Возвращение Джона через два дня прошло почти незаметно. Просто настал понедельник, и оксфордских за столом стало двое. Гарри приглядывался к нему, но Джон выглядел таким же, как и всегда. И Перо не записывало ничего интересного: оксфордские говорили только о работе. Гарри исправно подкладывал перу бумагу, испепелял старые записи, но начинал уже думать, что мало создать «мечту шпиона», главное — установить в правильном месте. Если Джон и Ричард обсуждали зловещие планы у себя дома на Ягерштрассе, то Гарри о них не мог узнать никак. В Хогвартсе шпионить за Драко было гораздо удобнее.

Как, хотелось бы знать, справлялся Снейп?

Тем временем настал декабрь. Седьмого числа в библиотеку прибыла комиссия. В измененном составе, как и предсказали накануне слухи в столовой: профессор Фейли от Оксфорда то ли заболел, то ли попал в тюрьму. Разброс мнений Гарри порадовал. Фейли, как писала Гермиона, действительно сказался больным, но так ли это на самом ли деле — она не знала. В Университете его не видели с убийства Уэйка.

По случаю явления комиссии группа с утра собралась в полном составе. Стивен, неделю почти не отходивший от котла, сразу же уткнулся в бумаги. Даниэль покачал головой.

— Стивен, ты стал неожиданно молчалив и незаметен в последнее время.

— Я думаю, — пробормотал Стивен. — Когда я думаю, я глух и нем, и ем… если найду что…

— Не верь ему, — сказал Гарри. — Он всегда находит.

— Великая Идея? — сочувственно спросил Даниэль. — Опять пробуешь зелья?

— Угу, — ответил Стивен.

Даниэль меланхолично улыбнулся.

— Мне все больше кажется, — сказал он, — что эти дневники вообще не зашифрованы. Что это такая шутка Темного Лорда Гриндельвальда и расшифровывать их бесполезно…

Разумеется, комиссия вошла в комнату именно в этот момент.

— Лица! Ты видел их лица?!

— Не смешно, — пробурчал Даниэль, горбясь над чашкой кофе. — Стивен, прекрати. Я подвел профессора…

— Да перестань! Рабочий момент, они и сами посмеялись! Все же ученые, кто из нас не нес бред?

— Они не ученые, они администраторы, — сказал Даниэль мрачно. — Темные Повелители Грантов. Они не могут нести бред.

— И квиддичный стадион им не понравился, — вздохнул Гарри. Вид у главы комиссии был — ну точно дядя Вернон.

Стивен отмахнулся.

— Да не волнуйтесь! Вот сработает моя Великая Идея, и ничего больше не будет иметь значения!

— А профессор о ней знает? — спросил Даниэль.

— Ага. Но у него есть своя, ты же понимаешь.

— Он тебе не поверил.

Стивен пожал плечами.

— Ты же знаешь, у него предубеждение против зелий.

— Профессор сказал нашему Стиви, — из-за колонны вышел Джон, — что знал только одного студента, который бы смог разгадать Гриндельвальдово зелье, если дело там действительно в зелье, и этот студент — не наш Стиви. У нашего Стиви уже один раз не получилось с зельями, правда, Стиви?

Гарри нахмурился и напрягся. Что там у Стивена не получилось — не важно, а вот тон Джона ему очень не понравился.

— А сейчас получится, — Стивен улыбнулся. — Увидишь.

— Ну-ну. Мечтай больше. Сам увидишь, кто отличится на заседании!

Джон ушел, Даниэль посмотрел ему вслед с явным недоумением.

— Что это с ним? Он никогда себя так развязно не вел.

— Великая Идея, явно, — вздохнул Стивен.

Не Идея, скорее тайное знание. Джон, по мнению Гарри, вел себя так, будто владел ключом от шифра. Это бы все объяснило. Но откуда у него ключ? От профессора Уэйка?

— Что у тебя случилось с зельями? — спросил Гарри на обеде.

Стивен фыркнул.

— Да глупый был, когда приехал. Думал — сейчас я этот код, дело же явно в чернилах! Носился с Великой Идеей и всем надоел, пока она не обвалилась.

— Не совсем обвалилась, оказывается.

— Да. Чудно, верно?

— А кто этот гениальный студент, которого профессор упоминал, ты знаешь?

Стивен пожал плечами.

