Он заставил её, оставить ребёнка и строго следил за её состоянием всю оставшуюся беременность. До тошноты был учтив и нежен, осыпал подарками и выполнял любые её прихоти. Когда сын родился, он уже начал работать в убойном отделе и по роду своей деятельности стал частенько задерживаться на работе.

Оставшись одна с ребёнком в четырёх стенах, она впала в жуткую депрессию. Беспокойный Лёшка с вечными проблемами по здоровью доводил её иногда до состояния коматоза своими нескончаемыми криками по ночам. Её мать отказала ей в помощи, потому что на тот момент занималась исключительно устройством своей личной жизни, а родителей Воропаева давно не было в живых.

Она злилась, била посуду и медленно сходила с ума от крошечного пространства съёмной однокомнатной квартиры, где она оказалась, заперта в полном одиночестве. Частенько гуляя с сыном в парке, встречала своих бывших сокурсниц, которые в отличие от неё всё-таки окончили университет и отлично устроились в жизни.

Елена боялась сама себе признаться в том, что она никогда не чувствовала трепетной любви к своему сыну. Той любви, о которой кричат все женщины вокруг, едва становятся матерями. Длительная послеродовая депрессия сменилась постоянной, когда раздражало, казалось всё. Ласки мужа и его желания в постели, вечно орущий ребёнок, горы грязных пелёнок и пригоревшие на кухне куриные котлеты, потому что на мясо вечно не хватало денег.

Она была измотана, и лишь, когда сыну исполнилось три года, она, наконец, смогла вырваться из-под этого разрушающего её гнёта. Детский сад и перспективная работа, благодаря связям матери, спасли её. Она погрузилась в новое для неё дело с головой, но её отсутствие дома по вечерам и выходным доводило Воропаева до бешенства.

Жуткие скандалы, выяснение отношений и постоянные слёзы на глазах Лёшки, когда она в очередной раз уходила из дома и оставляла его одного, нанимая очередную соседку вместо няньки. Ненавидела, она ненавидела свою жизнь, и пыталась её постоянно изменить, втайне мечтая, что когда-нибудь она непременно это сделает.

Знакомство с Дэвидом, который стал главным акционером предприятия, где она работала, быстро переросло между ними в бурную страсть, несмотря на разницу в возрасте. И она снова почувствовала себя значимой и нужной в этой жизни. Когда он предложил ей уехать с ним в Штаты, она не раздумывала ни минуты. Просто поставила Воропаева перед фактом поспешного развода и увезла сына на долгие четыре года заграницу.

Жизнь за бугром тоже не удалась. Дэвид оказался, как и все мужики, жутким собственником и тираном. Она должна была хранить семейный очаг, сидеть безвылазно в его огромной квартире и как можно скорее произвести ему на свет, как минимум одного наследника его бизнес империи.

Но с неё было достаточно и одного ребёнка, который, итак, стал разделяющей гранью между ней и Дэвидом сразу, как только они уехали в Америку. Он недолюбливал её сына от первого брака и требовал своих детей. Безысходность, скука, тоска по родине заставили снова броситься её с головой в омут, когда вступила в интимную связь сначала с садовником, а потом и с водителем хозяина дома, пока тот был в очередной командировке.

Бурная связь, отсутствие контроля и крышесносный секс в конечном итоге разрушили хрупкие грани её новых отношений. До сих пор перед нею стояли глаза Дэвида, когда он застал её, занимающейся сексом с Марком на кухне.

Она моментально оказалась на улице с сыном и тощим конвертом, в котором были деньги на пару дней, чтобы не умереть с голоду и два билета на самолёт до Москвы.

Елена тяжело вздохнула и отвлеклась от своих мыслей, взглянув на экран, зазвонившего в её руке телефона. Улыбнувшись, она поспешно поднялась на ноги и покинула квартиру, остановившись на лестничной клетке.

– Да, Артём. Конечно, думала. Очень хочу увидеть тебя, но сегодня никак не смогу. Да, сын, сам понимаешь. Но Прага остаётся в силе. Завтра с утра я твоя на все три дня. Целую… – томно произнесла она в трубку и, отключив телефон, улыбнулась.

