Усилием воли запираю нахлынувшие смертоносной лавиной чувства и собираюсь решить насущную проблему. Проклясть судьбу, поплакать и побиться в истерике я успею потом, сейчас важно совсем другое. Мне нельзя светиться перед органами дорожного правопорядка, поскольку в моем случае это ничем хорошим не закончится, а лишь массой бумажных проблем и огромных штрафов. Проще заплатить парню за хороший ремонт.

– Я прошу прощения за эту ситуацию и готова оплатить ремонт в лучшем сервисе, но только через месяц, – мой голос предательски дрожит, выдавая нервозность. – Раньше совсем не получится…

– Тоже есть проблемки с доками? – усмехается парень и проводит рукой по своим промокшим волосам. Молча киваю, не в силах оторвать от него взгляда. Хорош, тут не поспоришь. – Ладно, иди в машину, а я все же сделаю пару фото на долгую память.

Немного замешкавшись на месте, я все же возвращаюсь в свою машину и завороженно смотрю на кружащего вокруг автомобилей парня, фотографирующего наше ДТП с разных сторон.

Давно мне не было так нестерпимо обидно, до такой степени, что дышать больно. Нет ничего более унизительного, чем пытаться напомнить человеку о себе, когда он не счел нужным тебя запомнить, поэтому я буду молчать. Очевидно, что для меня наша встреча год назад была чем-то ярким, особенным, незабываемым, а для него – рядовой вечерок в бабском обществе. Сейчас самый лучший расклад этого рокового столкновения – обменяться контактами, решить вопрос с ремонтом и снова постараться все забыть, ну или хотя бы смириться, но ни в коем случае не выдавать себя.

– Ну-с, я согласен на ремонт, – садится на пассажирское сиденье рядом со мной Хантер, держа в руках какую-то папку с бумагами. Он настолько громко хлопает дверью, что заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. – Хреново, что покоцал чужой подарок, очень хреново. Ну, что поделать, – непринужденно говорит он и протягивает мне какую-то бумажку. – Осмелюсь перейти на «ты» и познакомиться, раз уж наш контакт настолько тесный, – растягивается он в дежурной белозубой улыбке. Злится, вижу что злится. Наверняка уже раз двести обозвал меня обезьяной с гранатой и чем-то в этом духе. – Хантер, приятно познакомиться, а тебя…?

– Аня, – сквозь зубы отвечаю я и принимаю визитку. – Это что?

– Это номер хорошего человека, он не так давно ремонтирует тачки и байки, причем почти за копейки, но все идеально. Он мастер своего дела, – пожимает плечами Хантер и протягивает мне ручку листок. – Валерий Дмитриевич вроде бы зовут мужика, но назовешь Риком – не прогадаешь. А пока, предлагаю обменяться клятвами…

– Чем? – непонимающе хлопаю глазами я.

– Ну не на слово же мне тебе верить… – фыркает Хантер.

Обменялись номерами, написали друг другу расписки и разъехались. Внутри странное чувство, настолько жгучее и мерзкое, что хочется выть. Он не помнит… Он не помнит! Да как же так, вашу мать?!

Паркуюсь возле университета и выхожу из машины, осматривая полученные травмы на бампере.

– Потерпи, детка, мамочка заплатит за ремонт одному засранцу с короткой памятью, когда-нибудь и тебя подлатает, – вздыхаю я.

Перешагивая лужи, иду к зданию универа, попутно здороваюсь с недовольными началом учебного года студентами, а в голове как на старой заезженной пластинке повторяется одна и та же мысль: «Он не помнит!».

Меня невыносимо задевает и злит этот факт. Это же насколько должна быть красочной его личная жизнь, что я затерялась в тени всех приключений?!

– Анита Александровна! – слышу мужской голос за своей спиной и едва сдерживаю желание припустить бегом по лестнице, лишь бы не встречаться с этим мужчиной. – Анита Александровна, подождите!

– Здравствуйте, Андрей Олегович, – поворачиваюсь я к преподавателю ядерной физики, скалясь как белая акула. – С началом учебного года вас.

– И вас, моя дорогая, – мило улыбается Андрей, протягивая мне букет цветов. Лилии… Ненавижу лилии.

– Благодарю вас, мне очень приятно, но не стоило тратиться, – отвечаю я, рассматривая преподавателя.

