====== Часть 1 ======
Меня зовут Цветан, и я генерал объединенной армии всех троллей леса. Мое лицо и тело испещрены шрамами, одного уха нет, а волосы давно из темно-синих стали седыми, цвета свежего пепла. Для моих солдат мое имя давно является символом победы, а для наших врагов это самый худший кошмар в их жизни. Сейчас уже полдень, а небо по-прежнему затянуто все серыми тучами, и казалось, так было всегда с той поры, как началась эта проклятая война. Десять лет… Десять долгих, проклятых лет, как мы сражаемся сами не зная за что, никто уже и не помнит, из-за чего все это началось. Я и сам, признаться, порой задаю себе этот вопрос, и как ни пытаюсь, не могу найти на него ответа. Каждая из сторон винит другую, никто не хочет уступать или прислушиваться к голосу разума, эта бойня живет уже сама по себе, и, наверное, закончиться она сможет только со смертью последнего тролля.
Я стою на холме, ласково поглаживая правой рукою черный хитиновый загривок своего боевого жука. Огромное насекомое возбужденно щелкает длинными кривыми жвалами, почуяв сладковатый запах тления и крови, и я понимающе усмехаюсь. Для жука-хищника нет ничего лучшего на свете, чем свежее мясо, а после недавнего сражения его там теперь предостаточно, уж будьте уверены! После стольких лет войны мы наконец-то бьем нашего заклятого врага на его земле, но кто бы знал, какой ценой достаются нам эти победы.
Мимо меня бесконечной колонной проходят грязные, измученные долгими боями солдаты, грохочут колесами вереницы повозок, выбивая из дороги клубы серой пыли, всюду слышен лязг оружия и гомон множества голосов. Все это медленно, но верно движется на запад, к главной цитадели северных троллей, которую нам нужно взять, если мы хотим двигаться дальше.
Глядя на устало плетущихся по дороге солдат, я с грустью думаю, что для многих из них завтрашний день будет последним. Они даже не подозревают, в какую кошмарную мясорубку им вскоре предстоит попасть. Вот уже третий день, как наша армия, пока что безуспешно, пытается взять штурмом эту неприступную крепость, и горы изувеченных трупов, наваленных под ее стенами, как нельзя красноречиво говорят об этом. Но ничего! Завтра наши с Розочкой войска объединятся, и мы вместе с нею общими усилиями расколем этот крепкий орешек!
При воспоминании о любимой жене мое лицо на миг озаряет теплая улыбка. Розочка… Моя Розочка! Моя верная боевая подруга! Самая прекрасная и желанная на свете. Даже большой шрам, пересекающий ее лицо и лишивший ее одного глаза, ни сколько не портит ее красоты. Ее левый глаз теперь постоянно скрыт под черною повязкой, а другой всегда с любовью смотрит на меня, и я отвечаю ей тем же! Как же я люблю смотреть на нее и жадно ловить порой мелькающие на ее лице знакомые, задорные искорки, совсем как тогда, десять лет тому назад, когда мы с нею были просто Цветаном и Розочкой. Как давно все это было…
Поток моих светлых мыслей внезапно прерывает пронзительный треск мощных жучиных крыльев, и рядом со мною мягко приземляется боевой жук. Усталый тролль, со знаками лейтенанта на поношенном кожаном панцире, быстро соскакивает с него и, подбежав ко мне, почтительно отдает честь.
— Генерал, вам стоит на это взглянуть! — тон лейтенанта мрачен, и меня это сразу настораживает.
— Что-то случилось, лейтенант? — спрашиваю его я. — Плохие новости?
— Боюсь, что да, сэр.... — тролль хмурыми глазами смотрит на меня. —Вы, наверное, помните еще отряд капитана Звуки, который пропал несколько дней назад?
— Конечно, помню! Вы, что, нашли их?
— Да.... Сэр…. Нашли…. К сожалению, весь ее отряд погиб, скорее всего попали во вражескую засаду, когда возвращались с задания…
— Кто-нибудь выжил? — я с надеждой смотрю на солдата.
— Это проще показать, чем рассказать, сэр… — лейтенант со странным выражением смотрит на меня, и мне этот пронзительный, полный скрытой боли взгляд очень не нравится.
— Хорошо, лейтенант. Показывайте! — я одним движением вскакиваю на своего верного хитинового скакуна, и через несколько секунд мы уже в воздухе. Жук лейтенанта ровно летит рядом с моим, и от слитного, басовитого гудения их огромных крыльев слегка шумит в голове.