Немного поразмыслив, предвкушая свой упоительный трёхдневный отдых, Елена распахнула дверь квартиры и не спеша направилась в свою комнату.

Салтанов задумчиво смотрел на Алексея Воропаева, пока тот работал на ринге со своим оппонентом. Прошло всего несколько занятий и от того скованного подростка, который предстал перед его глазами неделю назад, казалось не осталось и следа.

Видел его каждодневные старания, спортивную хватку и внимание, когда что-то объяснял ему. Диву давался необыкновенной способности парня, цепко хвататься за эту жизнь, подобно слабому растению, пытаясь бороться с жизненными обстоятельствами и не озлобиться от того, с чем пришлось столкнуться ему в столь юном возрасте.

Прекрасно его понимал, потому что сам был таким в его годы. Жестокость его собственного отца была запредельной, и потому тоже шёл в своё время напролом всем обстоятельствам и, спрятав горечь и обиды, бился и преодолевал всё, что только мог, сначала на тренировках, потом на ринге с лучшими и прославленными, зубами прогрызая себе тернистый путь к победе. Видел в этом мальчишке самого себя и от того, наверное, и хотелось помочь, протянуть руку и направить его старания в нужное русло.

– Ну ладно, хватит, брейк! По домам! – прикрикнул он на парней.

Те послушно разошлись в разные стороны и, покинув ринг, присели на скамье в углу зала. Дождавшись пока они останутся одни, Салтанов опустился рядом с Лёшкой, который собирал свои вещи в сумку, и пристально всмотрелся в его лицо.

Алексей словно ощутив на себе внимательный взгляд тренера, поднял глаза и вопросительно посмотрел на мужчину.

– Я не справляюсь? – тихо произнёс он.

– С чего ты взял? Напротив, я очень доволен твоими успехами. Если и дальше будешь выполнять всё, что я говорю, и будешь стараться, в следующем году отправлю на соревнования для юниоров.

– Правда? – глаза парня засияли.

– Правда. Если и дальше азарт в глазах будет подобен нынешнему. Как дела дома?

– Всё хорошо.

– Мать больше не зверствует?

– Нет, – Лёшка опустил голову. – Мне неловко, что вы всё узнали. Отец говорит, что чтобы не случилось дома, оно там и должно оставаться, и не выноситься на люди, а тут ему пришлось всё вам рассказать.

– Твой отец правильно говорит. Только знаешь, иногда стороннее вмешательство бывает просто необходимо. Это я сейчас говорю конкретно про твой случай. Важно не позволить сломать человека, пока он ещё на пути своего становления. Да, и рукоприкладство в бытовом плане для меня всегда было неприемлемо. Этому я всегда учу своих учеников. А если эта агрессия идёт от женщины, вдвойне осуждаю. Ну ладно иди, наверное, тебя отец ждёт, – Юсуф коснулся рукой плеча Алексея.

– Нет, я сегодня домой еду один. Отец уехал в срочную командировку на четыре дня в Иркутск.

– Вот как? Ну, тогда иди, переодевайся, и я подброшу тебя домой. У меня всё равно дела в твоём районе.

– Но…

– Я сказал, иди!

Лёшка улыбнулся и поднялся на ноги.

– Я быстро.

– Я жду тебя на улице, – Салтанов встал со скамьи и медленно направился на выход из зала.

Спустя несколько минут Лёшка остановился на парковке перед клубом и осмотрелся по сторонам, в поисках машины тренера.

Огромный внедорожник белого цвета подмигнул фарами, и он стремительно направился к машине.

Опустившись на сидение автомобиля, Алексей с интересом осмотрелся по сторонам, пытаясь полностью охватить взглядом роскошный салон автомобиля премиум-класса.

– Нравится? – Юсуф с улыбкой посмотрел на мальчишку.

– Отличная машина и знаю, что жутко дорогая.

– Моя слабость. Всегда любил машины. Свою первую купил сразу же, как только выиграл свой первый взрослый бой. Для того времени моя первая модель тоже считалась неплохой машиной. Ну а потом, всё просто пошло по накатанной, менялись лишь модели, марки и уровень комфорта. Ничего, будешь идти, не сворачивая с верного пути, и у тебя будет когда-нибудь такая же.