– Я вовсе не издевалась над тобой, Сорокопут, – серьезно говорит она. – Ты очень красивая. Неудивительно, что он не может отвести от тебя глаз.

Меня переполняет странное тепло, как будто я только что выиграла битву или выпила с полдюжины кружек эля.

– Ты…

«Ты действительно так считаешь?» – хочется сказать мне. Если бы Фарис, Декс или даже Элиас вздумал бы даже заикнуться об этом, сразу получил бы кулаком в зубы.

– Ты говоришь это просто потому, что ты мой… мой…

– Друг? Неужели это так трудно признать? – Лайя демонстративно закатывает глаза. – Книжница из Сопротивления и Кровавый Сорокопут Империи Меченосцев стали друзьями, и небо не упало на землю. Что же нам теперь делать?

– Для начала постараемся выбраться отсюда живыми, – откликаюсь я. – Иначе мне придется заводить себе новых друзей в загробном мире, а мы обе знаем, чем это закончится.

Наконец-то нас догоняет Харпер и ловко перепрыгивает в нашу лодку, пуская в свободное плавание ту, на которой приплыл. Он оказывается так близко, что я чувствую тепло его тела и опускаю веки, чтобы сосредоточиться на этих ощущениях. Когда я снова открываю глаза, первое, что я вижу, это как он смотрит на мои губы. Светло-зеленые глаза горят, взгляд блуждает по моему телу. Мне следует приказать ему выбрать другой объект. Я Кровавый Сорокопут, в конце концов! И Лайя сидит рядом. Все это совершенно неприлично.

Но я позволяю ему разглядывать себя еще пару секунд.

– Ах… Сорокопут. – Он трясет головой. – Прошу прощения…

– Забудь, Харпер. Докладывай! – рявкаю я и сама злюсь на себя за этот тон. Но я знаю, что так надо.

– Солдаты, Сорокопут.

– Это, по-твоему, донесение?..

Я не успеваю договорить – Харпер толкает меня в сторону, и стрела вонзается в мачту рядом со мной. Из-за рыночного шума я не слышала ее свиста. Авитас хватается за весло, но Лайя громко кричит:

– Сорокопут!

Ее взгляд мечется то в одну, то в другую сторону, и я сразу же замечаю легионеров. Они умело замаскировались под торговцев и теперь гребут к нашей посудине на полной скорости.

Мы окружены.

Вот я смотрю на воинов-Меченосцев, которые окружают нас со всех сторон. У них больше дюжины плоскодонок.

В следующее мгновение легионеры уже запрыгивают в нашу лодку. Я едва успеваю криком предупредить своих, когда мускулистая рука в боевой перчатке сдавливает мне горло.

Наша посудина яростно раскачивается, пока Харпер и Сорокопут пытаются отразить атаку. Я тоже отбиваюсь, мне удается попасть ногой в колено воину, который меня схватил. Он стонет, а потом случается это: я не чувствую собственного веса.

Ледяная волна ударяет меня в лоб, словно кулак – это солдат сбросил меня в воду.

И тут я вспоминанию о нашем разговоре с Элиасом в Серре, когда я призналась, что не умею плавать. «Напомни мне потом научить тебя».

Я бестолково бью руками по воде. Тело быстро коченеет, ноги не слушаются. Намокшая одежда, точно огромные руки, тянет меня вниз, в морские глубины.

«Смирись, – думаю я. – Смирись, и пусть другие закончат эту войну. Ты снова увидишь свою семью. Ты снова встретишь Элиаса. Не сопротивляйся».

Передо мной в толще воды вспыхивает золотая фигура, и голову заполняют воспоминания. Комната в Адисе. Колдуньи-йадуна. Жестокая боль, когда существо покинуло мое тело. Йадуна называли его по имени.

Рехмат – незнакомое имя. Йадуна не сказали, что оно означает. Но теперь это уже неважно. Жизнь покидает меня.

– Привет тебе, Лайя, слушай меня внимательно. – Слова Рехмат действуют на меня, подобно удару кнута, и мое тело содрогается. – Ты не сдашься сейчас. Сражайся, дитя.

Кем бы ни было это создание, Рехмат, оно требует повиновения. Я размахиваю руками, колочу ногами, пытаясь всплыть навстречу слабому свечению фонарей плавучего рынка. Я извиваюсь всем телом, гребу, как сумасшедшая, пока моя голова не оказывается над водой.

Вода плещет мне в рот, я едва не захлебываюсь.

– Вон она! – раздается неподалеку чей-то голос, и через пару минут бледная рука затаскивает меня на нашу плоскодонку.

