Подняв с кровати спортивную форму, он переоделся и, надев специальную обувь, подошёл к зеркалу и внимательно посмотрел на себя. Отражение порадовало и словно наполнило изнутри жизненными силами и уверенностью.

Снова присев на постели он принялся вытаскивать из картонного пакета бинты, скакалки, снарядные перчатки. Всё это когда-то уже было в его личном арсенале четыре года назад, когда он посещал секцию в Санкт-Петербурге.

Примерив на руки перчатки, он резко выбросил руку перед собой, стараясь повторить удар, подобный тому, что сегодня показывал ему один из одногруппников на ринге.

Поднявшись на ноги, сделал несколько лёгких прыжков на месте и повторных попеременных выбросов обеих рук вперёд, словно имитируя ход боя с невидимым противником.

– Что это? – громкий голос матери, раздавшийся за его спиной, заставил его резко обернуться.

Он поспешно стянул с рук перчатки и, положив их на тумбочку, присел на кровати.

– Я спрашиваю, откуда всё это? – Елена подошла ближе и задала свой вопрос повторно, уже повышая голос.

– Отец купил.

– Зачем?

– Я буду снова ходить в секцию бокса.

– Что ты сказал? – она резко склонилась к нему.

– Я же тебе говорю, отец меня сегодня отвёл в бойцовский клуб дяди Эльдара и меня приняли в группу прославленного в прошлом боксёра.

– Так значит, пока я жду тебя дома, ты таскаешься по клубам, вместо того, чтобы сидеть за учебниками и готовиться к вступительному экзаменационному туру в специализированную школу.

– Дядя Эльдар сказал, что в новом учебном году я начну ходить в школу с углублённым изучением иностранных языков. Он поговорит с директором, чтобы меня взяли.

– Вот как? А со мной, это обсуждать необязательно? – она пронзала сына суровым взглядом.

– Он просто предложил, и мы с папой согласились.

– Я смотрю, вы со своим папой много чего решаете за моей спиной. Где вы были после обеда?

Алексей молчал.

– Я тебя спрашиваю? Оглох? – она отбросила в сторону его боксёрскую экипировку и присела на кровати рядом.

– Мы были в кафе, – Алексей поднялся на ноги и отошёл к окну.

– В каком?

– В кондитерской Маргариты Розвадовской.

– Ты знаешь кто она?

– Знаю.

– И зная это, ты всё равно пошёл туда?

– Пошёл. А почему я не могу туда ходить?

– Что ты сказал? – Елена поднялась на ноги и подошла к нему ближе.

Алексей прижался спиной к подоконнику и испуганно посмотрел на неё.

– Значит, тебе наплевать на меня свою мать, раз ты попёрся к отцовской подстилке, зная заранее, что мне это причинит боль.

– Почему ты так ненавидишь её? Ведь она не сделала тебе ничего плохого. Она добрая и весёлая, а её сын он такой хорошенький, – Алексей улыбнулся и тут же сморщился от резкой боли, которая обожгла его щёку. – За что? – он поднял глаза на мать и коснулся пальцами щеки, на которой проявился красный след от пощёчины.

– За то, что ты смеешь мне своей матери перечить и восхвалять в моём присутствии эту тварь.

– Не называй её так. Мне она понравилась, и я буду вместе с отцом ходить к ней в гости и играть с Сашей. Мы подружились сегодня, я… – Лёша резко замолчал, заметив, как мать вытянула из его брюк широкий кожаный ремень.

– Значит, подружился, говоришь… – она подходила к нему медленно. – А ты, похоже, забыл то, чему я тебя учила совсем недавно и влияние отца снова пагубно влияет на твоё поведение.

– Мама, я всё расскажу отцу. Я больше не собираюсь терпеть побои. Я хочу жить нормально, как все, и я… – он замер заметив взгляд матери, полный ненависти.

Лицо Елены вспыхнуло гневом. Резко вскинув руку в воздухе, она принялась наносить сильные удары ремнём по телу сына. Била с такой силой, словно потеряла рассудок и пыталась посредством этих ударов выплеснуть на него всю злость, которая бурлила в ней с момента, как покинула кафе Розвадовской и, вернувшись, домой, не обнаружила Воропаева дома.

– Я выбью из тебя всю эту дерзость, и ты будешь, делать только так, как скажу я, – Елена занесла руку для очередного удара, но едва не упала на пол, когда сильная рука сзади перехватила ремень и, рванув назад, отбросила её саму на диван.

