Огромный особняк стоит на отшибе, поодаль от поселка, рядом с озером. Здесь связь плохо ловит, и у меня рождается сумасшедший план. Прости, моя Ириска, я еще немного подействую тебе на нервы.

Хрен тебе, а не обед с мужем!

Я сделаю так, что ты не успеешь. Паркуюсь возле главных ворот особняка; клиента еще нет, но Таня буквально вылетает из машины. И нервно нажимает на кнопки охранной системы, вводя код. К дому подъезжает огромный черный внедорожник, полностью затонированный. И не страшно тебе ездить за город к серьезным дяденькам? Напрягаюсь, выхожу из машины. Да ну, на хрен! Если ее муженьку плевать, то я не собираюсь оставлять ее одну с клиентом. Из машины выходит водитель, открывает двери с пассажирской стороны, откуда вальяжно выплывает дама лет пятидесяти, с маленькой пушистой собачкой в руках.

– Добрый день, Танечка. Муж не смог освободиться, – сообщает она, кидая на меня пренебрежительный взгляд.

– Ничего страшного, – Таня тут же меняется в лице, мило улыбаясь. Ух, ты ж! Научилась лицедействовать, носить маски под стать ситуации. А раньше не умела скрывать эмоций. – Дом должна выбирать хозяйка. Пойдемте, – Таня придерживает калитку, и они скрываются внутри.

– Есть зажигалка? – спрашивает у меня водитель джипа.

Киваю, даю ему прикурить, жду, когда отойдет, и открываю капот. Совершаю небольшую диверсию, скидывая проводок, и закрываю капот. Сажусь за руль, откидываюсь на сиденье и делаю музыку погромче. Я сволочь. Наверное, нужно играть честно, но на благородстве далеко не уедешь.

Вскоре я задремал, меня укачала мысль о том, что Тата в этой глуши от меня никуда не денется, и можно на некоторое время выдохнуть, набраться сил перед боем. А воевать, я чувствую, она будет. Лишь бы без крови обошлось. Она, конечно, имеет право меня ненавидеть. Но чтобы так жестко… Мы оба тогда дров наломали, доля моей вины, безусловно, несоизмерима, но и она в тот момент беспощадно била в ответ. Просыпаюсь, когда слышу, как отъезжает внедорожник, но глаза не открываю. Слышу, как Таня открывает дверь машины, как садится и намеренно, со всей силы захлопывает дверь, так, что тачка содрогается. Сделал бы это кто-то другой – убил бы за машину. Усмехаюсь с закрытыми глазами.

– Поехали, я тороплюсь! – кидает она мне и кидает документы на заднее сидение. Выпрямляюсь, закатываю рукава белой толстовки и пытаюсь завести двигатель, который, естественно, не заводится. Для достоверности цокаю и пытаюсь еще раз.

– Что случилось? – недовольно спрашивает она и надувает яркие, сочные губы, в которые мне хочется впиться и целовать, целовать, терзая, лишая ее дыхания так, чтобы нас унесло к чертовой материи из этой реальности.

– Видимо, что-то случилось. Аккумулятор… – недоговариваю и выхожу из машины, чтобы проверить, что у нас «сломалось». А она провожает меня испуганным взглядом. Страшно остаться со мной наедине, без возможности сбежать?

Антон

– Аверин, может, я и дура, но заливать мне, что у «Х5» сдох аккумулятор! – злится она.

– Так бывает, – развожу руками.

– Я, конечно, вообще ничего не понимаю в автомобилях, но даже я знаю, что есть датчик аккумулятора.

– Барахлит, – пытаюсь держать лицо и не ухмыляться, а она всматривается мне в глаза, хитро прищуриваясь.

– Аверин, – уже тихо и холодно произносит Таня. – Или мы сейчас едем в город, или я вызываю такси. Никогда не поверю, что у человека, который знает о машинах все, может что-то не работать! – оборачивается, в желании выйти из машины, но я блокирую двери.

– Ну что ты такая нервная, Ириска? Расслабься, сейчас вызову помощь, – беру телефон и набираю воображаемый номер, артистично прошу подъехать несуществующего человека. Она со злостью вынимает из сумочки свой телефон и долго в него смотрит, сводя брови.

– Как ты дозвонился? Здесь связи нет!

– Давай поговорим, – прошу я и поднимаю руку, чтобы заправить мешающую ей прядь волос. Отшатывается от меня, как от прокаженного.

– Нам не о чем разговаривать! Мы решили все четыре года назад! Открой двери и дай мне выйти! – требует Таня.

