Все было прекрасно, пока три года назад я не встретила Олега. Сначала, в пылу нахлынувших страстей, я даже и не вспомнила об экс-свекрови, но, когда однажды они столкнулись нос к носу у нашей двери, задумалась. Конечно, я ей ничего не должна, а с другой стороны, после развода она, можно сказать, поддержала меня, и мне не хотелось ее огорчать. Пришлось за очередным чаем объявить, что я встретила мужчину. Первым вопросом было, а знает ли об этом Андрей. Увидев мои приподнятые брови, она опомнилась и начала спрашивать, хорош ли он, чем зарабатывает на жизнь, как относится к нему Димка. Я постаралась все обстоятельно рассказать, но по глазам увидела, что она не поверила ни одному моему слову. С того дня свекровь начала появляться в нашем доме еще чаще. Если в это время у нас был Олег, она многозначительно осматривала его, отзывала меня в кухню и тайно передавала там свои пирожки и булочки. И тут же уходила.

Олег отнесся к появлению непонятно откуда взявшейся свекрови спокойно, я постаралась объяснить, что человек она, конечно, своеобразный, но не вредный. На том и порешили. Он всегда вежливо с ней здоровался и прощался, на игнор с ее стороны не обижался, понимал всю деликатность положения.

Размышляя, я прислушивалась к голосу сына в прихожей. Он рассказал бабушке о школе, о Дэнчике, о Витальке, приятеле с пятого этажа. Сейчас должно было начаться самое интересное. Бабаня в каждом телефонном разговоре обязательно спрашивала об Олеге. Дима уверил ее в очередной раз, что Олег ему нравится, что он добрый и мама с ним не ссорится. Финальный вопрос был тоже всегда одинаковым – звонил ли папа, и если звонил, то что говорил. Ребенок доложил, что папа звонил позавчера, обещал приехать на каникулы. На этом беседа была закончена. Сын попрощался и положил трубку.

Я резала на кухне салат. Димка пришел, залез на диван и сел, одну ногу поджав под себя, а вторую согнул в колене, отцовская привычка.

– Мам, а ты любишь Олега? – ребенок пытливо смотрел на меня. Я удивилась и напряглась, раньше он таких вопросов не задавал.

– Конечно люблю, иначе как бы я решила связать с ним свою жизнь?

– А папу ты любила?

Ааа! Вот откуда ветер дует!

– Да, любила, сынок.

– А почему же вы тогда разошлись?

Эх! Вот как объяснить ребенку, что по-хорошему нам бы и сходиться не надо было. Андрей всегда был таким романтичным, таким милым, но таким неприспособленным к жизни! Мы поженились на втором курсе, у нас сразу же появился ребенок, я стала искать возможность заработать, а муж совершенно не заботился о том, есть ли в доме еда. Он был настолько неприхотлив, что его устраивали даже пустые макароны на ужин. А я через полтора года совместной жизни осознала, что в результате мимолетной страсти приобрела двух детей. А еще через полтора года наши отношения закончились без скандалов и упреков, потому что просто сошли на нет.

Сейчас Андрей работал в солидной фирме и зарабатывал очень даже неплохо, но, по-моему, его это совершенно не волновало. Он по-прежнему питался макаронами и одевался в костюм, который я купила ему на свадьбу. Благо что он не поправился за эти годы. Мы общались, когда он приезжал и часто разговаривали по телефону. Андрей так и не женился, всем говорил, что уже один раз пробовал, зачем испытывать судьбу еще раз.

Прокрутив все это в голове, я обняла ребенка и чмокнула его в макушку.

– Знаешь, бывает так, что люди сначала женятся, а потом расходятся. Но мы не жалеем ни о чем, потому что у нас есть ты.

– Мамочка, я так тебя люблю! – глаза ребенка говорили о том, что он не сказал словами. Он беспокоился обо мне.

– Я тоже тебя люблю, мой родной!

Мы посидели, обнявшись, потом я вспомнила, что резала овощи, встала и взялась за нож. В это время в дверь позвонили. Мы переглянулись. Гостей мы не ждали, Олег уехал в командировку на неделю. Я положила нож, вытерла руки и подошла к двери. Посмотрев в глазок, я застонала от ужаса. Понедельник никак не хотел заканчиваться. Обреченно открывая дверь, я думала, что надо скорее лечь спать, а то мало ли, что еще произойдет сегодня.

