– Вот и отлично, – буквально пропела рядом Даша. – Мы славно повеселимся!
Глава 10
– Одни мы с тобой остались, Мишка…
Он произнес эти слова и даже не узнал собственного голоса. Не узнал сам себя. Из него словно выкачали разом всю жизнь, все краски, все чувства, оставив только пустую, голую оболочку.
Этому ощущению пустоты вторила и тишина, воцарившаяся в квартире. Гробовая, погребальная, траурная. Неужели это конец?..
Он яростно помотал головой, желая стряхнуть с себя это чувство обреченности, и тут же без сил уткнулся лицом в холодные, задеревеневшие ладони.
Столько лет вместе… столько всего, что их связывало: первые чувства, робкое доверие, нежелание быть друг без друга и дня. Он не мог даже припомнить, когда надолго разлучался с женой: зачастую они даже работали вместе над одним и тем же проектом. А в командировках, когда вынужден был уезжать в другие города, он всегда безумно по ней скучал, ощущая себя без Златы как одинокое судно, потерявшее свои паруса.
Она вросла в него, проникла под самую кожу, текла по его венам. И, наверно, сама даже не понимала, сколь многое для него значила.
И вот теперь – ушла… И все вокруг отныне казалось ему осиротевшим, чуждым, бессмысленным. Он нуждался в ней сейчас, как никогда. Но именно в этот момент ее рядом и не было.
Как это все могло случиться с ними? Как она могла бросить его? Как он сам смел так с ней поступить?
Мучительно хотелось вернуть назад каждое жестокое, холодное слово, брошенное им в тот вечер. Затолкать обратно себе в глотку, усмирить эгоистичное отчаяние, победить растерянность…
Но он не сумел. Не нашелся, как солгать, когда она просила ответов. Не приспособился к новой реальности, в которой их теперь должно было стать трое…
Трое… Валера понял вдруг, что Миша так ему ничего и не ответил. И за все это время, что он сам сидел, глядя в одну точку – надломленный, уничтоженный, опустошенный – ребенок так и не издал ни единого звука.
Он поднял глаза на сына. Они потрясенно расширились, когда в ответ Миша подскочил резко со своего места, выбежал из комнаты…
А несколько мгновений спустя стоял перед ним, сжавшись в комочек, и протягивал… тапочки. И походил в этот момент на провинившегося щенка, готового к тому, что хозяин его отругает. Или даже… побьет.
Он вырвал тапочки из рук ребенка, отбросил их прочь, как нечто ядовитое. Почему Миша вел себя так? С чего взял, что Валера на него сердится?
– Ты не должен… так делать, – выдавил из себя хрипло. – Слышишь, Миш?
Ресницы ребенка дрогнули, глаза распахнулись, взглянули на него несмело, настороженно…
– Иди ко мне.
Валера похлопал по месту на диване рядом с собой, но ребенок не сделал в ответ ни движения. На душе заскребла тревога, непонимание происходящего подступило к горлу соленым комом.
В голове заворочались вопросы – болезненные, острые, ранящие – которые долго от себя отгонял. Но которые стоило прояснить еще тогда, когда приехал забирать Мишу…
Он многое мог понять – почему она не сказала раньше, почему скрывала правду, почему призналась именно теперь… Многое, но не то, почему Миша был вот таким: на первый взгляд, хорошо воспитанным ребенком, но стоило лишь приглядеться, и оказывалось, что за воспитанностью таится дикий, ненормальный страх.
Успела ли понять это Злата? Задавалась ли теми же вопросами, что и он?
– Не бойся меня, – почти моляще проговорил Валера. – Садись… Хочешь чего-нибудь?
Миша посмотрел на него с сомнением, будто не решаясь ни отстраниться, ни приблизиться. В конечном итоге лишь отрицательно помотал головой и отступил. Бережно подобрав с пола книгу, которую они со Златой читали, прижал к себе, словно та могла хранить тепло своей обладательницы, аккуратно присел на краешек дивана и вновь затих.
Валера понимал его, как никто. Ему самому отчаянно хотелось почувствовать вновь присутствие жены рядом. И хотя все вокруг, каждая деталь дома, напоминала о ней, без ее голоса, ее смеха, ее запаха, все это казалось безжизненным и тусклым.
