Длинные волосы, едва различимые веснушки…

Пришлось даже головой тряхнуть как следует, чтобы странные мысли поскорее выветрились.

С чего бы ему вдруг так запоминать её внешность? Было бы там вообще, что помнить.

— Ну, что? — хлопок в ладоши заставил вздрогнуть — это Белов обращался сразу ко всем, поднимаясь с насиженного места. — На смотровую?

— Нет, ребят, я пас, — Валера вздохнул, тоже принимая вертикальное положение, и на недоумённые взгляды лишь пожал плечами, — у меня тренировка завтра, выспаться надо.

Зевок получился страшным и неконтролируемым.

— А спортсмены умирают молодыми.

— Да ну тебя.

— Я сегодня тоже, пожалуй, воздержусь, — Космос придал своему виду максимальную важность и даже грудь вперёд выкатил — ну чисто Ленин перед большевиками! — Буду голоса завоёвывать.

Ответом послужили синхронно возведённые к серому небу глаза.

***

Пыль летела знатными клубами, и постоянно хотелось чихать. Выбивать ковёр Вите не очень-то нравилось, но, если просила мама, он никогда не смел перечить. Вот и сейчас, со всей силы орудуя выбивалкой, он то и дело жмурился и отворачивался, но халтурить даже не думал.

Кстати, о думах.

Пчёлкин никогда не радел за честность, но отчего-то именно сейчас это непривычное ощущение кололо где-то под ребром. Косматый голосов наберёт — это уж точно не новость. Небось до сих пор сидел перед телефоном и крутил диск. Именно это и не давало покоя, и Витя помимо воли начинал рассуждать.

Кто будет заведовать классным журналом и ходить на ковёр к Санычу, волновало его в самой наименьшей степени. Покоя никак не давало другое: только-только пошли на лад дела с торговлей всякой мелочью типа жвачек и аудиокассет, появились какие-то перспективы. Космос разрывался сейчас меж двух огней, сам того наверняка не понимая. Староста класса, на переменах толкающий ширпотреб — где это вообще видано? А ну как он вообще соскочить решит? Витя отговаривать, разумеется, не будет, но…

Не по-пацански это как-то выйдет.

В очередной раз чихнув, Витя шлёпнул выбивалкой по ворсу. И чего этой Юльке переводиться вздумалось? Подумаешь, школу она нашла с уклоном в иностранный, велика нужда! Полиглот какой выискался! Проблем только подкинула, стерва.

— Что, Пчёлка, трудишься?

Насмешливый голос заставил на пару мгновений оторваться от своего занятия и тряхнуть волосами.

— А ты что не у телефона?

Космос махнул рукой раздосадовано и опёрся плечом об один из столбиков, на котором и висел многострадальный ковёр. Даже проверить на наличие грязи и ржавчины забыл, вызвав этим у Пчёлкина ухмылку.

— Надька отобрала. Гадюка.

— Зато симпатичная.

Холмогоров поморщился.

— Тебе совсем штаны жмут, да?

— Какие у тебя дела с накруткой голосов, умник?

— Ну, — Космос начал загибать пальцы, прикидывая, — Маринке я дозвонился, она сказала, что Карпенко, Сутягину, Малыгину и Сафронова вообще без проблем уговорит. Плюс она сама, плюс вы двое… пока семь выходит.

Витя усмехнулся и продолжил своё занятие. Космос тут же отскочил от столбика, закашлявшись от попавшей прямо в нос пыли.

— Что-то негусто, должен заметить.

— У меня ещё достаточно времени. Главное, чтобы Надька до вечера у трубки не засела.

Майка уже прилипла к груди, а лоб покрылся капельками пота. Резко выдохнув, Витя сбавил темп и обернулся.

— Слушай, поговорить надо. Я с Вазгеном вчера встречался, он обещал нас с человеком одним свести, Парамон вроде, из более старших. Обрисовал мне всё ну очень красиво. Другой ассортимент, другие цены, туда-сюда, клиентура не только школьная. Ты как?

Холмогоров даже в лице переменился моментально — столь азартно заблестели глаза и весь вид стал каким-то воодушевлённым.

— Как-как. Положительно, конечно!

Последний раз шлёпнув по ковру, Пчёлкин окинул плод своих стараний критическим взглядом и, кинув выбивалку на асфальт, кивнул товарищу:

— Помоги.