– Добрый вечер, мои дорогие! Наточка! Димочка!

В дверях стояло воплощение красоты и элегантности прошлого века. А может даже позапрошлого. Маргарита Филипповна собственной персоной, матушка моего суженого. В маленьких ручках, обтянутых замшевыми перчатками, эфирное создание держало сумочку-клатчик и коробочку пирожных.

– Наточка, Олежек уехал, и мне стало так скучно! Я решила навестить вас. Надеюсь, не поздно? – старушка щебетала и сбрасывала с себя легкое пальто и сапожки на каблучке. Моя будущая свекровь была модницей и следила за собой.

– Ну что вы, Маргарита Филипповна, конечно же нет! – я жестом пригласила ее на кухню. Мне предстоял долгий вечер…

"У меня зазвонил телефон…". Нет, не зазвонил, а зажужжал. Я собиралась поспать подольше, поэтому затолкала его глубже под подушку. Но настойчивая вибрация не унималась. Обреченно вздохнув, я нажала зеленую кнопку и приложила трубку к уху.

– Наташенька, доброе утро!

– Доброе, Маргарита Филипповна, – подавляя зевоту ответила я.

– Ты спишь?

– Уже нет…

Наташенька, я вот хотела спросить, что вы собираетесь дарить Димочке на день рождения?..

Даже не верится, кажется, только вчера я взяла в руки маленький тихий сверток. Почему-то, когда рассказывают о новорожденном, то пишут "пищащий сверток" или даже "орущий сверток". Мой был молчащий. И это настораживало, потому что опыта общения с младенцами у меня не было, а многоопытные мамаши и младший персонал роддома ехидно предрекали, что как только я принесу сына домой, тут и "начнется". Сейчас кажется, что они это говорили из зависти, потому что Димочка с первых минут своей жизни был очень разумным ребенком. Он много спал, хорошо ел, плакал только по острой необходимости, и, получая эту необходимость, тут же успокаивался.

И вот, мы принесли его домой. Положили на кровать. Сели рядом. Дима молчал.

– Ну ты хоть разверни его, – Андрей нервничал.

Ах да! Я аккуратно развязала голубой атласный бант и отвернула края одеяльца. Внутри, в теплой ватной тишине спало самое чудесное в мире создание. Ребенок почувствовал приток воздуха снаружи, пошевелился и, не открывая глазок, потянулся. Мне показалось, так красиво еще никто не потягивался. Он выпрямил маленькие ручки и ножки, пошевелил розовыми пальчиками и опять свернулся, как маленькая гусеничка. Я смотрела на сына и не могла оторваться. Неожиданно резкий горловой звук за спиной напугал меня, и я обернулась – оказалось, Андрей задержал дыхание и задохнулся. Он зажал рот рукой и выбежал из комнаты – прокашляться.

Я тихонько потрогала маленькую ручку, похожую на лапку мышки, мягкую и теплую. С идеальными овальными ноготками на крохотных пальчиках. Малыш спал, изредка пошевеливаясь. На меня накатила такая волна нежности, что слезы сами полились из глаз. Андрей вернулся, и увидел меня, рыдающую над нашим сыном. Он подошел, и я уткнулась ему в живот, обняв за талию. Он неловко погладил меня по голове, осознавая всю деликатность момента. Успокоившись, я повозила лицом по его рубашке, вытирая остатки непрошенных слез, подняла лицо и улыбнулась.

Димка рос быстро. Чтобы не пропустить взросление единственного чада, я вела дневник, скрупулезно записывая туда все события, связанные с сыном. Я запечатлела младенческие колики и бессонные ночи, и первый зуб, неожиданно обнаруженный ложечкой, и прогулки в парке, и первые шаги, и первое падение с дивана, куда я положила его "на секундочку".

Потом были и другие падения, и другие зубы, детские болячки, дни рождения, праздники. Дневник из одной зеленой тетрадки в клетку превратился в пачку тетрадок. Я до сих пор записывала за сыном все, что считала важным для нашей личной истории.

И вот скоро моему сыну уже двенадцать лет. Двенадцать… Уже не ребенок, со своим мнением и взглядом на действительность. Но еще и не взрослый, нередко с совершенно детскими капризами.