Он обвел взглядом гостиную, остановился на висевших на стене резных деревянных часах: Злата купила их в Австрии. Его взор проследовал по книжным полкам, и на каждом корешке сердце жалобно, нервно екало. В конце концов он уперся взглядом в старое фото – немного выцветшее, слегка потрепанное, но такое дорогое для них обоих.
Та самая вечеринка. Тот день, когда между ними рухнули старательно возводимые ею стены. Тот миг, когда он сам стал ее стеной.
И вот теперь вдруг подвел свою жену – глупо, нелепо, непонятно. Не оправдал ее доверия. Разрушил все то, во что они оба годами верили.
Он до боли, до рези вглядывался в старое фото, ища там ответа на бесконечно мучивший его вопрос…
А правильно ли он поступил?..
Глава 11
Шестнадцать лет назад
– Да ты с нее прямо глаз не сводишь.
Даша с фамильярной непринужденностью оперлась на его плечо. Он кинул на нее взгляд искоса – глаза лукаво прищурены, на губах играет легкая улыбка, но в глубине глаз пряталось что-то еще. Загадочное, задумчивое, хищное.
Она, конечно, была красива. Как фарфоровая куколка, которой невозможно не любоваться, но дальше этого просто не заходило – никаких иных желаний она совершенно не вызывала. Во всяком случае, в нем.
Он аккуратно убрал от себя ее руки, спокойно заметил:
– Разве это новость для тебя? Ты ведь этим и заманила меня сюда. Пообещала, что Злата здесь будет.
Он кинул взгляд в толпу танцующих или, лучше было бы сказать – беснующихся, гостей. Злата весь вечер демонстративно его не замечала и, кажется, вознамерилась переобщаться со всеми вокруг, кроме него. И это было настолько на нее не похоже, что он довольно скоро понял: весь этот спектакль предназначался именно ему. Что ж, он смотрел его, как самый преданный зритель, позволяя ей играть, как угодно, и не вмешиваясь в представление. Пока что.
– Но здесь ведь не только Злата есть, – промурлыкала рядом Даша. Ее пальцы с намеком проскользили по его руке. – Я надеялась, ты присмотришься… Тем более, что твоя волчица так занята, что ей совсем не до тебя.
Он усмехнулся самым краешком губ.
– Зря стараешься. Я уже выбрал.
– Фу, какой ты серьезный, – с досадой вздохнула Даша. – Ну и сиди тут один.
Он ничего не ответил. Она еще некоторое время постояла рядом, но, поняв, что он не намерен как-либо реагировать, фыркнула и отошла в сторону. Он же продолжил следить глазами за Златой. И не зря.
Брови сами собой сошлись на переносице, когда он заметил, что ее очередной кавалер позволил себе слишком многое. Одного взгляда на Злату было достаточно, чтобы понять: ей это неприятно. Дольше медлить он не стал – растолкав всех, подошел к ним и в тот момент, когда этот хам собирался схватить Злату, намеревавшуюся уйти, за руку, вклинился между ними и одним мощным толчком отбросил парня прочь.
Тот явно был пьян. Едва устояв на ногах, он, тем не менее, сумел выпрямиться и снова подскочил к нему.
– Эй, ты чо творишь? Тебе тут что, больше всех надо?
– Шел бы ты лучше, – бесстрастно откликнулся Валера.
– Ты кто такой, а? Кто такой, чтобы мне диктовать?
Он даже не задумался, перед тем, как ответить:
– Я – ее парень.
Краем глаза Валера уловил, каким удивленным сделалось лицо Златы после этого заявления. Но она ничего не сказала, не попыталась как-либо возразить. Вот и прекрасно.
Тип же только гоготнул в ответ и попытался набросился на него, как бык. Но маневр вышел неловким и нелепым: Валера быстро скрутил ему руки за спиной.
– Пустииии, – взвыл тот от боли.
Он охотно выполнил его просьбу: отдернул с презрением руки, позволил мерзавцу свалиться прямиком к его ногам. После чего подхватил Злату под локоть и увел подальше от всех. На балкон.
