— Зачем же так грубо, — усмехнулся Нейл.

— Затем, что кто-то юлит, а говорить правду не хочет.

— Ты же и сама знаешь, что я тебе вколол. Да, это совсем неслабенькое седативное на травках, и достал я его не совсем легальным способом — обшарил медпункт. Однако сейчас же ты себя чувствуешь нормально? Лучше, чем в прошлые дни? Мои знания в фармакологии как раз на том уровне, чтобы суметь рассчитать оптимальную дозу снотворного и антидепрессанта.

— Антидепрессант – не таблеточка от головной боли, — Лиа закинула кусок яичницы в рот, прожевала и отпила кофе. — Одного укола недостаточно, чтобы почувствовать себя лучше. Тут скорее поможет бутылка виски.

— Антидепрессанты разные бывают по принципу действия и, как следствие, выраженности эффекта.

— А что за снотворное?

— Фенобарбитал, — после секундой заминки вспомнил Нейл.

— Мне его никогда не назначали, да и вообще, со сном у меня нет проблем — я сплю много и крепко.

— Вчера ты столкнулась с большим стрессом, может, ты и не чувствовала себя…

— Ладно, — перебила его Лиа, — оставим эту тему.

— Как пожелаешь, — он пододвинулся ближе к середине кровати. Как только расстояние ему позволило дотянуться до неё, резко подался вперёд и прижался губами к шее Лии. Глубоко и шумно вдохнул, будто желая вобрать весь запах мира в себя, и замер, заставляя её вздрагивать от каждого мимолётного или случайного касания. А затем, чуть прикусив чувствительную кожу под ухом, Нейл слишком интимно, точно говорил пошлость, прошептал: — Ты не сказала, как тебе спалось?

Захохотав, она отпрянула, пряча шею за подтянутым к уху плечом. Просто чудом не поперхнулась яичницей. Он же улыбнулся и слегка отодвинулся, продолжая обнимать её за талию.

— Я… чудесно… спала! — сквозь смех заверила Лиа, и в последний момент с трудом уклонилась от снова мечущих в шею губ, — хватит… щекотно!

Она упёрлась руками ему в грудь и, постаравшись придать лицу серьёзность, спросила:

— Так, когда я услышу ответ на свой главный вопрос?

Нейл не сразу ответил. Посмотрел на неё каким-то особо тяжёлым и долгим взглядом и обречённо вздохнул. Её насторожила его реакция, игривое настроение в мгновение ока растворилось в гнетущем предчувствие нехороших новостей.

Неужели в санатории происходило что-то настолько страшное? Почему он только и делал, что пытался увести её внимание, отвлечь на какую-нибудь ерунду?

— Ладно, — сдался Нейл, — я, конечно, хотел с тобой поговорить об этом позже, когда твоё состояние станет более стабильным.

«Опять он говорит, что со мной что-то не так», — Лиа почувствовала укол раздражения.

— Ты временами замираешь: можешь простоять с пустым взглядом несколько минут, практически не шевелясь и не реагируя на внешние стимулы. Ещё твоя речь временами заторможена и односложна. И ты почти ничего не ешь, постоянно хочешь спать. Этих признаков более чем достаточно, чтобы понять, насколько твоё психическое состояние стремительно ухудшается из-за этого урода.

— О чём ты? Я зависала?! Не было такого!..

— А также перемены в настроении, эмоциональные всплески.

— То есть ты хочешь сказать, что я съезжаю с катушек? — нервно хохотнула Лиа и случайно уронила вилку, что с грохотом упала на керамическую тарелку.

Звук всколыхнул в её черепушке пыль, осевшую тяжелым грузом на воспоминания. И она отчетливо увидела то утро, как стояла около умывальника и долго смотрела на своё отражение. Даже когда соседка стала долбиться в дверь, поторапливая и обливая вёдрами помоев, она всё слышала будто издалека — шум казался каким-то нереальным.

Воспоминание её настолько потрясло, что она одними губами произнесла:

— Не может быть.

— Но я всё исправлю, — Нейл взял её за плечи и развернул к себе лицом, заглядывая в глаза. — Я могу тебя починить — ты будешь хорошо себя чувствовать. Я знаю, что и как делать.

