Мало, слишком медленно, слишком долго. Эдвин давится от смеха где-то там, наблюдая за твоими жалкими попытками взять след. Хреновый ты ловец, Кай.
Торопливый топот сверху и по панельной лестнице спускается Джулс, тонкими пальчиками скользя по перилам. Растрёпанные блондинистые волосы небрежно лежат на плечах, придавая девушке вид встревоженного воробья.
– Чез! – звонкий голос доносится до наших ушей и мы синхронно морщимся, как от назойливого звука, мешающего нашему дзен.
Мягкой поступью кроссовок, почти бесшумно, но стремительно девушка достигает нас с Чезом и мы так же синхронно прячем взгляды от Джулс на дне рокса. Просто иди мимо, Джулс.
– Наконец-то! – выдыхает девушка и нервно заламывает руки. – Сейчас приедет моя подруга. Чез, я тебе о ней говорила, ты разрешил ей помочь, помнишь? Она…
Джулс запинается, тревожно косясь на меня.
– Говори, – разрешает Чез, усмехаясь и переводя внимательный взгляд на меня. – Кай пока не в курсе, но… Его я беру на себя.
– Твою мать, Манчини, – устало выдыхаю, злость вырывается наружу хриплым надсадным нервным смехом. – Что опять ты устроил за моей спиной?
– Она немного…Тень, – вместо него робко отвечает Джулс, нервно сглатывает и вновь впивается в меня обеспокоенным взглядом. – Пожалуйста, Кай, я знаю как…
– Заткнись. Просто заткнись.
Волна раздражения накатывает с новой силой, где-то внутри вновь заворочались шестерёнки, запускающие механизм: ЯУничтожуОчереднуюТень.
Выверну ее душу, залезу в нее своими пальцами, погружаясь в вязкую тягучую, словно патока, субстанцию и вырву с корнем то, что делает ее живой.
Я вновь откидываю голову на спину и перекатываю по мягкой прохладной кожаной поверхности в сторону, отворачиваясь от блондинки. За окном рвет и мечет порывистый ветер, завывая, будто бродячий пёс в поисках укрытия. Хромой, голодный до омерзения, до боли озлобленный, кинутый и одинокий , мать его, пёс. Чем-то тебя напоминает, да, Кай?
– Кай, – почти жалобно ноет Джулс.
– Молчи, – хочется верить, что мой голос всё ещё звучит холодно.
Чезаре делает глоток янтарного пойла и терпеливо выжидает, когда я переварю услышанное. Тень. Твою мать, Джулс, ты долбанулась!
Джулс послушно замолкает, глядя на меня оленьими глазами, в которых так ярко пылает страх. Кидает беспомощный взгляд на Чезаре и надломленно шепчет ему на ухо, наклонившись:
– Ты ему не сказал? Почему?
– Потому, Джулс, – сухой тон Чезаре звучит устало. – Ежедневные сцены в стиле: "Сука, зачем здесь Тень? Я-Ее-Убью" для меня были бы через чур утомительны.
– Манчини, я всё ещё здесь, – еле разжимаю зубы, выдыхаю и стараюсь изо всех своих гребаных сил не вломить ему за его вольности. Но, Чез прав, я бы не позволил. – И всё ещё жду объяснений.
Чезаре Манчини. Тот, кто не даёт мне съезжать с катушек вот уже восемь лет. Тот, кто однажды одним своим действием, не дал мне чокнутся окончательно. Тот, кто за шкирку оттащил меня от края манящей бездны, и не дал захлопнуться крышке гроба. Рассудительный, преданный, спокойный. Тот, кто в самый подходящий момент для унизительного падения в бездну, протянул мне руку.