Смотрю на нее такую злую, взволнованную, и понимаю, что не хочу разговаривать. Что бы я ни сказал, она сейчас не воспримет, да и нет у меня веских оправданий. Есть только моя безудержная тяга и тоска по ней. Резко хватаю Таню за ворот пальто и притягиваю к себе. Близко, так близко, что ее мятное дыхание опаляет лицо. Только дыхание, а меня уже мурашки пробирают.

– Знаю, что я сволочь, мудак и все то, что ты обо мне думаешь, я заслужил, – говорю в миллиметре от ее приоткрытых от возмущения губ, почти их касаясь. – Но я приехал за тобой, что хочешь с этим делай… – выдыхаю ей в губы, а Таня расплывается в ехидной улыбке. Она не сопротивляется, даже подаётся ближе, касаясь моих губ. Сладко. Боже, как сладко, по телу разливается электричество, покалывая кожу.

– Аверин, сам себя слышишь? – ее губы скользят по моим, пачкая помадой, и я сильнее стискиваю ворот ее пальто. Вдыхаю полной грудью, наслаждаясь. – Я замужем за прекрасным мужчиной, у нас дочь, – шепчет и упирается руками в мою грудь, но не отталкивает. А мое сердце барабанит ей в ладони. Сука, она сейчас может вырвать его, и не дернусь. – Я тебя не звала. Не лезь в мою жизнь! – шипит, как кошка, и проходится ногтями по моей толстовке. Бляяя, что она сейчас сказала? В ушах звенит от ее запаха, губ, пальчиков на груди. – Я цельная, и куски старой выкинутой жизни мне не нужны. Справься со своими порывами самостоятельно. Без меня! – она подается ближе, наваливаясь на меня, упираясь грудью в мою грудь… Мгновение… Я прихватываю ее губу, втягиваю, чувствуя, как она содрогается. Рывок, Таня нажимает на кнопку разблокировки, отталкивает меня и буквально вылетает из машины!

– Сучка! – кричу ей вслед и херачу кулаком по рулю. Выскакиваю из тачки, не закрывая двери, и догоняю ее. Хватаю за руку и резко разворачиваю, дергаю на себя, впечатывая в тело, так что у нас спирает дыхание.

– Что, ни разу не вспоминала обо мне? Вот так, бля, без сожаления, быстро легла под другого, стоило мне уехать? Тогда, получается, ты насквозь фальшивая, моя девочка, – рычу ей в лицо. На улице поднимается ветер, с ее волос падает заколка, и кидает копну шёлковых волос мне в лицо, окутывая сумасшедшим запахом ириса. – Ты либо фальшивила со мной, когда клялась в любви, либо сейчас фальшивишь, выстраивая иллюзию идеального брака, как барьер против меня. Только ты знаешь, что я беспринципная сволочь, и мне плевать на твой мир, если он не пересекается с моим! – хватаю ее за шею, сжимаю, чувствуя, как трепещет ее пульс. Крупные капли дождя, срываясь с темного низкого неба, окропляют нас.

– Значит, фальшивила с тобой, – кидает мне в лицо, а сама дрожит в моих руках. А меня корежит изнутри, раздирает на части от ее близости и острых как лезвия слов. Они режут меня по нервам, причиняя адскую боль. Хочется встряхнуть ее и потребовать, чтобы не лгала. Потому что, если все сказанное ею – правда, это полный пи*дец. – Отпусти! – требует, колотя меня кулаками в грудь; такая растрепанная, раскрасневшаяся от злости. Прекрасная, сексуальная и не моя. Чужая, мать ее! А я «кусок старой жизни».

– Отпущу, ответь только на один вопрос. Ты его любишь? – вкрадчивого спрашиваю, всматриваясь в глаза цвета горячего шоколада, потому что сказать она может все что угодно. Я ищу ответы в ее глазах. Таня замирает, прекращая сопротивляться, и задерживает дыхание, распахивая глаза. Кивает, но неуверенно. Зацепил ее этот вопрос. Когда любят, об этом кричат, а не кивают. – Нет, моя хорошая, ответь словами. Так, чтобы я поверил и отпустил. Постарайся, – ухмыляюсь, а сам перехватываю ее скулы, и большим пальцем стираю с пухлых губ бордовую помаду. Дождь усиливается, обливая нас, ее волосы оседают, становясь темнее, по щекам скатываются крупные капли, имитируя слезы, и я зависаю на этой картине. Красиво и очень символично.