— Но почему? У меня же была полная ремиссия… доктор Штерн говорил, что теперь со мной всё будет в порядке… и я не захочу причинять своему телу вред. Он же…

— Знаешь что-нибудь об стэнфордском тюремном эксперименте? Он был проведён в семидесятые прошлые века. — Он подождал, пока Лиа отреагирует, отрицательно мотнув головой, и продолжил рассказывать: — Суть эксперимента была в том, чтобы поместить добровольцев со здоровой и устойчивой психикой в так называемую тюрьму в подвале университета и разделить их на две группы: заключенных и охранников.

Нейл замолчал, давая время, чтобы осмыслить информацию. Ей же было не понятно, зачем он вообще стал рассказывать о каком-то старом эксперименте, но всё же спросила:

— Для чего они это сделали?

— Чтобы исследовать поведение человека в реалиях ограниченной свободы и навязанной социальной роли, — Нейл цинично усмехнулся, — но эксперимент очень быстро вышел из-под контроля. Вместо запланированных двух недель его свернули через шесть дней. Многие втянулись в свои роли, особенно среди охранников. Вроде бы у здоровых психически людей вдруг стали проявляться совсем нешуточные садистские наклонности. В следствие множественных как физических, так и моральных унижений часть заключённых приобрели серьёзные эмоционально-неустойчивые расстройства личности.

— Какая жесть…

— Собственно, почему я вообще завёл разговор о стэнфордском эксперименте. Лаборантом-старшекурсником, по совместимости главным «тюремным надзирателем», был никто иной, как наш общий знакомый доктор Штерн.

Лиа не издала ни звука, смотря на него потрясённым взглядом. Ей, наверное, послышалось. Она искала в его лице ответы: безумно хотелось увидеть на ярко-очерченных губах стыдливую улыбку. Пусть его слова окажутся лишь безобидной шуткой.

— То, что сейчас с тобой творится — не случайно. Штерн идёт по стопам своего учителя. И в санатории проходит куда более серьёзный эксперимент, чем тот, в котором ему посчастливилось принять участие в молодости. Не удивлюсь, если он вынашивал и подготавливал фундамент для эксперимента не один десяток лет.

— Но… что за эксперимент?

— Пока я только копаю под Штерна, точно не знаю, но в одном уверен — тебе было опасно оставаться в санатории. — Нейл нахмурился и помассировал костяшкой большого пальца висок. — Я думаю, что эксперимент завязан на двух противоположностях: на людях с аффективными расстройствами, как, например, у тебя — депрессией, и на людях с расстройствами личности.

— Но почему только мне опасно было оставаться? И что за расстройства личности?

— В группу с расстройствами личности входят асоциальные люди. То есть к этой категории относятся как всякие замкнутые шизойды, истерички и параноики, так и нарциссы с психопатами. — Она непроизвольно вздрогнула при последнем слове и замерла под его внимательным взглядом. — На тех, у кого есть предрасположенностью к аутоагрессии, воздействовать легче. Искривить психический аппарат таким образом, чтобы подтолкнуть их к суициду. Особенно таким манипуляторам, как психопатам и нарциссам.

Лиа встала с незастеленной постели и стала наворачивать круги по комнате. В её голове никак не хотело укладываться, как она могла попасть в подобную передрягу, а главное, что Штерн на самом деле законченный подонок и фактически сумасшедший учёный.

Доктор пригласил её в санаторий под видом профилактического лечения, а до этого обработал родителей, чтобы они переехали в Мирокс — он всё спланировать и продумал заранее. Поскольку понимал, что она в любом случае не отказалась бы от путёвки, что на два месяца продлевала школьные каникулы.

Но вот в чём вопрос: имела бы Лиа возможность сегодня стоять на ногах, дышать и видеть, если бы не познакомилась с Нейлом и Юной? Теперь ей было очевидно, что они последовали за ней в санаторий только с одной целью — не дать причинить ей вред. Они оба всё знали с самого начала и всё это время, пока не отходили ни на шаг, поочерёдно сменяясь, охраняли её.

Лию пробило на нервный смех. Кинула мимолётный взгляд на наблюдавшего за её метаниями Нейла. Должно быть, в его глазах она окончательно поехала крышей. Сначала в ступоре зависала, а теперь не может устоять на месте, ещё и ржёт как умалишённая.