Я неотрывно смотрел на Валерию, которая с разбегу бросилась на шею моему другу. Он закружил ее в объятиях, а потом, когда он опустил ее на землю, девчонка притянула его голову к себе и поцеловала Ника. Сама.

 Нику, похоже, понравилась внезапная атака Валерии, потому что когда я подошел к сладкой парочке, они все еще жадно сосались.

 Я тяжело вздохнул. Мне бы отвернуться от них или сесть в машину поскорее, но я продолжал смотреть на Валерию, точнее, на ее реакцию. Первый поцелуй, как-никак.

 Ник ее отпускает, и теперь я могу видеть, как она становится красной от смущения. Ее губешки, со смазанной помадой, растягиваются в счастливой улыбке. Валерия не выдерживает взгляда Ника, который смотрит на нее голодными, горящими глазами. Девчонка сначала смотрит себе под ноги, а потом переводит взгляд на меня, и ее улыбка из смущенной превращается в самодовольную.

 Мне отчего-то становится грустно. Вот, о чем я и говорил – охота началась. Ник развратит эту мисс наивность настолько, насколько у него хватит фантазии.

   Зачем я об том думаю, если это неизбежно? Без понятия. Я просто устал.

Я бессчетное количество раз представляла нашу с Никитой встречу и наш первый поцелуй. Мне это виделось более романтичным и радужным. Я в красивом платье, а Никита смотрит на меня, как на королеву, боясь дышать.

 Это должно было случиться точно не после бойни, в которой я потеряла близкого друга.

 Получилось, как получилось. Меня и так подташнивало от волнения, а когда он вышел из машины, высокий, сильный, красивый, и улыбнулся мне, сердце чуть не выпрыгнуло. Пахло от Никиты просто потрясающе! Запах был мягче, чем от Кирилла, но у меня голова закружилась от этого ароматного горячего облака, когда я повисла на шее мужчины.

 Никита целовал меня вовсе не нежно, как мне мечталось, а наоборот, так жестко и жадно, как будто я его собственность. Его губы были твердыми, а язык довольно проворным и наглым.

  Я пока не поняла, понравился ли мне наш первый поцелуй. Может, это от того, что я все иначе представляла, а может, потому, что я больше не целовалась ни с кем?

 А как целуется Кирилл? Тоже грубо и властно? С виду он такой и есть. Он даже смотрел на меня теперь с каким-то раздражением, как будто я его жутко утомила. Мужик реально странный…

 Кирилл и Никита посадили меня между собой на заднее сиденье папиного броневика и переговаривались о том, что произошло, обсуждая, как им быть дальше.

 Вначале я жадно вслушивалась в их разговор, но потом, когда поняла, что приоритетной задачей было найти Клима, я потеряла к мужской беседе всякий интерес и сосредоточилась на Никите.

 Он привлек меня к себе, уложив мою голову к себе на грудь, и это было так здорово! Я обняла мужчину за талию, просунув руку под его распахнутую куртку, и хотела, чтобы эта поездка не кончалась никогда.

 Рядом с Никитой я почувствовала себя в безопасности. Мне было так тепло и уютно в его объятиях, что даже не верилось, что так будет теперь всегда. Я слушала, как его размеренный, тягучий, как мед, голос, эхом ворочается у него в груди, а в животе творилось что-то невообразимое. Все кишки то заматывало в узел, то они ухали разом вниз, как будто я катаюсь на американских горках прямо сейчас.

 За окном замелькал знакомый пейзаж, и я поняла, что мы подъезжаем к моему дому. Волнение охватило меня с новой силой, до дрожи, до трясучки.

– Эй, малыш, ты замерзла? – отвлекся Никита от разговора с Кириллом, заметив, что меня колбасит.

 «Малыш»… Так меня еще никто не называл.

 Я отрицательно мотнула головой, но Никита сильнее оттопырил полу своей куртки, плотнее заворачивая меня в нее.

 Мы приехали.

 Никита помог мне выбраться из высокого внедорожника, но не отпустил, а приобняв за плечи, проводил в дом. Краем глаза я заметила, что сад и мамин цветник зарос, качели на которых я любила качаться в детстве, сломаны.

  Воспоминания, начали накатывать волна за волной, так, что слезы на глаза наворачивались.

