Парадокс, когда не вижу Хантера – я его ненавижу, желаю, чтобы он страдал, но как только встречаюсь с ним взглядом, внутри что-то щелкает, пробуждая весь спектр странных теплых чувств.

«Уступишь своего лаборанта нуждающейся подруге?» – мысленно передразниваю я.

Я очень давно дружу с Лизой и знакома с ней еще со времен учебы. Мы познакомились на отборочных соревнованиях в университетскую команду по черлидингу и настолько сдружились, что даже устроились в один университет и обе по специальности. Она – химик, я – физик.

Все бы ничего, но у моей подруги есть склонность к коллекционированию мужчин, она бабник в женском лице. Как только Лиза получает то, что хочет – она выкидывает парня из своей жизни навсегда. Никаких привязанностей, никаких отношений, только секс и ничего больше. Большинство ее парней такой расклад устраивал, но как же мне было жалко тех бедняг, у которых к девушке были настоящие чувства.

Подкат Лизы к Хантеру меня совсем не удивляет, иначе и быть не могло, ведь в нашем университете среди мужчин разве что Андрей смог избежать охмуряющих чар Овсянкиной. Сейчас подружка оперативно обработает паренька, уложит в койку, а может прямо на демонстрационный стол в своем кабинете, получит удовлетворение и свалит в закат, оставив Хантера с носом.

Можно ли это считать ее маленькой местью за меня? Можно, если бы Лиза знала о произошедшем год назад. К сожалению, я решила сохранить этот факт в тайне, поэтому подруга до сих пор думает, что я сбежала из клуба чтобы посмотреть «Сумерки» и поплакать в подушку.

Оставшаяся часть дня прошла спокойно и гладко, поскольку после лекции ни Хантера, ни тем более Лизы в лаборантской не было обнаружено. Но нужно отдать должное, парень когда-то успел убрать все выставленные на полу коробки по местам. Однако засранец вскрыл замок на самостоятельной двери лаборатории. Похоже эта парочка смылась мимо моего носа именно так и где-то очень продуктивно провела три последующие лекции.

– И черт бы с ними! – неосознанно произношу я вслух.

– С кем? – слышу за своей спиной голос Андрея и от испуга подскакиваю на месте.

– Боже, Андрей Олегович, вы меня напугали, – поворачиваюсь к мужчине, стараясь успокоить сбившееся дыхание.

– Вы готовы идти на праздник? – улыбается мужчина.

– Да, буквально пара минут…

– Я подожду вас у кабинета, – смущенно отвечает Андрей и покидает лаборантскую.

Нехотя беру сумочку и поправляю макияж. В конце концов, Андрей не виноват, что у меня плохое настроение, в этом вина совершенно другой мужской особи.

Уже собираюсь выйти в коридор и нос к носу сталкиваюсь с этой самой особью в дверном проеме. Неосознанно упираюсь ладонью в мужскую грудь и замираю на месте, ощущая приятное тепло под своими пальцами.

– Кому-то на сегодня не хватило столкновений, – усмехается парень, а я лишь открываю и закрываю рот, стараясь собрать внезапно рассыпанные словно пазл мысли, под изучающим взглядом карих глаз.

Пребываю в ступоре, пропитываясь насквозь знакомым, таким дурманящим запахом мандаринов и бергамота, исходящим от Хантера. Я помню его отчетливо, будто только что вдыхала эту смесь ароматов, теряясь в пучине страсти, будто секунду назад снимала со своего тела пропахшую неизвестным парфюмом футболку. Странно, что я сразу его не почувствовала…

Наваждение исчезает, как только парень отступает в сторону, тем самым позволяя мне выйти из аудитории.

– Сдашь охраннику, как будешь уходить, – протягиваю Хантеру ключ и как можно скорее убегаю прочь.

Всегда любила, когда между лекциями в расписании образовывалось «окно». В эти счастливые полтора часа я могла лениво ползать по интернету, параллельно поедая какую-нибудь вкусняшку, но сейчас такой расклад меня совсем не радует. Я толком не могу дочитать статью до конца, а тем более вникнуть в суть ее содержания, поскольку кроме меня в лаборантской находится Хантер, постоянно чем-то гремящий и привлекающий мое внимание.

