Вообще, вся эта любовь к незатейливым кофейням началась с Даши, потому что она всегда выискивала такие непринуждённые места, в которых я раньше никогда не бывал, а если и проходил мимо, то ни за что бы не догадался, что там кафе или ресторанчик. Одно время Даша любила ходить по дорогим кафе, насмотревшись красивых картинок в социальных сетях, но её, как и меня в прошлом, ждало разочарование от публики, лицемерно оценивающей её внешний вид. Пару раз побывав в таком чистилище, она перешла на менее агрессивные заведения, а после и вовсе растворилась в атмосфере лофтов. Тем более, у нее довольно специфический гастрономический вкус, который заключается в том, что она почти ничего не ест, кроме каких-то определённых продуктов, то есть, сводить её в рыбацкий или мясной ресторан, в ресторан авторской кухни или в веганское кафе – будет непосильной задачей. Хотя, возможно, авторские блюда она попробует, но всё равно придётся подстроиться под неё, чтобы не оставить голодной. Потому что я очень люблю замечать ту перемену, которую с ней делает еда. Чаще всего эта перемена заключается в её мимике и настроении, в общем, скоро сами увидите. А пока, мы завернули в сторону моей кофейни, которая уже манила ароматом свежесваренного кофе и перемолотыми зёрнами.
Мы зашли с Барни в кафе, за столиками почти никого не было, кроме парочки, уединившейся в углу кофейни. Барни остался у входа, как послушный мальчик, а я направился к витрине.
– Американо со сливками и карамельным сиропом, пожалуйста, и кленовый пекан! – Проговорил я, после минутного раздумывания.
– У нас, кстати, завтра акция! – Ну конечно! Как я уезжаю, так то 3 кофе по цене одного, то 5 булочек по цене двух, и… ладно, не буду дальше продолжать цепочку вселенской несправедливости! – Ко всем средним напиткам грилата с минтаем в подарок! – Я же говорил! Как что-то вкусное, так без меня…
– Спасибо, учту! – Я улыбнулся, и взяв кофе, направился к Барни.
Мы сели на веранде кафе, которую навес защищал от яркого солнца. Не могу сказать, что я вампир, но солнечный свет я не очень люблю, особенно если от него никуда не деться. Барни смотрел на меня голодным взглядом, требуя половину десерта. – Ну ты же только что поел! – Воскликнул я, отпив кофе. Барни недовольно укнул и отвернулся. – Ладно-ладно, на! – Проговорил я, закатив глаза, и отломил половину пекана. – Вообще, тебе нельзя сладкое! – Барни хитро смотрел на меня и облизывался. – Сделаем вид, что этого не было! – Я улыбнулся и обнял его, поцеловав в нос. Вообще, при желании, Барни бы мог показать зайца или устроить вальсирование вокруг себя, но боюсь, со стороны это бы выглядело словно слон решил крушить всё без остатка в той несчастной посудной лавке, потому как места между столиками едва хватало, чтобы пройти. Ну а так как Барни еще и ужасно ленивый, то он решил обойтись исключительно своими театральными выходками.
Через полчаса, когда кофе все же закончился, а Барни уже в сотый раз вставал передними лапами мне на коленки и заглядывал в глаза, я решил совершить второй пункт своего «плана». И кто еще из нас ленивый, ха-ха-ха. Я посмотрел на часы, было 12:57 – на прогулку у нас оставалось минут 40, и минут 5, чтобы вернуться домой. Даша ужасно не любила, когда опаздывают – это, пожалуй, могло стать решающей точкой, чтобы перестать общаться с человеком, если ей уже что-то не нравилось в общении с ним. Но так как я и сам был таким, то здесь мы друг друга не подводили, не подводили абсолютно никогда.