 Внутри дома ничего не изменилось. Здесь был полный порядок. И тишина. Гробовая.

 Я вдохнула глубже. Запах изменился. Больше не пахло выпечкой или садовыми цветами, которые мама любила расставлять в невероятных количествах по всему дому. Пахло… ничем. Пустотой. Было холодно, темно и мертво. Может быть это от того, что уже вечер, а я реально замерзла?

  Никита убрал от меня свою руку, и стало еще холодней. Крадучись, как воровка, я прошлась по дому, с жадностью вглядываясь в мебель и стены. Никита шел чуть позади меня и молчал, как будто боялся помешать мне поздороваться со своими ощущениями и воспоминаниями.

 Мы поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались спальни, где была моя комната в том числе. Идти пришлось через коридор. Тот самый коридор. Вот здесь лежала бабушка вся в крови, а здесь дед…

 Тут сделали ремонт. Пол заменили, стены выкрасили, но не для меня. Все было в крови, как и прежде.

 Хорошо, что я не видела маму мертвой. Я стала свидетелем того, как убийца насиловал ее, но мертвую видеть не могла. Никита спас меня раньше, чем маму убили.

 И на похоронах я у мамы не была, поэтому смерть ее до сих пор не приняла. Как будто она уехала, но вернется. Не скоро, но вернется. Так же и с Климом.

 Когда его труп привезут в город, я должна взять себя в руки и посмотреть на него мертвого, иначе он тоже «уедет» следом за мамой, а я буду ждать уже двоих до конца жизни.

 Дедушку с бабушкой я отпустила, а вот маму не смогла. А в том, что отец жив, я не сомневалась ни на секунду. Уверенность в том, что папа среди живых, была настолько четкой, что я знала, что просто нужен подходящий момент для нашей с ним встречи, только и всего.

– Лер? – окликнул меня Никита, когда я в нерешительности остановилась у дверей своей комнаты. – Все нормально? – обеспокоенно спросил он.

 Ничего не нормально, но надо привыкать и обживаться заново вместе с призраками и пустотой, как в доме, так и в сердце.

– Да, – выдавила я из себя и уже решительно открыла дверь детской.

 Никита вошел следом за мной и присел на кровать, застеленную розовым покрывалом. Здесь было много чего еще розового, и здесь мой спаситель нашел меня перепуганную до смерти. И спас.

 Оглядевшись, и немного успокоившись, я тихонько подошла к Никите, который все это время рассматривал меня с нескрываемым любопытством.

 Он притянул меня к себе и накрыл губами мои губы. Резко, горячо, взахлеб. Теперь я с полной уверенностью могла сказать, что мне нравится делать с ним это. Вся моя тоска и страхи, мгновенно улетучились. Никита сам меня поцеловал. Не я его. Значит, я ему понравилась?

Боже, спасибо! У меня камень с души свалился. Мой любимый мужчина был сейчас со мной. Рядом. И это придавало мне уверенности в себе. Но, как выяснилось, эта близость ненадолго.

– Мне нужно отъехать, Лера, – оторвавшись от моих губ, сообщил мне Никита. – Кир о тебе позаботится. Его комната напротив твоей. Зови его, если что.

– Хорошо, – хриплым от волнения голосом тихо ответила я.

– Я скоро вернусь, и мы поговорим. Хорошо? Тебе нужно отдохнуть. Поспи, если хочешь.

 Я еле заметно кивнула в ответ. Никита чмокнул меня в лоб, резко поднялся на ноги и вышел, оставив меня одну.

Оставшись одна, я загрустила еще больше. Так стало херово, что душа заболела. Очень сильно хотелось есть, но я решила сначала помыться.

 Хотела быстренько сполоснуться, но в душе меня расквасило так, что я долго не могла нарыдаться, стоя под горячими струями воды.

 Когда-нибудь боль от потери семьи пройдет? Быстро ли умер Клим? Мгновенно или в муках? Как скоро вернется папа? Что будет со мной дальше? Какие планы на жизнь у Никиты и Кирилла?

 Все эти вопросы раздирали мое возбужденное сознание. Хватит ли у меня сил разобраться со всем этим? У меня теперь есть Никита. И немного Кирилл. Но это не их война, не их ответственность. Это моя боль и мои страдания.