Неизвестно почему, но я не испытывала страха, стоя так близко от него. Тогда, в моей комнате, с пистолетом в руке против него, сильного и опасного – да, я боялась. Теперь его сдерживало и обессиливало особое железо. Но дело было даже не в этом. Что-то в выражении его лица подсказало: не тронет.

Он отпрянул назад, насколько позволяло положение. Но вечно пятиться от меня не смог бы. Мне отчаянно требовалось потрогать его рану, чтобы убедиться в ее реальности. Смогу ли я отличить след выстрела отца? Даже если рана настоящая, ее мог нанести кто-то другой.

Я подняла руку и нечаянно задела костяшками пальцев его гладкий живот. Ивар вздрогнул и промычал что-то сквозь стиснутые зубы, но я уже гладила его шрам, чувствуя под подушечками пальцев узелки рубца. Мне хотелось делать это снова и снова. Пленник дернулся, пытаясь увернуться от прикосновений. Зазвенели цепи.

– Сколько тебе было лет? – зачем-то спросила я.

– Пять. Так мне говорили, – мучительно процедил он.

– Мой отец не мог этого сделать. Ты бы не выжил. У тебя был фамильяр?

– Был. Мне так говорили. Но после того случая он исчез.

– Ты бы не успел призвать фамильяра. Это же мгновенная смерть, – я покусала губы в раздумьях. – Скорее всего, пуля была обычной. Не из особого железа.

– Посмотри на меня, Кира, – вдруг послышался над самым ухом свирепый шепот пленника. – Один из твоих братьев сегодня проверял на мне свой нож из особого железа.

Мои братья пытали его? Зачем?! Я удивленно уставилась на широкую мужскую грудь. Тоненькая бледно-розовая полоска тянулась вниз. Теперь понятно, чья на нем кровь. Следы вели от зажившего пореза.

– А до этого, чуть левее, он проверял обычный нож, – продолжил Ивар, больше не уворачиваясь от моих прикосновений. – Видишь?

Я тщательно изучила его тело, но следов не обнаружила. Намек был более чем прозрачным. Шрамы остаются только от особого железа.

– У кого в то время были такие пули? – дыхание пленника прерывалось.

– Папа говорил, что первые особые пули отлили из маминого ожерелья…

Несмотря на очевидный ответ, мое сознание продолжало отвергать эту версию. Я вскинула глаза на Ивара. Хотела отыскать в его взгляде какой-нибудь намек на ложь. Что-нибудь, лишь бы продолжать надеяться в справедливость и доброту папы.

Но увидела…

Я увидела его лицо слишком близко от своего. Губы Ивара были приоткрыты, и он неотрывно смотрел на мои. Моя рука покоилась на его груди, словно приклеенная намертво. Между нами что-то происходило, и я никак не могла понять, что именно. Ясным оставалось лишь одно – я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Низ живота свело судорогой. Скорее, приятной, чем болезненной. Неужели таково влияние этого перепачканного кровью и закованного в кандалы дикаря?! Меня волновал его запах, его бешеный взгляд, застывший на моих губах, но это напоминало лишь животные инстинкты. Те, которые подходили для лекхе, но не для охотника!

Я вспомнила утренний сон. Похожее томление. Но там все происходило по-другому. Во сне я точно знала, что рядом со мной – равный. Не низшее существо!

И мой воображаемый любовник из снов испытывал ко мне другие чувства. Теплые чувства. Он любил меня и признавался в этом. В чем может признаться этот мужчина? Он только что пытался настроить меня против отца!

– Даже не вздумай… – пробормотала я, но так и не смогла сформулировать, от чего предостерегаю своего пленника.

– Почему? – его губы пошевелились, и я поймала себя на мысли, что, оказывается, тоже смотрю на них уже какое-то время.

– Потому что ты не для меня. Тебя расстреляют, если узнают, что ты поцеловал женщину не своего вида против ее воли. Это приравняют к изнасилованию.

– А это будет против ее воли? – в его голосе послышалась ирония.

Для себя я поняла две вещи. Первая – нельзя позволять, чтобы мой первый поцелуй случился с лекхе. И вторая – я уже никогда не стану прежней после нескольких минут в такой сумасшедшей близости от этого мужчины. Кажется, у моих любовников из сновидений наконец-то появится лицо…

Ивар быстро взглянул куда-то поверх моего плеча.