– Тысяча чертей, Книжница, – бранится Кровавый Сорокопут. – Ты что, не умеешь плавать?

У меня нет возможности ответить. Харпер показывает на набережную: взвод Меченосцев рассаживается по шлюпкам.

– Еще солдаты, Сорокопут, – говорит он. – Надо выбираться отсюда.

Я слышу негромкий писк и успеваю заметить вспышку крохотных крыльев, а на колени Кровавому Сорокопуту падает свиток.

– Муса и Дарин ждут нас к северо-западу отсюда, – говорит она, прочитав сообщение. – Сразу за плавучим рынком.

– Держитесь.

Авитас направляет наше судно прямо в самую многолюдную часть рынка, и мы врезаемся в скопление торговых лодок. Во все стороны летят корзины, рыба, свернутые канаты, люди тоже отправляются в полет. Нам вслед несутся проклятия и вопли, а Меченосцы осыпают рынок пылающими стрелами, не заботясь о том, в кого попадут.

– Давай за нами, Лайя!

Авитас и Сорокопут проворно перепрыгивают на соседнюю лодку, потом на следующую: они уверенно продвигаются вперед, как будто бегут по твердой земле.

Но я не могу прыгать так же быстро – мне мешает влажная одежда, холодный ветер бьет мне в лицо. Я кое-как цепляюсь за корму очередной лодки и забираюсь в нее с грацией захмелевшего медведя.

Кровавый Сорокопут оборачивается и взмахом клинка освобождает меня от тяжелого шерстяного плаща. Я благодарю небеса за то, что надела сорочку, потому что еще через два удара куртка сползает с моих плеч, и Сорокопут сдергивает ее с меня.

У меня зуб на зуб не попадает от холода, зато теперь я могу двигаться быстрее. Мы оторвались от Меченосцев, но только на время. Я уже вижу, как еще один взвод мчится в обход, пытаясь отрезать нам путь к отступлению.

– Нам не прорваться. – Авитас останавливается на ялике, которым управляет насмерть перепуганный мальчишка-Мореход. При виде нас он прыгает в воду. Продавцы и покупатели, проворно действуя шестами и баграми, гребут прочь. Никто из местных не горит желанием очутиться в центре побоища. Нам некуда бежать.

– Сорокопут, тебе придется проплыть под их кордоном, – говорит Авитас. – Лайя, если ты сможешь стать невидимой, я отвлеку их…

Лицо Сорокопута становится белым, как мел.

– Я тебе это запрещаю!

Пока они пререкаются, я пытаюсь воззвать к своей силе, но магия ускользает от меня. Князь Тьмы. Этот ублюдок все еще в городе, блокируя мою силу.

– Ты ошибаешься, Лайя из Серры. – На этот раз свечение возникает сбоку от меня, и оно так реально – я просто не могу поверить в то, что мои спутники ничего не видят.

– Отвяжись от меня, – шиплю я, чувствуя себя чокнутой оттого, что разговариваю с существом, невидимым для остальных.

– Князь Тьмы мог лишать тебя силы, но так было прежде, – говорит Рехмат. – До того, как ты разбудила меня. Теперь ты стала сильнее. Ты можешь исчезнуть. Ты можешь даже спрятать своих друзей.

Кровавый Сорокопут срывает с плеча лук и расстреливает преследователей. Но их слишком много.

Свечение Рехмат пульсирует рядом со мной.

– Значит, ты хочешь умереть здесь, дочь Мирры и Джахана? – спрашивает существо. – Мысленно представь свое могущество в виде плаща, сотканного из тьмы. Укройся под этим плащом. Потом забери к себе Кровавого Сорокопута и Маску.

– Откуда мне знать, что ты не обманываешь меня? Что ты не очередное воплощение Князя Тьмы?

– Доверься мне, иначе ты умрешь, – рычит Рехмат.

Во тьме вырисовываются очертания вражеской шлюпки. На носу стоит Маска, и я застываю, охваченная ужасом. Передо мной мелькает силуэт Сорокопута: она прыгает в лодку Маски, и наш ялик снова раскачивается. Маска, обнажив зубы в жестокой ухмылке, вытаскивает мечи, отражая атаку Сорокопута и переходя в наступление.

Другая лодка, набитая солдатами, с размаху врезается в нашу, и теперь Авитас с Сорокопутом сражаются спина к спине – их клинки рассекают воздух как размытые тени. Они похожи на четверорукого монстра, они рубят, отбивают удары, не подпускают к нашему ялику людей Керис.