Не изменился ни капельки. Как был мамкин сын – так и остался. Нет, он нормальный мужик и даже капельку симпатичный. Не толстый, подтянутый, в прямоугольных очках с тонкой оправой, со светлыми русыми волосами, идеально зачесанными набок, глубокими синими глазами и густыми усами. На нем стандартный темно-серый костюм как с чужого плеча, заставляющий выглядеть мужчину старше своих тридцати лет, к которому он чередует всего два полосатых галстука «из бабушкиного арсенала».

Поводить его в тренажерный зал, приодеть в хороший добротный смокинг по фигуре, взлохматить волосы, заменить очки на линзы и сбрить чертовы усы – я бы ему даже дала. Вот только проблема в том, что меня уже угораздило ему «дать» на день физика, когда я на спор играла с коллегами в «выпивайку» и напилась, как принято говорить, до потери сопротивления.

После этого у Андрея Олеговича появилась настоящая одержимость. Нескончаемые смс, после которых я сменила номер телефона, подарки, приглашения поужинать с его мамой, подвезти до дома, помочь в лаборатории, проводить до столовой… У всего есть грань, и Андрей за нее порой очень сильно заступает.

Я даже не помню, что и как между нами было, мне лишь жутко стыдно за этот эпизод в своей биографии, а вот он помнит прекрасно. Вот уж кто-кто, а он точно не страдает короткой памятью, как у некоторых!

– Надеюсь, вы сегодня составите нам компанию? – улыбается мужчина.

– Где и в чём? – опасливо уточняю я. Просто говоря слово «нам» Андрей мог иметь в виду себя и свою пожилую маму. Тут уж лучше перестраховаться и переспросить.

– Сегодня же весь коллектив факультета праздновать начало года будет, декан дал добро на маленький сабантуй в столовой…

– Ах, это, – морщусь я.

Все эти факультетные сабантуи, где семьдесят процентов преподавателей из категории «шестьдесят плюс», обычно выглядят еще более уныло, чем попытки помянуть Стивена Хокинга у кафедры теоретической физики несколько лет назад. Сидят шесть взрослых мужиков, передают по кругу флягу с коньяком и плачут, постоянно повторяя: «Какой человек был…».

К великому сожалению, я уже вложила свои принудительно-добровольные полторы тысячи на накрытие праздничного стола, поэтому идти придется.

– Да, я конечно приду, – отвечаю Андрею, остановившись возле двери своей аудитории.

– До встречи, Анита Александровна, – радостно улыбается мужчина. – Не забудьте цветы в воду поставить, а то они у вас опять завянут.

– Обязательно…

Захожу в аудиторию и отпираю дверь в смежную лаборантскую. Вот она, моя берлога… Бросаю букет на стол и подхожу к зеркалу. Да, дождь с ветром не пошел мне на пользу. На скорую руку поправляю макияж, заправляю растрёпанные каштановые пряди и промакиваю влажную кожу салфетками.

Стараюсь уводить свои мысли подальше от Хантера, но мозг как назло запускает воспоминания с ним снова и снова. Ну нормально же жила, просто парень, просто незабываемая ночь, а тут… все по звезде!

– Тук, тук, Анита Александровна, – проходит в лаборантскую седовласый высокий мужчина. – С началом года вас, а я с хорошими новостями!

– Ну хоть вы меня порадуете, – улыбаюсь в ответ нашему декану. Отличный мужик, понимающий, любящий держать все под своим строгим контролем. Про таких говорят – болеет за свое дело.

– Порадую, – отвечает мне дружелюбной улыбкой Георгий Никанорович и смотрит на свои наручные часы. – К сожалению, ваша радость, ваш лаборант, опаздывает, очень сильно просили отлучиться по важным делам.

– Как хотя бы зовут эту радость?

– Владимир Петрович Огнев, если память мне не изменяет, – чешет затылок декан. – Парень молодой, у нас учился, только что с академа, думает восстанавливаться. Умный, даже очень, но не совсем простой мальчик, – хмурится Георгий Никанорович. – Надеюсь сработаетесь.

– Молодой, умный и не совсем простой мальчик? У меня таких шесть потоков по сорок человек, не думаю, что этим можно испугать, – усмехаюсь я.

– Прошу прощения за опоздание, у меня возникли небольшие проблемы с… – в лаборантскую, отряхивая волосы от капель дождя, уверенно заходит Хантер и, встретившись со мной взглядом останавливается на месте.