Я сделала долгую затяжку и медленно выпустила дым. Так какая разница: Виктор или кто другой? У него я хоть работаю. Да и, по правде, он меня не часто и беспокоит. Возраст не тот. Два раза в месяц по три минуты. Это можно пережить. Можно зажмуриться. Ну иногда по попе шлепнет, или по груди проведет. А так…за шесть минут позора в месяц я получаю премию к зарплате в тридцать- сорок тысяч баксов…примерно. Да я самая дорогая блудница на этой планете.

Горько улыбаюсь собственным мыслям и выкидываю сигарету за борт, зачарованно смотря за ее полетом. Мне кажется иногда, что я тоже вот так куда-то лечу. В пропасть.

– Еще и мусоришь, – раздается насмешливое из тени, я и вздрагиваю всем телом, оборачиваясь на низкий мужской голос.

Странно, внутри вспыхивает искра узнавания этого грудного тембра, но тут же гаснет, не находя, за что зацепиться. Темный силуэт вальяжно отделяется от стены и медленно приближается ко мне и полоске света, разделяющей нас. Я напряженно молчу в ожидании, когда луч от уличной лампы упадет незнакомцу на лицо. Вглядываюсь в очертания фигуры. Сердце почему-то болезненно сжимается, наполняясь тревожным предчувствием. Высокий, очень. Подтянутый, костюм идеально сидит, видно даже в темноте. И двигается расслаблено, словно он хозяин здесь. Я знаю эту походку. Неуловимый признак успешного человека, понимающего, что он выше многих, что он чего-то добился. Такое не подделать, это внутри. И можно носить черные водолазки, как Стив Джобс, или смешные гавайские шорты. Люди все равно поймут, почуют.

Мужчина делает еще один шаг, и я наконец вижу его лицо. Внутренности скручивает в болезненном спазме. Я сглатываю и моргаю пару раз, мечтая, чтобы мне показалось. Но нет. Аверин.

Сколько он там стоял? Видел все? Его взгляд, изучающий, насмешливый, скользит по мне, нагло ощупывая каждый миллиметр тела.

Видел.

И сделал выводы. Стыд затапливает с головой, мешая вздохнуть. Я машинально обхватываю себя руками в попытке хоть как-то защититься от настоящего. И от картинок из прошлого, вихрем проносящихся в голове.

Черные глаза Никиты, закончив досмотр, впиваются в мое искаженное волнением лицо.

– Привет, Польская. Давно не виделись, – кривая улыбка растягивает его красиво очерченный рот, и я невольно вспоминаю поговорку «хорошо смеется тот, кто смеется последний».

– И сколько ты стоишь?

–Что? – от подобной наглости у меня просто распахивается рот.

–Ты слышала, – Ник подходит вплотную, и его ладонь упирается в стену у меня над головой. Мятное дыхание, смешанное с нотками крепкого алкоголя, опаляет жаром лицо.

– Я хочу тебя купить. Сколько?

-Отвали,– я пихаю его в грудь, пытаясь оттолкнуть и прошмыгнуть под поднятой рукой.

Но Никита резко опускает ее, так что я чуть не впечатываюсь в рукав носом.

–Не так быстро,– его голос моментально звенит стальными нотками, царапая слух,– Это же простой вопрос…Куколка…

И Ник ухмыляется на последнем слове, давая мне понять, что сцену с шефом он рассмотрел и расслышал во всех подробностях. Я замираю, уставившись на его руку перед моим лицом, играющую сейчас роль шлагбаума, и выбираю просто ждать. Ну не вечно же он будет так стоять. Поиграется и отпустит. Все-таки Аверин, хоть и может быть гадом, к физическому насилию, насколько я помнила, склонен не был. Раньше…

Кошусь на него, но не поворачиваюсь, так и стою в профиль. Лишь подбородок чуть вздергиваю, чтобы носом рукав пиджака на задевать.

Он тоже застыл. Просто стоит и все. И дышит мне в висок, наклонившись. Отчего кожа становится горячей и влажной. Я никогда не верила в ауру, но сейчас я ее как будто ощущаю. Более плотный воздух вокруг него и меня. Окутывающий с ног до головы. Так что все тело вибрирует от напряжения. Становится жарко. Зудящее волнение разливается по кровотоку, отчего пальцы нервно подрагивают. Ноздри забивает мужским древесным парфюмом вперемешку с нотками алкоголя, и у меня начинает кружится голова.

–Пропусти,– хриплю едва слышно, не выдержав наконец этого молчаливого близкого контакта.

