Ш-ш-ш, не кричи!

Твои глаза казались такими огромными, что в них могла утонуть луна. Ты была так красива! Страх оседал крохотными капельками на твоем высоком лбу, и я собрал их языком. Все до единой. Твоя кожа светилась изнутри, и я покрыл ее трепетными поцелуями.

Не кричи, сука, а то по стенке размажу!

Что? Расскажешь отцу обо всем? Смешно. Я смеюсь над тобой, Майя. Моя маленькая наивная девочка.

Я тоже расскажу твоему отцу обо всем. О лекхе, например. О ваших встречах. Откуда я знаю? Я знаю, Майя. Просто поверь, что я знаю. Твое любимое место у реки – это мое любимое место. Потому что я люблю все, что любишь ты. Кроме того грязного оборванца, естественно. Ты – моя любимая. И так будет всегда.

Зря ты не прислушалась ко мне тогда. Зря ударила. Зря убежала. Боль между ног прошла, а вот яд оскорбления остался разъедать мое сердце. Ты еще ответишь за это, Майя! Ответишь!

Ты думала, что можешь спрятаться от меня, просто изменив место встреч с лекхе? Думала, что я не найду тебя в полуразрушенном амбаре на краю деревни? Ты серьезно так считала?!

Я догадался, где ты прячешься, уже на следующий день. Выследить тебя было не трудно. Когда я припал к щели между досками у задней стенки, то едва не зарыдал от огорчения. Ты снова обнимала грязного лекхе! И не просто обнимала. Он делал с тобой все то, что мечтал делать я. И ты не сопротивлялась. Как ты могла? Неужели ты ослепла, Майя? Неужели ты не поняла, кто твой мужчина?

Он уложил тебя на сено в круг лунного света, прямо под дырой в крыше. Когда он целовал твою шею, твои тихие вздохи сводили меня с ума. Я рыдал, Майя! Я скреб стену до тех пор, пока не обломал все ногти, а мои пальцы не начали кровоточить от заусенцев. Но я ничего не мог сделать. Я знал, что его лев дремлет у двери. Как убить того, кого нельзя убить? Как получить назад то, что он забрал?!

Ваши тела сплетались все больше. Казалось, сквозь щель я чувствую запах твоего желания. Он обнажил твою грудь, такую совершенную, и начал целовать ее. Ты закидывала руки за голову и жалобно постанывала. Я думал, что звери делают это грубо, и удивился, что он так нежен с тобой. Но потом догадался, что это ловушка. Он просто втирался в твое доверие, чтобы уволочь в свое логово и там дать волю истинным желаниям. Я не мог этого позволить. Не мог!

К счастью, ты порадовала меня. Когда ваши ласки зашли так далеко, что я почти обезумел от гнева, ты положила тонкую руку на грудь этого оборванца и тихо сказала: «Не надо». Я застыл от изумления и тревоги. Он наверняка собирался разорвать тебя на куски за отказ. Я бы разорвал. Если бы ты завела меня так далеко, то уже не остановился бы.

Но этот мерзкий лекхе только кивнул и оставил тебя в покое. Его слова о любви, лживые слова, резали мне уши. Он звал тебя убежать с ним в деревню, соблазнял и подстрекал отказаться от родных. Но ты ведь была благоразумной девочкой, Майя. Ты не смогла бы бросить родителей. Мы бы тебя за это не простили. Я бы не простил.

Тогда лекхе вдруг вынул из кармана штанов тряпицу. В ней оказалось большое и уродливое ожерелье. Он осторожно держал его на ладони. Так, будто боялся обжечься. Я припал к щели, не обращая внимания на пыль и ползающих муравьев. Так хотелось разглядеть его получше. Ты тоже удивилась. Куча переплетенных друг с другом полос железа? Это он считал украшением?! В то время, когда у реки можно было найти гору прекрасных прозрачных камней? К тому же, золото и серебро никто не отменял. Я сразу же решил, что обязательно подарю тебе что-нибудь из золота на нашу свадьбу. И ты поймешь, как убого выглядел подарок лекхе по сравнению с моим.

Он сказал, что у них существует древний обычай. Когда парень хочет обручиться с девушкой, он дарит ей самое дорогое, что у него есть. Я едва не рассмеялся. Конечно, что могло быть еще ценного у дикарей? Только дешевый металл.

