— Не вздумай загнуться, Рамлоу! — забираясь в постель позади него, бросаю, хоть и знаю, что он меня не слышит.
Всё-таки я в своей постели. Как же это чертовски хорошо. Подушка и плед магическим образом вытягивают оставшиеся силы. Посторонний запах немного отвлекает. Запах крови, алкоголя, мужчины — адская смесь. Некоторое мгновение изучаю мускулистую спину на той половине кровати. Сухой, очень сухой, будто слово «жир» никогда даже не прилипало к нему. Завидую такой форме. Ну правда, дай бог каждому так выглядеть на шестом десятке лет. Шестой, мать его, десяток лет… Не верится.
Два года назад, когда Алекс сильно заболел бронхитом, мы с ним тоже спали в одной постели. Мне так было удобнее контролировать повышается ли у него температура или нет. Сил бегать из комнаты в комнату каждые полчаса, чтобы удостовериться не сдох ли Рамлоу нет. Придётся спать вместе.
С одной стороны чувствую себя неловко. В моём доме, в моей постели — убийца. Наёмник. Человек, которого надо сдать властям. Которого я буквально сутки назад боялась больше, чем огня, считая убийцей сестры. С другой стороны этот убийца спас мою жизнь. Может, и нехотя, но спас. Чувствую себя глупо, не зная, можно ли к нему прикасаться. Какое-то странное ощущение. Вот вам пожалуйста — в моей постели голый мужик без всякого подтекста. А я стесняюсь просто дотронуться до него, чтобы измерить температуру. Ну бред же, да?
Помешкав, придвигаюсь чуточку ближе. Я отвыкла с кем-то спать в одной постели. С кем-то крупнее девятилетнего ребёнка. Хоть Алексу уже и не девять. Рамлоу дышит тяжело. Осторожно кладу ладонь на его багровый от гематомы бок, лбом утыкаясь в подушку между нами. Надо поспать, иначе я просто свалюсь с ног.
***08.22.2018 6:31 a.m.
Сон спадает внезапно. Чувство опасности будит не хуже ружейного выстрела над ухом. Стараюсь ничем не выдать своего пробуждения, сохраняя дыхание ровным и ещё несколько секунд лежу с закрытыми глазами. Что-то не так. Шерсть на загривке встаёт дыбом. Адреналин херачит по всему телу, вгоняя в жар, разогревая мышцы.
Вслушиваюсь в тишину. Её нарушает сопение. По спине бегут мурашки. Разлепляю зенки, готовый к любому нападению. Всё бы ничего, если бы в мозг не принялась подгружаться информация о прошедшем дне — я в доме Морелли. И это она сейчас сопит мне в спину, уткнувшись носом между лопаток. Очень странное ощущение. Непривычное. Не скажу, что неприятное, но непривычное. Даже пугающее с первых секунд.
Стараюсь не шевелиться, чтобы не разбудить её. За окном пасмурно. Сколько времени я проволоёбил так? Пока соображаю, почему до сих пор в этом доме, параллельно охреневаю, обнаружив её руку на своем животе. Обнимает? Ещё непонятнее. Силюсь вспомнить, как мы оказались в одной постели. С трудом выковыриваю воспоминания за прошедшие несколько дней из гудящей башки. Нет никаких воспоминаний и даже намёков на секс. Значит, не было. Ну, пиздец, старею. Тогда с хуя ли мне столько бонусов. Ну, в смысле, с хуя ли меня тут тискают… Нет, мне конечно дико сносит крышу от этого, и даже не хочется нарушать идиллию момента, но это странно.
Тёплое ровное дыхание щекочет и заставляет вздрогнуть. Я не припомню, когда проводил с женщиной в постели дольше, чем пару часов за всю свою жизнь.
«Верни её, это моя добыча» — в голове звонко всплывает голос, ударяя в затылок не хуже приклада.
Кажется, это как-то относится к произошедшему в амбаре. Левая рука болит и тянет. М-да, придётся повременить с тренировками, да и нагрузкой. Изучаю запястье. Оно старательно перетянуто свежей повязкой. На сгибе руки синяк, на венах следы от инъекций. Чёрт! Что за хуйня?
Вслушиваюсь в дыхание за спиной, внезапно понимая, что рука Морелли всё ещё покоится в моей ладони на животе. Есть в этом что-то сильное. Оно пробивает сильнее, чем секс. Я б поторчал в этом моменте ещё чутка. Чисто покайфовать. Имею я на это право, или нет? Понежиться в ласковых женских ручках, прикидываясь умирающим опоссумом. Когда ещё доведётся — неизвестно.