— Здесь недалеко! — сквозь шум надрывно кричит он, и я ответно киваю головой, давая понять, что хорошо его понял.
Летели мы действительно недолго, и буквально через полчаса жук лейтенанта, заложив крутой вираж, лихо приземляется на склоне небольшого холма. Я сажусь рядом и, оглядевшись по сторонам, сразу замечаю то, что так хотел показать мне лейтенант. Медленно подойдя к большому, деревянному кресту, на котором висело окровавленное нечто, некогда бывшее красивой девушкой, я невольно вздрагиваю от открывшейся мне кошмарной картины. Звуки была еще жива. Непонятно как, жизнь еще теплилась в этом изувеченном до неузнаваемости теле, в котором уже невозможно было узнать ту прежнюю красавицу, по которой сохли чуть ли не все солдаты моей армии.
Было очевидно, что ее очень долго и жестоко пытали перед тем, как еще живую прибить гвоздями к деревянному кресту. Глаза девушки были выжжены, и в пустых, обугленных глазницах чернел мрак. Живот был распорот, из него сизыми лохмотьями свисали внутренности, в которых уже начинали копошиться черви. Звуки не могла нас видеть, но она услышала наше приближение и медленно подняла изуродованное лицо.
— Звуки… Как же так… Что они с тобою сделали… — я потрясенно смотрю на висевшее искалеченное тело, не зная, что больше сказать.
Девушка открыла темную, засохшую от крови щель рта, и мучительно выдавила из себя несколько бессвязных булькающих звуков. Язык у нее был отрезан, но я и без слов понял ее последнюю просьбу:
— “Убей! Пожалуйста...”
Я не могу не выполнить последнюю просьбу друга. Вынув из висящих за спиной ножен меч, я подхожу к висящей на кресте Звуки.
— Покойся с миром, друг. Ты не будешь забыта! — я шепчу ей эти успокаивающие слова, одновременно нанося быстрый удар в район сердца. Тело девушки вздрагивает, голова безвольно падает на грудь и на ее обезображенных губах наконец застывает спокойная, умиротворенная улыбка. Спи спокойно, мой старый боевой товарищ! Для тебя война уже закончена, ну, а для нас… Я засовываю меч обратно в ножны и поворачиваюсь к стоящему рядом лейтенанту.
— Где остальные? — спрашиваю его.
— Здесь, недалеко, лежат в овраге. Хотите взглянуть, сэр? — он вопросительно смотрит на меня.
— Нет — я спокойно сажусь на жука. — Не стоит. Ничего нового я там не увижу, лейтенант. Возвращаемся назад!
Летя на большой высоте, я пристально вглядываюсь в сверкающую багровыми всполохами даль, где стояла неприступная цитадель северных троллей. Бой там сейчас шел порядочный, и мне только оставалось молиться, чтобы с Розочкой, командовавшей в этот момент штурмом, ничего не случилось. Она конечно уже не та наивная девочка, первый раз взявшая в руки лук, да и охрана у нее отличная, вся отборная гвардия, прошедшая огонь, воду и медные трубы, но все же, я все равно всегда беспокоюсь за свою жену…
— Потерпи еще немного, милая! — тихо шепчу я, украдкой целуя подаренный ей мне медальон, висящий у меня на шее. — Скоро помощь придет, и я буду рядом с тобою!
Мы с лейтенантом приземляемся около какой-то местной деревушки, возле которой уже стоит отряд наших солдат. По знакомому бирюзовому окрасу боевого жука, я уже догадываюсь, кто командир этого отряда. Он не заставляет себя долго ждать. Крепкий, коренастый тролль с зеленым окрасом волос и мрачным выражением глаз подходит к нам и отдает честь. Его лицо пересекает кривой багровый шрам, делящий нос и губы пополам, на тело надета легкая стальная кольчуга, за спиной, как и у всех нас, висит кривой троллиный меч, острый, как бритва.
— Какие новости, капрал Тополек? — я выжидающе смотрю на старого вояку, который родом из моей деревни. Хотя, какой он к черту, старый. Ему всего двадцать восемь лет, но на войне все выглядят намного старше своих лет.
— Противник в деревне не обнаружен, сэр! — выражение лица капрала темнее грозовой тучи. — Здесь только женщины и дети. Всего около сотни. Что прикажете с ними делать?