Ты приняла подарок и надела его, но выглядела смущенной. А дальше… дальше я не знал, каких богов благодарить, когда услышал пояснения лекхе. Он начал рассказывать о том, что его предки наткнулись на железный рудник в лесу, когда переселялись в наши места. И железо из этого рудника оказалось для них смертельным! Жилу спрятали, и только малое количество лекхе теперь знало ее положение, а уж обычным людям никто не говорил под страхом смерти.

Глупец! Твой лекхе рассказал тебе свой самый главный секрет и собственноручно вложил в твои руки самое страшное оружие против себя. Подобной наивности я не ожидал, но зато понял настоящую ценность подарка. Лекхе не шутил, когда звал тебя с собой. Такие секреты должны оставаться внутри рода.

Твои глаза блестели, Майя, когда ты поклялась вечно хранить его тайну. Я слышал по голосу, что ты готова вот-вот уступить и уйти с ним. Конечно, я не мог этого позволить. Жизнь лекхе была не в твоих руках, Майя. Она была в моих руках. Но тайну следовало использовать с максимальной выгодой. И я не собирался торопиться. Нужно узнать, где находится эта жила. И получить ее всю.

Уже тогда я отбросил всяческие сомнения в том, как умрет твой лекхе. Он умрет от моей руки. Я предвкушал, как лично пущу пулю в его лоб, зная, что она вылита из его подарка тебе. Да. Это будет прекрасное возмездие за то, что он смел лапать тебя.

Получится ли у меня застрелить его? Умыть руки в его крови? Наслаждаться его смертью?

Ты просто не знала, Майя. Я был далеко не новичок в таких делах. С косой Варькой все получилось с первого раза.

Ну вот и все. Стало так тихо, что я подумала – у меня заложило уши. Веки Ивара опустились, и его тело расслабилось подо мной. Его сильное, мощное тело, остававшееся таковым, несмотря ни на какие цепи. До последнего момента.

Я не была уверена, что у меня получилось его спасти. Не была уверена, что получилось сделать это бережно. Даже не знала, умер он по-настоящему или нет.

Но все равно почувствовала привкус горечи во рту. Отец был прав, когда говорил, что убийство ляжет тяжелым грузом на мои плечи.

Я кое-как встала на одеревенелых ногах, не отрывая глаз от мертвого лекхе. Его мужественную красоту не могли испортить ни кровь, ни грязь, ни смерть. Мимо прошел Николай, все еще сжимая в одной руке пистолет. Палец лежал поверх спускового крючка. Мой брат наклонился и свободной рукой выдернул нож из груди лекхе. Прищурился. Наклонился еще раз.

Я закусила губу, ощущая, как выпрыгивает из груди сердце.

Николай выпрямился, посмотрел на лезвие ножа, потом на меня.

– Ты ударила его не тем ножом! Его рана заживает!

– Технически я его убила. Он был мертв, пока ты не вытащил нож, – произнесла я, стараясь говорить твердо. – О том, из какого железа лезвие, никто не оговаривал.

– Технически? – Николай скривился. – Ты где этого понахваталась?

Он посмотрел на дядю Мишу.

– Да, – кивнула я. – Я поняла, как управлять правилами. Теперь не только вы это умеете.

– Кто это «вы»? – Коля, похоже, рассердился. – Мы, Кира! Не «вы», а «мы»!

Он поднял пистолет и нацелил его в голову Ивара, который все еще не открывал глаз.

– Нужно это закончить.

– Нет! – я загородила дорогу Николаю. – Технически он мертв. Сатисфакция получена. Точка.

– Коля, оставь, – послышался голос папы. – Лекхе нужен мне. Я собирался его допросить.

Брат неохотно убрал оружие, и в это время Ивар сделал первый глубокий вдох, хватаясь руками за грудь. Из огнестрельной раны на его плече на землю выпала пуля, а плоть начала затягиваться.

– Что он за черт? – протянул Николай, и в его голосе слышался легкий испуг. – Исцеляется без фамильяра и в кандалах из особого железа! Они что, каких-то мутантов научились создавать?

– Вот поэтому он нужен живым, раз уж Кира все так закончила, – сказал отец, остановившись рядом. – Я тоже хочу это выяснить. – Он повернулся ко мне и добавил строгим голосом: – Кира, а ты сегодня под домашним арестом в своей комнате. За непослушание. Не хочу портить твой день рождения, поэтому сажаю не до следующего утра, а до ужина. Тебе пора научиться отвечать за свои поступки, и если бы не праздник, наказание было бы строже.