Мы вышли с веранды на прогулочную тропу, и Барни дал вольную своим эмоциям, я разве что только успевал следить куда он мчится. Хорошо, что хоть других собак не было, а то бы сейчас открылся клуб по интересам. Барни носился мимо металлической инсталляции какого-то новомодного скульптора, вызвавшегося изобразить современный мир из металла. Выглядело сюрреалистично. По крайней мере, я с трудом мог понять, что, например, изображала скульптура какого-то волнистого квадрата, с полосками внутри и острыми «лучами», выходящими из основания. Однако, в названии было написано, что это «Летний день». Что ж, видимо я далек от искусства, как минимум, от современного. Зато скульптура под названием «Пробка на мосту» замечательно передавала моё состояние, когда я вновь и вновь стоял в ней, по пути из универа домой. Скульптура была какой-то круглой каракулей с множеством черточек и точек внутри. Осмелюсь предположить, что это люди в машинах. Но достаточно ли я смелый, чтобы предположить, где в этом сие мост? Вопрос! М-да, если бы я не переезжал, я так бы и продолжал не обращать внимания на эти фигуры, стоявшие битый год подряд. Даже интересно стало, что на других изображено. Но от моего эстетического интереса меня отвлек громкий всплеск воды. Лишь бы не то, что я думаю! Барни, пощади! Он очень неравнодушен к воде, и я бы очень не хотел сейчас бросаться его вытаскивать из пруда, тем более, что хоть это была и маленькая лужа, но два меня, а у меня рост 192 см, поместились бы со свистом, даже на половинку третьего хватило. Но нет, Барни не хотел моей пощады, и я увидел его довольную морду, плавающую возле берега.
– Барни, быстро вылезай! – Заверещал я, спустившись к воде. Барни лишь самодовольно гавкнул и продолжил плавать. Эго было то, что надо! Хотя, в моей голове пронеслась мысль о том, что это вылитый я, но ее мы, конечно же, во внимание брать не будем, ха-ха-ха. Я опустился на корточки и нахмурился. – Я сказал вылезай, а то простудишься! – Барни лишь по-собачьи улыбаясь смотрел на меня. Я потянулся к нему и ухватил за лапу. – Не смей, не смей! – Зашипел я, когда Барни потащил меня в воду. Нужно было действовать решительнее, а то подумаете, что у меня невоспитанная собака, которая не знает команд. Он знал все не хуже цирковых, только вот в отличие от них, он не нуждался в поощрении за работу, а потому и выполнял её недобросовестно. Но была одна фраза, которую Барни воспринимал очень серьезно на свой счёт. – Ну ты напросился! Я… сейчас… позову…– Барни навострил уши и внимательно посмотрел на меня. – Папу!– Барни залаял и недовольно стал карабкаться на берег. Я же говорил – работает! Да это и на мне до сих пор неплохо работает, когда так бабушка говорит. Не знаю почему, но из ее уст это всегда звучит как призыв к действию. Я вытащил Барни на берег и разошелся в воспитательной тираде и призывам к благоразумию, в ответ на что получил фонтан брызг от отряхивающейся собаки. М-да, воспитатель из меня, как из Барни балерина. – Я думал, что ты уже взрослый и на тебя можно положиться! – Наконец заключил я, потрепав его по холке. – Значит будем ходить за ручку! – Воскликнул я, зацепив карабин поводка назад. Барни недовольно заворчал и предпочел отдалиться от меня на всю позволяющее это длину. – Ну извини, что шалость не удалась! – И я вовсе не зануда, и мне не жалко, чтобы моя собака поплавала, но пускай это будет в нормальном месте, а не в затхлом пруду, на который оседает вся городская пыль. Ладно, оставлю всю эту токсичность при себе, а то еще буду казаться той самой бабкой, которой всегда дует при закрытых форточках.
Мы свернули в глухой проулок, между бизнес-центром и театром, и вышли на тихую безлюдную улочку, недалеко от Венского замка. Мне нравится гулять здесь вечером, когда под твоими ногами проносятся поезда метро, где-то недалеко стоит гул машин, а ты гуляешь под тихую музыку в наушниках, под небом, украшенным невероятно красивым закатом. Я люблю смотреть на небо, искать на нем звезды и придумывать на что похожи облака. Я люблю замечать будничные вещи, окружающие людей, и радоваться им, как маленький ребёнок.
В миниатюрной булочной я купил два круассана: себе с миндалём и с курицей для обиженки, гуляющей со мной.
– Мир? – Я протянул Барни круассан, выйдя из пекарни. Барни демонстративно отвернулся. – Ну тогда я его съем! – Я пожал плечами и открыл упаковку, поднёся ко рту. Барни искоса проследил за этим, оставаясь непреклонным, но стоило мне надкусить, как тут же обида испарилась, а Барни уже прислонил свой нос к моему, уставившись внимательным взглядом мне в глаза. Забавно, наверное, наблюдать как я, сидя на асфальте, дышу нос в нос с пушистой кучей, и как эта куча пытается что-то усердно у меня отнять. Я подождал, пока Барни доест, и стряхнул с его морды крошки, которые потом не вычешешь никогда, и мы двинулись дальше.
