Многим читателям написанное в книге не понравится, многих шокирует, но я решил писать так, как было на самом деле: без приукрашивания или смягчения жестоких сцен. Перед началом повествования я хочу взять с вас обещание, что будете читать внимательно и не станете делать поспешных выводов и осуждать меня, пока не дойдете до конца. Если же вы слишком впечатлительны и не сможете сохранять спокойствие, то, пожалуйста, отложите эту книгу. Но если ваше любопытство все же взяло верх, то помните: это был именно ваш выбор, и за это несете ответственность только вы.

Когда ты сам не сталкиваешься с жестокостью, когда это не касается тебя и твоих близких, когда люди, живущие с тираном, предпочитают об этом молчать, кажется, что подобных ужасов попросту не существует. «Меня это никогда не коснется» – так думает большинство людей. Жертвой домашнего насилия может стать любой, никто от него не застрахован. Каждому врачу есть что рассказать. Мы ежедневно видим страдание людей. Тысячи историй. Постепенно все сливаются в одну. Травма за травмой, личная трагедия одна за другой. Со временем пациенты становятся похожими друг на друга, истории оказываются типичными, и ты перестаешь воспринимать их остро. Так легче работать, но, признаюсь, случаи домашнего насилия по отношению к детям нарушают мой душевный покой и по сей день.

Возможно, это поможет кому-то справиться с трудным периодом в жизни, а кого-то подтолкнет к побегу от тирана.

Все истории, описанные в книге, реальны. За свою врачебную практику я работал и совершенствовал свои навыки в больницах различного статуса: начиная от районной и городской, заканчивая республиканской и областной. Не имеет значения, где я работал в конкретном случае и когда это произошло. Большинство пациентов охотно согласились опубликовать их лица и истории в книге, но ввиду врачебной этики я изменил имена и города проживания. Каждая иллюстрация в книге нарисована мной, каждая реальна. Я постарался нарисовать людей и их окружение максимально приближенными к той реальности, которую видели мои глаза. На нескольких рисунках я изобразил своих коллег и знакомых, давших согласие сыграть роли жертв, однако нарисованные на их лицах травмы абсолютно реальны.

Моя история началась не с жертв домашнего насилия и даже не с того, как я стал врачом. Не хочу никого обманывать и рассказывать красивую историю о том, как на моих глазах умер мой домашний питомец, из-за чего я и решил стать хирургом, чтобы спасать жизни. Мой путь начался с увлечения живописью. С раннего детства мне нравилось рисовать. Именно поэтому в возрасте семи лет я попросил маму отдать меня в кружок рисования при Детском доме творчества в родном городе, и она согласилась. Это казалось странным желанием для мальчика, в то время как сверстники записывались в секции единоборств. Рисование требует большой концентрации, усидчивости и много терпения. И мало кто из детей в таком возрасте по собственному желанию готов часами корпеть над каким-то делом. Наверняка мама тогда думала, что я скоро заброшу это занятие, но, поскольку посещение уроков рисования было бесплатным, она не препятствовала моему желанию. К ее сожалению, мои интерес и любовь к искусству оказались настолько велики, что через два года я принялся уговаривать ее отдать меня уже в Детскую художественную школу, где обучение требовало немалых денежных затрат. После долгих раздумий она все-таки решила пожертвовать часть семейного бюджета на мое увлечение. Месяц обучения в художественной школе стоил тогда восемьдесят рублей. Пусть это звучит смешно, но для неполной семьи с низким доходом это были огромные деньги. Порой средств хватало только на ежемесячную оплату обучения, и я уже не имел права даже думать о приобретении необходимых на тот момент кистей, красок, карандашей и бумаги. Меня это не останавливало, и зачастую я рисовал на обратной стороне обоев, которые остались дома после ремонта.

Однажды, когда рассыпалась моя единственная кисть, преподаватель по живописи сказала мне, что настоящий художник может рисовать и пальцем. И я, как «настоящий художник», рисовал несколько месяцев пальцем, пока у меня не появилась новая кисть.

К окончанию художественной школы я неожиданно для себя заметил, что больше всего меня интересуют лица людей. Тогда я еще не знал анатомии так, как сейчас, но меня тянула непреодолимая сила рисовать портреты. Уже после окончания художественной школы, совершенствуя свои навыки в творчестве, я увлекся анатомией. До момента определения жизненного пути оставалось еще два года, которые я провел в тяжелых раздумьях. Передо мной встал выбор: последовать за мечтой и поступать в художественную академию или же выбрать более востребованную и, как мне тогда казалось, хорошо оплачиваемую профессию. Детские годы, прожитые за гранью бедности, склонили меня к тому, что я не вправе предаваться мечтам и должен сделать прагматичный выбор – обеспечить себя материально. В старших классах мое увлечение анатомией переросло в сильный интерес к медицине, поэтому выбор казался очевидным. После окончания школы я подал документы в Кемеровскую государственную медицинскую академию на стоматологический факультет.

В медицинской академии учиться, конечно, сложнее, чем в любом другом высшем учебном заведении, однако студенчество есть студенчество. Я был молод и не имел ни малейшего представления о том, чем буду заниматься по окончании вуза. И опять же, возможно, вас удивит, но студенты, обучающиеся на врачей, обычные люди, и при выборе профессии в конце обучения мы руководствуемся зачастую не своими интересами и уж точно не Божественным предназначением. В первую очередь нас интересует материальная сторона вопроса: сможем ли мы себя прокормить, получив конкретную специальность. Поэтому в приоритете – высокооплачиваемые профессии. Ведь мы очень много сил и времени вкладываем в свое обучение, и по окончании этого пути хочется верить, что все было не зря, что оставшуюся жизнь мы не проведем впроголодь. Но самым важным фактором выбора специальности является наличие или отсутствие бюджетного места в интернатуре или ординатуре. Мало кто из студентов по окончании академии мог позволить себе оплатить дальнейшее обучение. А специальности узкого профиля практически всегда платные и, надо сказать, стоят немалых денег. Очное обучение в интернатуре и ординатуре исключает возможность подработки, и молодой врач оказывается в неприятной ситуации. Ты вынужден с дипломом врача, не позволяющим тебе работать без окончания интернатуры, сесть на шею родителям, которым придется тебя содержать в течение года обучения в интернатуре либо же двух лет в ординатуре. Поэтому после пятилетнего обучения в медицинской академии я даже не рассматривал вариант ординатуры по челюстно-лицевой хирургии: у меня просто не было на нее денег. Своими желаниями и интересами снова пришлось пожертвовать. Я прошел интернатуру и вернулся в родной небольшой город Минусинск, где устроился работать стоматологом-хирургом в центральную районную больницу.

Окончание института, интернатура и начало профессиональной деятельности для всех студентов-медиков – трудный период жизни. Приходится работать буквально на износ, денег не хватает, многие берут по две, три подработки в ночное время, чтобы хоть как-то держаться на плаву. За плечами – шесть лет тяжелого процесса обучения, а впереди – полная неизвестность. Ведь никто тебе не дает никакой гарантии, что, когда пройдешь этот нелегкий путь, у тебя будет хоть какая-то работа. И потом тебе надо зарекомендовать себя как хорошего специалиста не только перед начальством, но и в первую очередь перед пациентами.