Дальше все было одинаково:

- Вот же ж…, - сплевывал под ноги очередной, уходя быстрым озлобленным шагом.

И хоть о том, что Федот Васков прочно укоренился в девичьем сердце, знала почти вся деревня, ей было все равно.

- Да на что ты надеешься? Он своих братьев вырастит, женится и уедет отсюда куда-нибудь в город, а ты одна останешься. Так всю жизнь прожить собираешься, дуреха?!

- А кто сказал, что надеюсь?, - резко отвечала она, смотря тому, кто сказал такое прямо в глаза и стараясь вложить во взгляд всю свою ненависть к подобным фразам и подобным людям.

***

Единственным способом отвлечься была школа. Старательно выводя уравнения, можно было не думать ни о чем, кроме как об иксах и о том, чтобы не накапать чернил в тетрадь. Но как только заканчивались уроки, в сердце проникало нечто колючее, как бы говоря : “Что, учишься? Решаешь свои задачки, пишешь. Живёшь вне школы как обыкновенная девчонка твоих лет. А думаешь ли ты о том, что тот, в кого ты влюблена, бросил учёбу ещё три года назад, а все для того, чтобы прокормить семью? Думаешь ли о том, что пока ты бегаешь на танцы, разбивать мальчишеские сердца, он вкалывает как лошадь до темноты в глазах?”

Тогда она пропускала дома обеды, собирая со стола все, что можно донести в корзинке или в руках и неслав уже совсем обветшалый без сильных мужских рук домик, прося детей и Пелагею Дмитриевну, мать его, не говорить о том, что она здесь была и в тайне надеясь, что когда-нибудь они проболтаются.

- Кувшин молока, три пирожка и три кубика сахара. Вроде бы ничего не забыла, - бормотала она себе под нос, идя по изученной от самого большого дерева, до самого маленького камешка дороге.

- И кому же Красная Шапочка несёт пирожки?, - услышала она ядовито усмехающийся голос. Подняв глаза, она увидела Гришкино лицо с препротивно растянутой улыбкой.

Гришка был местным хулиганом, выходки которого обеспечивали ему некое подобие славы. Во всех окрестных деревнях о нем слышал едва не каждый. Привыкший к свободе и моментальному исполнению прихотей, он стрелял в птиц из настоящего ружья, залезал в чужие дома за сливами (хоть это, что уж греха таить, делал каждый) и однажды даже сжёг оба учебника математики. Будучи сыном председателя, он запросто получал прощение школьных учителей, пусть даже вместе с подзатыльками от отца.

- Гриш, отойди по-хорошему. Молоко - детям.

- Детям? Каким детям? И почему ты тогда идёшь из дома, а не домой?, - пригладив черные вихры, он наигранно огляделся по сторонам.

- Домой иду и тебе советую!, - Маша раздражённо смотрела в прищуренные глаза местного хулигана.

- А молочко-то вкусное!, - он, выхватив кувшин из её корзинки, выпил залпом половину того, что было. После, запустив в кувшин руку и брызнул ей в лицо, вручив ей остатки молока обратно, - А корзиночку не позвольте? А то я вижу, вы дева милосердная, а я, знаете ли, усталый, голодный и вообще заботы хочу!, - Гришка продолжал ломать комедию.

- Позволю., - холодно ответила Маша,- Забирай хоть всё!

- Хорошая девочка, Машка, правильно делаешь!, - его ядовитое выражение лица приобрело довольный вид и тут же изменилось, когда всё содержимое кувшина было вылито ему на голову.

- Вкусное молочко, да, Гришенька?, - Машка стояла с горделивой полуулыбкой

- Вот, стерва, я тебе все припомню, - прошипел он, противно скалясь, - ответишь ещё!

Гришка швырнул корзинку ей под ноги. Естественно, ни пирожков, ни сахара там уже не было.

***

“Что обо мне подумает Пелагея Дмитриевна? Что мне надоело? Что я наигралась с ними и бросила? Или что я о них попросту забыла?”, - по белым щекам с лёгкой присыпью неярких веснушек, стекали горячие слезы. Девичья фигура шла в направлении ивы, чтобы свернувшись клубком под корнями, можно было в полной мере показать свои чувства.

