Третью жертву пока не нашли. Её похитили недалеко от объездной трассы. Она направлялась к рейсовому автобусу, который должен был доставить её в соседний городок. Водитель прождал примерно шесть минут и уехал. Само похищение он не видел. Выводы у меня неутешительные.

На связь убийца вышел со мной почти пять дней назад, как я понимаю, в момент похищения третьей жертвы. Я откровенно устала. Хочется бросить всё это, махнуть рукой, переложить работу на федералов, ведь у них большой опыт в работе с маньяками и тем более — террористами. Но раз за разом, возвращаясь домой я вижу Алекса, его взгляд, полный ожидания. И понимаю, что не имею права сдаваться. А может быть я всё это придумала, чтобы оправдать саму себя за бесконечные поиски?

Когда криминалисты уходят, перевожу взгляд в камеру задержанного.

— Рамлоу, последний шанс. Где Форест? В доме полно твоих пальчиков, следы борьбы и кровь.

Мужчина сидит на скамье, бросая на меня короткий взгляд через плечо. Раздумывает над ответом, неторопливо поднимаясь.

— Шериф, такие вещи не принято разглашать, но у меня с ней был вполне неплохой вечер. До появления её мужа. Он набросился на меня и мы слегка повздорили.

Вот это уже интереснее. Не могу не вернуться мыслями к разговору с спецагентом Картрайт. У неё какое-то сверхъестественное чутье на возможные варианты развития событий. И опыт работы.

— Эрла Фореста нет в городе уже неделю. Ему продлили рейс до вторника, так что ты что-то путаешь, — бросаю Рамлоу кость. — Тогда откуда я знаю, как он выглядит? Кусок бекона, центнера полтора, не меньше, свинячьи глазки, брюнет с залысинами, карие глаза, нос картошкой.

Замирает посреди камеры, складывая руки на груди и гордо вскидывая небритый подбородок. От него разит потом и я чую это даже со своего места. Невольно морщусь. Ничего, банный день ему устроят, когда переведут в камеру постоянного содержания.

— Не аргумент. Ты был в их доме, видел фотографии. Где девушка?

— Блядь, да я откуда знаю. Переспали с ней, явился её боров, подрались, я получил кружкой в затылок, и уехал, — внезапно поддаётся эмоциям, не отводя тяжёлого взгляда.

— Рамлоу, неужели ты думаешь, что я поверю, будто такой профессионал, как ты получил кружкой в затылок от дальнобойщика? — это становится похоже на самый настоящий фарс.

Я видела, как он тренируется. Да, не киношный Супермен, но очень опасный тип. Хорошая реакция, я бы сказала — великолепная. Отточенные выверенные движения. Ловкий, гибкий, не смотря на грубую обмускуленность. Часто избыточная мышечная масса мешает проворности, но не в его случае. Ловлю себя на мысли, что даже завидую его форме, припоминая, что последний раз была в спортзале года четыре назад. Может, пора вернуться туда?

— От Мэри… — цедит сквозь зубы.

Нет, это и правда смешно. Неужели он считает, что я поверю?

— Всё, хватит поясничать. Ты её убил. Куда тело дел?

— Чем докажешь, что я её убил? — и снова это самодовольное выражение лица.

Взять бы что-то потяжелее, да стереть эту поганую ухмылочку с его рожи. Или лучше об асфальт. Протереть им пару километров дороги, привязав к фаркопу.

— Чем докажешь, что не делал этого?

— «Мамой клянусь» — не аргумент?

Мне кажется, он издевается надо мной. На миг задумываюсь, не пристрелить ли его, пока в участке никого нет и тут же отгоняю дикую мысль. Кофе в чашке неприятно горчит, но вставать за сахаром откровенно лень. Что ж, попробуем другую тактику.

— Два года назад, в апреле месяце убита Энни Траут. Похищена недалеко от собственного дома в вечернее время. Обнаружена спустя месяц в навозной куче. Всё, что от неё осталось — двое детей и больная мать. В том же месяце похищена Алиса Перрот. Возле работы её посадили в черный классический автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Тело не обнаружено до сих пор… — я намеренно замалчиваю информацию о том, что жертва найдена, опознана и предана земле, искажаю факты. Вру.

