Это было последнее, что я слышала перед тем, как вернуться в уже ставшую привычной тьму.

Не знаю, спустя какое время ко мне опять вернулось сознание. "Очухалась?" – мой родной Шиза. "Стоп! А мой ли?" В голове творилось что-то непонятное. Я точно знала, что я – Лукьяна Ивановна Кузнецова, двадцати двух лет от роду, круглая сирота, проживающая в уютной однокомнатной квартирке в России, в Москве. У меня в порядке были все воспоминания, включая полет на гири в моей квартире и разговоры незнакомых людей, которые я слышала, находясь предположительно на грани жизни и смерти. Однако у меня были и другие воспоминания, они были более расплывчатые, но все же, несомненно, тоже мои. Из них выходило, что я – Лу, также сирота, пятнадцать лет от роду, живу с самого рождения в борделе, после того как моя мама – "жрица любви" – умерла родами, не выплатив перед заведением долг. Меня тут вырастили и, как только я научилась ходить и говорить, пристроили к работе. Сначала я была на подхвате у всех, кого можно: бегала, исполняя мелкие поручения. А после того как я стала "взрослой", по словам Венамы, хозяйки сего места, то есть в десять лет, меня определили в официанты. И вот уже пять лет без выходных и проходных я бегаю с подносом и исполняю различные поручения посетителей. Мне постоянно поступают предложения на тему "сделать женщиной", но благо это карается местным законодательством вплоть до совершеннолетия, которое наступает в семнадцатилетнем возрасте. Поэтому, и потому что Венама мечтает подороже продать мою девственность на аукционе после достижения мной нужного возраста, на непристойные предложения клиентов я всегда отвечала отказом спокойно. До последнего момента моей этой второй памяти. Ведь, отказав очередному посетителю, в меня полетел черный сгусток энергии, после этого воспоминания практически прекращаются, но есть ощущение, что меня еще и попинали после. Наверное, не стоило отказывать некроманту. НЕКРОМАНТУ?! До меня только дошло, что в памяти Лу совсем естественно присутствуют не только некроманты, но и понимание, что магия – это хоть и не столь частое явление, но вполне нормальное. Об этом можно подумать позже, так как надо разобраться с моей третьей личностью, ведь кроме двух памятей у меня абсолютно точно были еще знания и навыки вора, не принадлежащие к первым двум. Хотя с этим проще. Я помню, что перед знаменательным приходом Эдика я как раз создала перса в игре с такими же параметрами. Наверное, мой травмированный мозг фантазии относительно этой игры воспринимает как реальные воспоминания.

При всем этом я четко ощущала, что я: Лукьяна – жительница мегаполиса двадцать первого века, а не Лу – подавальщица в публичном доме в небольшом городе, судя по воспоминаниям, – средневековом. На диссоциативное расстройство идентичности вроде не похоже, так как, несмотря на лишнюю память, другие личности вроде не появляются. Однако я не психиатр, могу ошибаться. Вот бы Ленку мою спросить! Она точно не отказалась бы провести надо мной пару опытов! Потом что-то подсказала бы мне.

"Что за бред?" – ответа на вопрос не последовало. Наверняка у меня повредился мозг после падения. "Я должна быть в больнице! Тут есть специалисты, надеюсь, они приведут мою голову в порядок, а не закроют в психушке до конца жизни", – придя к такому логичному решению, я обрадовалась. Появились даже силы открыть глаза и осмотреться.

Это точно не больничная палата! Лунный свет из-за незанавешенного окна освещал не очень большую комнату. Все в ней выполнено из какого-то дерева: пол, стены, потолок и мебель. Хотя из предметов интерьера мне на глаза попались только стул, стоящий рядом с кроватью, большой комод напротив и тумбочка в изголовье. Грубо сколоченные, плохо отесанные. На тумбочке присутствуют в большом количестве разных форм и размеров плошки, бутылочки и другие сосуды. "Наверное, лечебные отвары и мази для меня", – решила я, даже не удивившись столь нестандартным видам лекарств.