- Ненавижу! Сука паршивая! Пакость, которой все с рук сходит! Последняя чертова мразь!, - все равно никто не услышит. Лишь камыши, да зеркальная водная гладь, того же цвета, что и глаза того, кто с каждым днём врастал в девичье сердце все сильнее, становясь неотъемлемой его частью.

***

- Так и думал, что тебя здесь найду.

Машка приподнялась на локтях, осматриваясь по сторонам. Все тело ломило после сна на древесных корнях.

- Мамка твоя говорит, что со вчерашнего дня тебя дома не видела, волнуется.

- Ты ей сказал, что я здесь?, - обеспокоенно-жалобным тоном спросила она

- Сказал только, что можешь быть здесь. Нехорошо это так пропадать. Вот представь: утро, мои спят ещё. Врывается твоя мать и говорит, что со вчерашнего дня тебя ищет. Очень приятные вести, очень доброе утро!

- Оставь этот нравоучительный тон своим братьям, - она потянулась, зажмурв глаза. Он промолчал.

- Кстати, все уже знают, что ты вчера сыну председателя на голову полкувшина молока вылила.

- И что? Мораль мне читать начнёшь?, - чуть кокетливо спросила она

- Мораль бы тебе за другое почитать хорошо будет,а тут ты молодец. Я бы сам ему вмазать хотел, да все повода не было. Ты вот что, сходи сначала матери покажись, во что превратилась, а после поговорим. Через час жду здесь же.

- А как же работа?

- А там с техникой что-то произошло, я в этом не разбираюсь. Вот выходной и дали.

Домой она почти бежала, иногда кружась на ходу. Дождалась. Пусть малого и ненадолго, но этог было достаточно, чтобы внутри все заполнилось ярким светом.

- О, пришла! Ну, рассказывай, где пропадала

- Это все Гришка. Он … корзинку…а я ему молоко на голову. Потом я к иве ушла и уснула.

- Эта нагля харя должна была рано или поздно по заслугам получить, но не от тебя же! Девочка из приличной семьи…

- А что ты хочешь? Чтобы он и дальше думал, что ему все дозволено?

- Иди отмывайся, борец. Высечь бы тебя по-хорошему. Благодари бога, что ты не маленькая уже, а у меня сердце доброе слишком.

- А гулять потом можно?

- Ишь ты, на что у нас наглости хватает!

- Мам, у Федьки выходной раз в жизни бывает… пожалуйста!

- Иди. Чтобы до темноты дома была. И Иван чай собери, нечего без дела шататься.

- Спасибо!, - тонкие девичьи руки обвили материнскую шею.

***

- Вот и разгадана загадка о том, кто же эта соседка, которая подкармливает мою семью пирожками. Зачем? Вот скажи , зачем тебе это надо?

- Просто тебя нет целыми днями, ты в работе уже попросту живёшь,это неправильно. И мне так жалко вас стало. Хотелось помочь, а это единственный способ, Федь…

- Жалеть меня не надо!, - резко ответил он., - жалеть тебя надо, вся одежда висит, смотреть страшно!

- А на тебе висит семья! Кому хуже? Просто ты признавать не хочешь, что устаешь и что была бы возможность, ты бы жил по-другому

- Но нет её, этой возможности, нету, понимаешь?!

Она мягко приобняла его, стараясь вложить в объятие всю нежность и сочувствие.

- Ты вырастешь и всё изменится, вот увидишь!, - она мягко провела по сильной спине и на лице её расцвела улыбка, - я тебе обещаю!

- Ну раз обещаешь, поверю.

- Как думаешь, столько иван чая достаточно?

- Наверное

- Тогда держи. А я пока васильков нарву. Посмотри, сколько их тут, отцветут ведь. Не пропадать же добру?

Солнце уже начинало заходить. Как в тот вечер, пять лет назад, все вокруг сделалось золотым. Солнце будто бы говорило : “остановись, посмотри на эту тихую красоту. Удели минутку и сам все поймёшь”

Он сидел посреди поля с букетом Иван чая в руках, пока она собирала васильки, которые и вправду были достойны того, чтобы не отцвести ненужными никому.

- Собрала, - она торжественно несла большой букет, - правда, красивые?

- Правда. Я тут тебе вот…ещё собрал., - он протянул всего три цветка, зато они были намного красивее всех цветов в её букете и уж точно намного дороже сердцу.

- Может, дойдём до леса, а я тебе расскажу одну легенду.