– Прости меня, Кира.

– За что? – удивилась я.

– Потом узнаешь.

Внезапно он рванулся ко мне, насколько позволяли цепи. Прижался бедрами, высекая из моей груди испуганный вздох. Нечто твердое уперлось в мою ногу и вызвало мурашки по спине. Я не успела отступить, как почувствовала прикосновение губ Ивара. Под моими закрытыми веками перевернулся весь мир.

Последние несколько месяцев я жила с ощущением тоски. Чего-то не хватало. Думала, что посвящение в клан отца удовлетворит меня. Но ошибалась. Мне не хватало адреналина. Бешено колотящегося от страсти сердца. Ощущения, что земля уходит из-под ног, а здравый смысл отступает перед чувствами.

И все это я ощутила с лекхе. Если верить его версии, мы были кровными врагами, потому что мой отец уничтожил его семью. Но даже если нет, это не упрощало ситуацию. Ивар нарушил закон, и в лучшем случае его посадили бы. В худшем – привели бы в исполнение высшую меру наказания.

Вздох не то радости, не то огорчения вырвался из моих губ, когда кто-то третий с силой отшвырнул меня в сторону, а над ухом прозвучал гневный голос:

– Да ты охренел?!

Самый старший из моих братьев выглядел взбешенным не на шутку. Как я могла не услышать его шагов? Перейдя от слов к делу, Николай с размаху впечатал кулак в живот пленника. Ивар согнулся пополам и повис на руках.

– Что ты делаешь! – невольно воскликнула я и попыталась помешать следующему удару.

– Что я делаю? – брат просто рассвирепел. – Это ты что здесь делаешь, Кира? Это грязное животное тебя хочет!

– Но это всего лишь животное! – я перехватила руку Николая и повисла на ней, пока Ивар откашливался и сипло дышал.– Ты сам так сказал. У него сработал инстинкт.

– Да, – Коля попробовал высвободить локоть и при этом не покалечить меня, – он – похотливый кобель. И я не позволю ему пачкать тебя своими грязными руками!

– Но его руки связаны, – настаивала я, бросив взгляд на Ивара.

Да он в своем, вообще, уме? Он же поцеловал меня специально, когда увидел Николая. Теперь я все поняла. И зачем только, ведь слышал, что его ждет? Думал, что за это по головке погладят?!

– Ты что, его защищаешь? – вдруг застыл брат.

От неожиданности я даже выпустила его локоть.

– Н-нет.

– Ты защищаешь вонючего мужика, который только что терся об тебя своим членом?! Он залез в наш дом и хотел поразвлечься с тобой!

Николай посмотрел на меня так, будто я сама была лекхе.

– Коля, нет! – воскликнула я. – Не защищаю, просто это вышло… случайно. Я, наверно, подошла слишком близко… не подумала…

– Значит, я прав. Кобель хотел воспользоваться моей невинной сестренкой, – тоном, не терпящим возражений, подвел итог брат.

Резким движением он выхватил из-за пояса длинный нож. В глазах Ивара мелькнула тревога. Пленник весь подобрался, наверняка ожидая следующего удара. Но Николай лишь потянулся и разрубил веревки, продетые сквозь цепь кандалов.

После долгого нахождения в напряженной позе ноги пленника, как и следовало ожидать, не выдержали неожиданной нагрузки, и он рухнул на четвереньки. Правда, стоять так Ивару пришлось недолго, потому что мой брат с размаху пнул его под живот. От удара пленника отбросило на спину. Из-за боли он явно на какое-то время потерял ориентацию в пространстве. Николай деловито оседлал его, на ходу вытаскивая из кобуры пистолет. Пока Ивар приходил в себя, брат схватил его рукой за подбородок и заставил открыть рот. Звук металла, стукнувшегося о зубы, вызвал у меня неприятные ощущения.

Увидев пистолет, снятый с предохранителя, во рту у пленника, я испытала шок. Не так представляла себе реальность, с которой придется столкнуться в качестве охотника. Совсем не так. Когда наемники трепались об очередной облаве, в воображении все выглядело как красочный фильм.

Теперь из красок была только кровь на разбитой губе Ивара.