На миг зависаю, разбираясь, что же важнее — всплывшие в памяти события, голос маньяка или тёплые пальцы в ладони и щекотное дыхание в спину. Выбор, которого у меня нет и никогда не было. Мне его никогда не давали, а сейчас я сам у себя его отобрал.
Стараясь не разбудить шерифа, расцепляю наши пальцы и выбираюсь из постели. Надо валить, пока она спит. Вещей нигде нет. Грёбанное всё! В кресле у окна — моя спортивная сумка. Отлично, значит притащила моё барахло, пока я делал вид, что скоро сдохну. Одеваюсь. Мельком бросаю взгляд на постель. Морелли спит. Тёмные волосы разметались по подушке. Расслабленные черты лица. И этот безумный животный запах, сводящий меня с ума до зубовного скрежета. Эх, было бы у меня чуточку больше времени. И другие обстоятельства… И другая жизнь. Как знать…
Когда поднимаю с пола ботинки, чтобы свалить из этого пряничного домика, ловлю на себе долгий внимательный взгляд. Шериф не спит. Смотрит изучающе.
— Уже уходишь?
Мне нечего ответить. Конечно. Мне нужно уйти. За мной придут. Сюда, в этот тихий городок, в город-миллионник, да хоть в Арктику или на Луну. Роллинс прав — меня найдут везде. А найдя получат третью мировую. Живьём я не дамся и прихвачу с собой всех, кого смогу, до кого только дотянусь.
— Я рада, что тебе лучше… Будь впредь осторожен, Брок.
При звуке собственного имени стискиваю зубы. Ощущение будто меня оглушили чем-то или дали в челюсть. Я знаю, как меня зовут. С хуя ли в груди так щемит, когда она его произносит?
— И ты тоже. Я не всегда буду рядом, — отшучиваюсь, обуваясь.
Усмехается, потягиваясь. Чёрт, меня бесит вся эта тупая ситуация. Бесит, что с какого-то блядского перепугу я решил, будто могу себе позволить начать нормальную жизнь. Даже на миг нельзя допускать сомнений. Сомнения равно смерть. Я а себе позволил поверить в невозможное и засомневаться… Грёбанный идиот! Это прямой путь к самоубийству.
— Я его остановлю. Иначе он так и будет убивать…
— Чего ты хочешь от меня, чёрт возьми?! — слышу собственный голос, срывающийся на крик. — Чтобы я что? Сыграл в героя с тобой?! Нахуй…
Морелли ошарашенно смотрит. Молчит и смотрит. Спокойно так, с иронией. Блядь! Миллион раз — блядь!!! Какого, собственно, чёрта? Какого чёрта меня рвёт в клочья из-за какой-то бабы?
Далась мне эта шерифша с её проблемами, будто своих нет. Неужели она не понимает, что ей не одолеть этого психопата? Она просто подохнет в поединке за справедливость. Всего-лишь еще одна прибабахнутая бабища, решившая, что она супергёрл, или как там… Она уже побывала в его лапах и почти сдалась. Сидела там, размазывая сопли и слезы по щекам. А это значит, что он её сломал. И ей не победить. На психологическом уровне проиграв, проиграешь и физически. Неужели она такая дура, что не понимает этого?
— Ничего я от тебя не хочу, — спокойно произносит Нина и садится в постели, собирая волосы в хвост.
Ладно. Хуй с тобой. Подхватываю сумку и намереваюсь уйти. Что-то останавливает на пороге её спальни. Честно говоря, хочется её как следует обматерить… Как ещё объяснить ей, что это — плохая затея. В голове носятся роем мысли, не поддаваясь дрессировке. Надо что-то сказать. Ещё раз бросаю на неё взгляд. Очень жаль, но она сама сделала выбор.
Морелли больше не смотрит в мою сторону. Садится в постели спиной ко мне, собирая волосы в косу. Эх, намотать бы эту косу на кулак… На столике куча всякого бабского хламья. Фотографии. Она, пацан, мужик какой-то, девушка. Девушка, кстати, чем-то с ней похожа. Сестра, значит. Посещает идиотская мыслишка прихватить с собой одну. И тут же ловлю себя на мысли — нахуя? Клептоманом стал на старости лет что ли?
Я ничего не могу поделать с её желанием спасать мир. Даже если бы и хотел… Я не герой, чтобы лезть на рожон. И никогда не хотел им быть. Герои первые идут в расход. Непреложное правило выживания. Закидываю ремень сумки на плечо, молча прикрывая за собой дверь. Не будем прощаться. Ни к чему.