Запах в комнате напоминал больничный, однако аромат давали явно какие-то незнакомые травы. Покопавшись в голове, я поняла, что эта комната мне знакома по воспоминаниям Лу. Тут лечились и отлеживались все сотрудники заведения, если была необходимость в изолированном помещении.

Неожиданно открылась дверь, вошла незнакомая троица. Молодая девушка, скорее даже подросток, приятной наружности, с невообразимо глубоким декольте. И два седовласых старика. Один выглядел совсем древним, казалось, вот-вот развалится. Второй более крепкий, глаза ясные. Его цепкий взгляд уперся в меня.

– Проходите, господа знахари! – юная дева была опознана по голосу, это она участвовала в предыдущих услышанных разговорах, голос был опять недовольный, злой, того подобострастия, что было в диалоге с первым господином, не чувствовалось. Кажется, ее звали Виллой.

– Я не знахарь! Я лекарь! Еще бы травником обозвали! – раздраженно заявил более молодой из мужчин. – И не господин! Лекарь – Мед Стараг! И вообще, девушка, выйдите из комнаты. Не мешайте работать.

– Я приставлена самим господином Хорнрейвеном присматривать за этой девкой! Я должна быть в курсе, что мне делать, когда она помрет! – визгливо запротестовала Вилла.

– Во-первых, она не помрет! Не с моим лечением! А во-вторых, плохо за ней смотрите! Она пришла в себя, открыла глаза, а вы до сих пор не заметили! – в голосе лекаря было одно недовольство. – Убирайтесь! Я обязательно доложу Морулусу о вашем негативном отношении к больной!

– Вы не посмеете! – юная дева почти в истерике выбежала из помещения.

– Попросите вашего господина приставить другую сиделку к пациентке, – скрипучий голос до сих пор молчавшего старика звучал взволновано, – я заметил, что эта особа не следует моим указаниям. Настои и травы, что я прописал, даются либо в недостаточном количестве, либо вообще не даются. По крайней мере, то, что я предоставил, до сих пор просто стоит на тумбочке.

– Обязательно попрошу. Я доверяю такому уважаемому знахарю, как вы, поэтому попрошу рассказать, что вы назначили для лечения. Но это позже, сначала осмотр, – мужчина склонился надо мной и начал ощупывать все тело. "Определяет повреждения", – поняла я. – Как вы себя чувствуете? Где больше всего болит? Можете говорить?

У меня вместо ответа из горла вырвался хрип.

Мед Стараг поднял надо мной руки, и из них заструились непонятные зеленые мерцающие нити. "Что это?" – испугалась я. Ответа на невысказанный вопрос, конечно, не получила.

А лекарь, ничего не замечая, водил надо мной руками, оплетая меня своими нитками.

– Очень интересно. Хорошая регенерация, определенно присутствует дар. Девочка, кто же ты? И что делаешь в этом месте? – мужчина остановил свои действия. – Рано ты пришла в себя. Реген будет работать лучше во сне, – Стараг положил руку мне на лоб, и мои глаза закрылись.

В просторном кабинете на широких и мягких кожаных креслах у камина расположились двое мужчин лет тридцати пяти-сорока. На первый взгляд, их можно было бы принять за братьев. Оба темноволосые, темноглазые с аристократичными чертами лица. Только жестокий взгляд и веющая темнотой аура не позволяли признать их настоящими красавцами. Однако, присмотревшись, можно было увидеть, что у одного из них в глазах клубится тьма, а у другого они просто очень темные. У последнего волосы цвета воронова крыла были не тронуты сединой, у другого виски уже начали серебриться.

Между креслами на низком резном столике лежали экзотические фрукты и стояла начатая бутылка дорого виски. В руках у незнакомцев были наполненные бокалы.

– Ну что, друг, расскажи, зачем меня звал.

– Малум, учитель! Я хотел рассказать тебе одну занятную историю, что произошла со мной недавно. Послушай, мне будет интересно узнать твое мнение.

– Мор, ты же знаешь, я всегда рад твоим историям. Ты живешь затворником, но с тобой постоянно что-то происходит. Даже удивительно, – тон, выбранный мужчиной, был шутлив и не соответствовал настрою ученика.