Вдвоём они скатали ковёр в рулон, и, взвалив его на плечи, потопали в сторону подъезда, чуть не забыв при этом саму выбивалку. Теперь можно было забыть про это не самое увлекательное занятие на месяц так точно, что не могло не согревать ленивую сторону Витиного характера.

Подъезд обдал прохладой, полумраком и запахом чьих-то не самых, должно быть, вкусных щей. Космос тут же закашлялся.

— Прямо как Надька готовила. И жрать охота, как назло.

— Мама борщ варит, не скули, накормит.

Нет, ну в самом-то деле, ерунда на постном масле выходила! И на рынке ему повышение подавай, и в старосты его избирай. На двух стульях усидеть пытался Косматый, а так ведь не бывает. Тут или школьным делам себя посвящай, или рыночным, альтернативы не было. Как вот только объяснить это можно было? Кос ведь упрямый, если захотел чего-то, по головам пойдёт, а своего добьётся.

Пожалуй, впервые это не давало Вите покоя. А ведь совсем недавно было абсолютно параллельно.

Ковёр они закинули в родительскую спальню, и, еле-еле переводя дух, буквально ввалились в коридор, в котором вовсю вкусно пахло свежим борщом. Оба съехали по стенке вниз и шумно выдохнули, переводя дух.

— О. Я сейчас от вас ещё Борьке Калинину позвоню, точно.

Глаза закатились сами собой и наткнулись на старенький аппарат, стоявший на специально сколоченной для него отцом тумбочке. Потянувшись, Витя провёл рукой по стене и едва не застрял в щели между ней и самодельным предметом мебели.

— Делай, чего хочешь, полоумный.

Из кухни выглянула, вытирая руки вафельным полотенцем, Валентина Степановна.

— Ой, Космос, здравствуй. Управились? Пойдёмте, я вас кормить буду.

— Здрасьте, тёть Валь, — Кос подорвался и в два шага сократил расстояние между собой и телефоном. — Можно, я позвоню только от вас?

— Ну, конечно, можно. А потом бегом мыть руки, а то остынет.

Витя прикрыл глаза и вытер краем майки вспотевший лоб. Космоса бы упорство, да в нужные цели, они бы уже давным-давно не только с Парамоном знались, а и с, вероятно, ещё более серьёзными людьми. А ему, ишь ты, журнал классный подавай!

— Пчёл, чего это такое?

Нехотя пришлось разлепить глаза. Космос стоял у телефона, держа трубку наперевес и недоумённо на неё глядя. Со вздохом поднявшись на ноги, Витя отобрал трубку и приложил её к уху. Пару мгновений помолчал, затем хмыкнул и дёрнул плечом. Перевернул сам аппарат и даже потряс его.

— Да хер его знает… может, опять барахлит, ему лет-то сколько?

Холмогоров выругался сквозь плотно сжатые зубы — так, чтобы Валентина Степановна ненароком не услышала, — на что Витя лишь усмехнулся и ткнул друга локтем под ребро.

— Ладно тебе, времени полно ещё, дозвонишься. Есть же у твоей Надьки другие дела. Журнальчики там, причипуриться… пойдём.

Ушёл Космос примерно через час, полный решимости и уверенности в собственных действиях. А сам Витя ещё долго сидел на корточках возле тумбочки и вертел меж пальцев телефонную вилку.

Номер Маринки он помнил наизусть.

***

— Три голоса?! Три голоса?! Какого, мать его, хера-то такого?!

Казалось, злобе Космоса не было конца и края. Мотаясь туда-сюда по курилке, он едва сдерживался от крика, активно при этом жестикулируя и ни на мгновение не останавливаясь.

Ещё бы. Проиграть при полной уверенности в победе.

Отчасти его даже понять можно было.

— Да ладно тебе, Кос, — Валерка глянул на друга снизу вверх, — подумаешь, проиграл, с кем не бывает?

Но в ответ лишь раздражённо отмахнулись и что-то пробормотали нечленораздельно.

Витя обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как выпорхнула из здания школы вся какая-то словно изнутри светившаяся плохо скрываемой радостью Черкасова, и, развевая на лёгком ветру прядями из растрёпанной косы, буквально вприпрыжку рванула прочь со двора.

Космос наконец остановился. Встал к Пчёлкину плечом к плечу и цепким взглядом впился в опущенные девичьи плечи. Затем глянул куда-то ещё и прищурился.