–Ответь,– почти так же глухо шипит Аверин, наклоняясь ко мне еще ближе, так что его нос задевает мои волосы.

Я застываю окончательно. Просто смотрю невидящими глазами перед собой. Я словно в прошлом. Сколько раз мы так стояли. Меня парализует от этой ядовитой близости. Всегда парализовывало. Но раньше я находила в себе силы отталкивать его. А сейчас – нет. Наоборот посещает абсурдное желание прижаться и расплакаться. Я сломана, я слабая. Он чувствует?

–Лина? Как так? – явственный упрек в голосе Ника режет по- живому.

–Ты ничего не знаешь,– я наконец оттаиваю и заставляю себя повернуться к нему, чтобы прямо посмотреть в черные, чуть подернутые алкогольной дымкой глаза,– Не смей меня осуждать.

–Я знаю про твоего отца и фирму. Соболезную,– Никита немного отстраняется и разглядывает меня с высоты своего роста,– Но причем тут этот старый козел? Так нужны деньги? Они и у меня есть…Сколько?

Я иронично вскидываю бровь, чувствуя, как сразу стало легче дышать, стоило ему хоть немного увеличить расстояние между нами.

–Много, Аверин. И что же, просто так дашь? Как голодающему Поволжью?

–А твой пенсионер- боров тебе просто так дает? Или ты ему тоже даешь? Или ты не за деньги, а по доброте душевной? – щурится Ник в ответ. И я вспоминаю, за что его ненавижу.

–Я у него работаю…

–Секретуткой? Так и быть, выделю тебе стол.

–Переводчиком,– соплю обиженно в ответ,– Если не помнишь, я в совершенстве владею пятью языками.

–Видимо, и шестым тоже пользоваться научилась,– и пронзительный взгляд черных глаз недвусмысленно перемещается на мои губы.

–Да пошел ты! – опять пихаю Ника в грудь, а затем пытаюсь отодрать от стены его увесистую руку, чтобы вырваться. Ухх, как он меня достал. И пяти минут не прошло, – Придурок!

–Ну, всё, всё…– этот неандерталец вместо того, чтобы отстать на меня, начинает вдруг смеяться. Перехватывает за талию и пригвождает обратно к стене, – Всё, давай серьёзно.

Ник перестает улыбаться, но в глазах еще пляшут искры внезапного веселья. "Он такой же красивый"– машинально отмечает мозг, пока я завороженно разглядываю его. Пять лет прошло…Много…

– Уходи от него, Лин. Я лучше,– просто говорит Аверин. Уже совсем серьёзно, он не шутит.

Я медленно облизываю пересохшие губы и вижу, как он следит за этим жестом. Сердце лихорадочно стучит, отдаваясь в висках.

–Уходить куда? В содержанки твои? Секретутки, как ты выразился? Это ты мне предлагаешь?

–Сейчас же тебя ничего смущает. И нам будет хорошо…Я уверен…,– его рука ползет по моей талии, сжимая тело через ткань платья, оглаживает бедро, сминает ягодицу.

Да, возможно…Вот только одно дело- шесть минут в месяц, зажмурившись. И другое- когда мужчина волнует тебя. Когда не остаться равнодушной рядом. Чем это кончится для меня? Он ведь не встречаться предлагает. Так… использовать хочет, как и все остальные.

– Нет, Никит, плохо мне будет,– горечь отказа собирается на языке, – Не с тобой…

Ник смотрит на меня недоуменно, хмурится, не понимая причину. Рука на моем бедре непроизвольно больно впивается в мягкую плоть.

–Лин, не глупи,– говорит он хрипло.

Наклоняется ко мне и утыкается носом в местечко за ушком. Я закусываю губу, чувствуя, как он жадно втягивает воздух.

–Что ты хочешь, Аверин? – голос опять не слушается меня. Дребезжит, как старая пластинка,– Отыграться? Удобный момент подвернулся?

– Тебя хочу, Польская,– он улыбается мне прямо в шею,– И отыграться бы тоже не мешало. Будешь умолять тебя простить…Долгооо…

Да он просто пьян.

–Нет,– я с силой отталкиваю от себя потерявшего бдительность Ника и вырываюсь на свободу.

Судорожно одергиваю задравшееся платье, пока Аверин медленно поворачивается ко мне, зло щурясь.

–Значит все-таки старикашку Ракова выбираешь? Интересно…– цедит он сквозь зубы, раздосадованный отказом,– У меня так и комплексы могут развиться.