– Ты что чокнулась? – Воропаев закричал так громко, что казалось, зазвенели стёкла в полках шкафа. – Дура! – он со злостью отбросил ремень в сторону и, опустившись на колени, повернул к себе сына, который согнувшись, сидел на полу у подоконника.

Алексей закрыл лицо руками и не произносил ни звука, и лишь сильно подрагивающие плечи, предательски выдавали его тихий плач.

Александр обнял его и, подняв на руки, стремительно покинул комнату.

Опустив сына на диване в гостиной, он поднял его лицо в своих ладонях и, коснувшись губами его лба, крепко прижал его к себе.

Мальчишка разразился громкими рыданиями и, ухватившись пальцами за рубашку отца, уткнулся лицом в его грудь.

– Почему ты мне сразу ничего не сказал? Ведь она избивала тебя не в первый раз?

– Как ты догадался? – Алёша поднял на него глаза, полные слёз.

– Юсуф сказал об этом Эльдару, а тот позвонил мне. Я отказывался в это верить, но то, что увидел сейчас, меня повергло в шок и только подтвердило его слова.

– А как Юсуф понял это? Я ведь не говорил ему ничего.

– Знаешь, у него подобных случаев за его карьеру было много. Почему ты мне ничего не сказал?

– Мне было стыдно, – Лёшка шмыгнул носом и вытер слёзы рукавом рубашки.

– Стыдно сказать о том, что ты подвергаешься побоям со стороны матери? А ходить с синяками и молча сносить все обиды не стыдно? – Воропаев снова прижал его к своей груди.

– Ты собрался уезжать? – Алексей показал пальцем на чемоданы, стоявшие у стены.

– Я никуда не поеду сегодня. Я останусь с тобой.

Мальчишка улыбнулся и снова вытер слёзы пальцами.

– Спасибо тебе, – он обнял отца за спину.

Воропаев погладил его по волосам и, прижав к себе, склонил голову. Ему захотелось завыть в голос, когда он заметил красные следы, которые проступили по плечам и спине сына.

Он осторожно провёл пальцами по красным рубцам и, поднявшись на ноги, пошёл в ванную комнату за мазью. Обработав все ссадины, он усадил сына на кухне ужинать и, прикрыв за собой дверь, направился в спальню.

Распахнув дверь, он вошёл в комнату и, остановившись напротив Елены, пристально посмотрел на неё.

Она плакала и, удерживая в дрожащих пальцах зажжённую сигарету, периодически подносила её к губам.

– В моём доме не курят! – громко обратился к ней Воропаев и, вырвав сигарету из её пальцев, потушил в пепельнице.

– Мне нужно успокоиться, – сквозь слёзы произнесла она.

– Успокоиться? Тебе не успокаиваться сейчас надо, а на коленях ползать перед сыном, чтобы он смог простить тебя.

– Он виноват передо мной.

– В чём? В чём может быть виноват четырнадцатилетний парень, которого ты полосовала ремнём с такой жестокостью. Ты хоть на минуту задумалась, что в его возрасте каждый удар, полученный от женщины, это оскорбление, а учитывая, что удары ему наносила его мать, это вдвойне унизительно. Ты ведь никогда не касалась его, пока он был маленький. Откуда в тебе появилась эта жестокость? Откуда в тебе столько ненависти к нему? В чём его вина? В этом? – он показал на спортивную экипировку, разбросанную по постели. – Ты бесишься, что я снова хочу своего сына возродить к жизни и сделать из него настоящего мужчину или…

– Или… Это ты, Воропаев, виноват в том, что здесь произошло, – огрызнулась она.

Александр смотрел на неё несколько растерянно.

– В чём я виноват?

– Зачем ты его потащил к этой девке? Зачем ты знакомил его с этим мальчишкой? Ты не понимаешь, что Розвадовская манипулирует тобой. А теперь ещё и моим сыном воспользовалась для своих корыстных целей. Зачем ты ходишь к ней и обиваешь пороги? Если она тебе сразу не сказала о ребёнке, значит, не посчитала нужным. И вообще я считаю, что это не твой сын.

– Замолчи!

– А чего мне молчать? Ты бросаешь своего родного сына, своего первенца и бежишь к той, которая привязала тебя своим ребёнком. Хотя этот мальчишка возможно к тебе не имеет никакого отношения. А ты не подумал, что прежде чем опекать его, неплохо было бы сделать тест на отцовство?