Периодически отрываю взгляд от экрана смартфона и смотрю на его мускулистую спину. Он перебирает проводники, сортирует по длине, скручивая их в небольшие связки. Любуюсь тем, как напрягаются и перекатываются под темной футболкой его мышцы, скольжу взглядом по татуированным рукам, рассматриваю чернильные надписи, узоры и руны, стараясь уловить их значение. Ведь они что-то наверняка означают?

Черт возьми, несмотря на все внутреннее кипение от мысли, что он меня не вспомнил, мне нравится на него смотреть вот так, безнаказанно.

– Как давно ты здесь работаешь? – вздрагиваю от неожиданности, когда парень поворачивается и ни с того ни с сего задает вопрос.

– Почти два года, – отвечаю я и впадаю в оцепенение, встретившись с его прямым и беззастенчивым взглядом.

– Чудеса, – хмыкает Хантер. – Я здесь учился два года назад на первом курсе и тебя что-то совсем не помню, что удивительно…

Ничего удивительного, как показала практика – память не твоя сильная сторона, парень.

– Я тебя тоже ни разу в жизни не видела, – пожимаю плечами я, окинув его невозмутимым взглядом, и вновь стараюсь погрузиться в чтение статьи.

– Хотя… Я был на лекции всего пару раз, – усмехается Хантер, – они мне показались скучными и неинтересными, ведь все что я слышал уже и так знал. Но если бы про взаимодействие тел мне читала ты, я бы точно стал образцом по посещаемости, – поиграв бровями и одарив меня наглой улыбкой, говорит он.

– Если это был подкат, то не сработало, – фыркаю я, сдерживая ответную улыбку.

И вот снова, как тогда, он ничего не делает, но душит своим обаянием и непринужденностью. Говорит двусмысленные фразы, делает акценты на нужных словах и все это как будто случайно, а не по продуманному плану.

Парень подходит к нижней полке стеллажа и достает старый осциллограф. Поставив прибор на стол, смахивает рукой с металлического корпуса толстый слой пыли.

– Он рабочий?

– К великому сожалению, нет, – качаю головой я.

– А зачем тогда хранишь это советское барахло? – непонимающе смотрит на меня Хантер.

– Я тешу надежду починить этот экземпляр за свой счет. Те китайские модели, которые мы закупили на ГРАНТ, вышли из строя после третьей демонстрации закона Ома, – вздыхаю я и закрываю статью. Сегодня мне не светит ее дочитать.

– А что с этим не так? – задумчиво, как будто риторически, спрашивает он и берет со стола отвертку.

– Лучевая трубка пришла в негодность, вероятнее всего, – поднимаюсь на ноги я и подхожу с противоположной стороны стола, с интересом глядя на то, как Хантер начинает выворачивать винты, вскрывая корпус прибора. – Хочешь проверить?

Парень демонстративно подносит к своему рту винт и зажимает зубами, хитро сощурившись.

– Не подавись, – вырывается у меня, на что парень ухмыляется, выкручивает последний крепеж и убирает металлическую крышку вместе с извлеченными винтами.

– Если я верну этой рухляди былую работоспособность, ты сходишь со мной на подобие свидания и перестанешь делать вид, что меня не существует? – спрашивает Хантер.

– Я не… – собираюсь возразить, но не успеваю придумать ответ.

Парень облокачивается на корпус осциллографа, наклоняется совсем близко к моему лицу и заговорщическим полушепотом произносит:

– Я здесь работаю всю неделю, за все время это наш первый разговор, который продлился больше минуты. Ты всегда куда-то сбегаешь, даже, сказал бы, избегаешь меня. Ты меня боишься, Аня?

Каков наглец… Да, это было неправильно, я действительно старалась поменьше общаться с парнем, но лишь по причине того, что в его присутствии со мной происходит что-то невообразимое. Вот точно как сейчас, когда мое сердце выбивает барабанную дробь и я ощущаю приятное головокружение, непроизвольно опуская взгляд на его губы.

– Не боюсь, Хантер, – наконец, отвечаю я, усилием воли, заставляю себя посмотреть ему в глаза, гордо вскинув подбородок. – Просто я тебя не знаю, да и подкат выглядит слишком дешевым.