В мой план входит спровоцировать этого психа на ответную реакцию. Если он действительно тот, кого я ищу, она последует незамедлительно. Таинственный голос в радиоэфире слишком сильно любит «правду» и не сможет спокойно держать себя в руках, если я солгу. Хоть что-то да выдаст его.

— Следующая жертва Кларисса Тёрнер. Похищена на трассе, возле патрульной машины… обнаружена на свалке. Продолжать? И это только два года назад… Пять жертв, одна в неделю. В прошлом году в сентябре месяце картина повторяется…

Упоминать смерть Клариссы по прежнему нелегко. Как и нелегко думать, что перед тобой может сидеть тот, кто её убил, а сделать с ним ты ничего не можешь. Даже пальцем тронуть нельзя. Иначе чем ты будешь отличаться от этого подонка.

Рамлоу слушает, прищурившись, с искренним интересом. Ни один мускул не вздрагивает на загорелом угловатом лице. Светлые карие глаза не отрываясь следят за мной, и мне не нужно приближаться к нему вплотную, чтобы убедиться, что у него даже дыхание не участилось. Равнодушен к прозвучавшей информации. Великолепно держит себя в руках. Слишком великолепно для психопата. Могу ли я ошибаться?

— А я тут при чем? — искренне не понимает, выслушивая монолог, — ты считаешь, что я похож на маньяка?

— Я считаю, что это может быть твоих рук дело, и пока я не найду Форест и еще одну девушку, я не выпущу тебя отсюда никуда. Даже в туалет, — оглядываю его внимательно ещё раз.

И да, чёрт возьми, я действительно считаю, что ты, Брок Рамлоу, похож на маньяка.

— Предлагаешь мне спустить штаны при тебе, чтобы поссать?

Что ж, я б посмотрела на эту картину. Такой весь из себя павлин быстро потеряет яркость перьев, когда поймёт, что тут он всего-лишь ещё один заключённый, а не привилегированная особа, приближённая к заднице многоуважаемого Председателя Кабинета Министров.

— Можешь даже не спускать, если такой стыдливый. Но теперь ты будешь сидеть тихонько, как мышка, иначе я приложу максимум усилий на суде, чтобы тебя казнили самым зверским способом.

Если он хочет меня смутить тем, как он оправляет естественные нужды, то он заблуждается. Безусловно, я удивлюсь, если увижу биологическую аномалию, но не более того. Гораздо сильнее удивлюсь, если Рамлоу окажется не связан с этим делом.

Я искренне надеюсь, что всё-таки выяснится, что он замешан хоть в чём-то, и хотя бы пальцем тронул Мэри Форест. Тогда ему несдобровать, и никакие приказы Председателя Совета Безопасности уже не помогут. Единожды убийца — всегда убийца.

— Я. Этого. Не. Делал. — произносит он, с интонацией расставляя акценты.

Мне мерещится что-то знакомое в его вдруг ставшей тихой, вкрадчивой речи. Голос совершенно не похож на тот, что звучит из эфира иногда. Но интонация… Эта уверенность и твёрдость заставляют прислушаться к собственным ощущениям.

Больше всего на свете я хочу сейчас поехать домой, завалиться на диван, включить телек и потупить вместе с Алексом над каким-нибудь дрянным мультсериалом. Но никак не выслушивать весь этот трёп. Я хочу домой.

— Я тебя услышала, а теперь советую заткнуться.

***08.15.2018 2:34 a.m.

Привычную тишину, которую я поселила в машине уже почти три года, внезапно нарушает до боли знакомый вкрадчивый голос.

— Доброй ночи, шериф… Я надеюсь, вам доставило удовольствие созерцать моё прошлое творение?

— Считаешь себя кем-то вроде художника? — не могу не выказать своего гнева.

Да уж. Во истину больной разум, если он полагает, что то, что делает, можно считать творчеством. Я искренне молю бога, если он есть и смотрит с небес на происходящее, чтобы подобное искусство никогда не стало актуальным. Ни в каком кошмарном будущем или параллельной реальности.

— Я и есть художник… Мои картины великолепны. Объемны и самое важное — неповторимы. Так как вам?

— Не впечатлило, — признаюсь честно.

— Зачем вы меня обманываете… Вы же знаете, что я могу и рассердиться на вашу ложь… Помните нашу игру? «Правда или действие», правда или действие, шериф…