— Да какой-то англичанин, приезжал защищаться в Гейдельберг на Мастера Зелий лет десять назад. Наш проф был в комиссии как внешний наблюдатель — и впечатлился. Имя у него забавное, латинское, на «С»… Не помню.

— Не Северус Снейп? — спросил Гарри хрипло.

— Точно. Ты его знаешь?

— Он меня учил, — хмуро ответил Гарри. — Спас мне жизнь. Кучу раз. И не только мне. Мы друг друга не выносили, но мне так жаль, что он умер. Мы победили, а он умер. Несправедливо.

— Война, — спокойно сказал Стивен. И ткнул Гарри в плечо. — Эй, Гарри, не кисни. Пошли варить антидот от Гриндельвальдовой хитрости.

— Пошли, — улыбнулся Гарри.

«Больше войны не будет. Что бы там ни задумал Джон, да и не только Джон. Не будет. Не допущу».

========== 21 декабря 1998 г. Берлин ==========

Что самое главное в учебнике магии? Как за десять дней до заседания комиссии выяснил Гарри — не содержание. Самое главное — картинки!

Почему — ему никто объяснить не смог. Но на группу профессора Штайна напало безумие, все начали рисовать картинки к докладу профессора, к учебнику, к статье Люка, и Гарри смирился. Каждый перед экзаменами сходит с ума по-своему, как говорила Герм, выпивая третью чашку какао за час.

Проще было вспомнить Хогвартс и нарисовать нечто, как для эссе по гербологии. И подписать. Без подписей профессор Спраут, помнится, не догадывалась.

Первые опыты оказались предсказуемо ужасны, но когда он понял, что построение невербального образа напоминает описание стратегии в квиддиче, дело пошло веселее.

Профессор Штайн посмотрел на творчество Гарри и совершенно неожиданно решил, что квиддичные ассоциации — прекрасная идея. Группа застонала, Люк символически дал Гарри по шее, и они перерисовали уже нарисованное.

— Комиссия решит, что над ней издеваются, — сказал Люк, когда доклад с учебником и статьей были наконец готовы, перечитаны по десять раз и отложены подальше, чтобы от одного взгляда не стошнило.

— И отлично, — улыбнулся профессор Штайн. — Мы, «Новейшая магия», можем себе позволить немножко эксцентричности. Особенно при таких результатах. А как дела у тебя в группе, Гарри? У вас ведь уже сегодня?..

У Гарри в группе дела шли неважно. Неделю назад Стивен почти исчез. Гарри видел его урывками. Тот варил зелья ночами, что-то писал у себя днем, а в библиотеку приходил поздно вечером. Гарри как-то специально его дождался, но разговора не получилось: Стивен отвечал невпопад и видел перед собой явно не Гарри, а очередное Гриндельвальдово зелье.

— Все хорошо, — ответил Гарри профессору. — К пяти будем готовы. Хотя, конечно, наш доклад будет не таким красивым.

Если он вообще будет.

Гарри вернулся в комнату группы. Профессор Кольбе сидел над бумагами мрачен. Джон тоже. Два дня назад он получил от профессора доступ к вожделенной тридцатой тетради (Гарри решил тогда, что невозмутимость Стивена после этой новости — хороший знак), но с тех пор вся его развязность и бравада куда-то делись.

Фальшивый ключ ему достался, видимо. Или мозгов не хватило воспользоваться.

Проверить Гарри не мог: за рисованием картинок совсем забыл положить Перу бумаги.

Неудача Джона радовала, но отсутствие результатов у других — совсем нет. До их очереди предстать перед комиссией оставалось два часа. Пусть заседание и обзорное, но от комиссии с председателем-ненавистником квиддича добра ждать не приходилось. И плохо, что группы их части Пояса поставили на вечер: голод доброте тоже не способствует…

«Кстати, — вспомнил Гарри, — я ведь не обедал». И остался на месте. Еще два часа. Вдруг кому-то понадобится помощь…

В комнату вошел Стивен. Во всем черном и даже в мантии. С папкой в руках. Подмигнул Гарри, и Гарри задавил желание подскочить с облегченным восторженным воплем: «Да-да-да!»

— Профессор Кольбе, можно вас на минутку?

Они вышли на колоннаду. Даниэль повернулся к Гарри.

— Это то, что я думаю?

— Я не знаю, что ты думаешь, — расплылся в улыбке Гарри, — но он точно сломал шифр.

— Глупости, — громко сказал Джон. — Этот шифр и Темный Лорд Волдеморт не смог сломать!