***

   Устроившись в глубоком кресле за письменным столом, одевшийся в простой темно-синий костюм, белую рубашку и черные туфли, Том держал в руках чашку горячего чая и задумчиво смотрел на немолодого мужчину, который сидел в аналогичном кресле, но по другую сторону от стола. В голове у бывшего крестража были тысяча и один вопрос, лихорадочно метались мысли... но лицо сохраняло невозмутимое выражение и только глаза сияли чуть ярче обычного.

   - Спрашивай, - разрешил "Альбус", успевший переодеться в сиреневую мантию с золотыми звездами и двигающимися рисунками единорогов, играющих в прятки.

   - Они... живы? - без долгих колебаний, спросил кажущееся самым важным в этот момент молодой мужчина.

   - Да, - легко ответил "Дамблдор". - Одни живут с детьми, двое - в доме для престарелых, еще один лежит в госпитале. Но я не рекомендую тебе с ними встречаться: ни с самими хозяевами воспоминаний, ни с их родственниками.

   Бывший крестраж кивнул: он и сам понимал, что искушение вмешаться в жизни "своих" семей будет слишком велико, но они его вряд ли примут. Хотя, оставался еще вариант представиться кем-то вроде дальнего родственника, потерявшегося еще при рождении и нашедшегося только сейчас... но это будет совсем не то же самое. Да и пытаться строить из себя кого-то другого, пытая себя своими-чужими эмоциями и воспоминаниями - не лучшее занятие.

   - Я буду за ними присматривать... издалека, - озвучил свое решение молодо выглядящий мужчина.

   - Твое право, - согласился великий светлый волшебник. - Еще что-нибудь?

   Том несколько секунд колебался, но все же решил спросить:

   - Зачем все это? Гораздо проще было меня окончательно упокоить, либо стереть личность и записать что-нибудь новое на освободившееся место. Ведь так ты поступил с ПСами? Сейчас же у меня гораздо больше причин тебя ненавидеть, чем было когда-либо раньше. Все же, прожить столько жизней, любить и презирать, заботиться и ненавидеть, а затем осознать то, что все это - чужие жизни... Больно.

   - Скажи, если бы я предложил тебе выбор, перестать быть, либо прожить несколько чужих жизней так, будто бы они - твои, чтобы ты выбрал? - спросил "Дамблдор".

   - Второе, - признал бывший крестраж. - Старый я слишком боялся смерти и забвения, так что пошел бы на многое, ради своего спасения.

   - Прямо сейчас, я могу избавить тебя от бремени памяти всех "чужих" жизней: готов ли ты отказаться от пережитых чувств, испытанных эмоций... готов отречься от всех тех, кто были дороги каждому из твоих "я"? - светлый волшебник не сменил позу и продолжал говорить негромким и мягким голосом, но от него ощутимо повеяло угрозой.

   Потекли секунды размышлений, во время которых Том вспоминал своих-чужих родителей, любимых, детей, внуков... Он понимал, что все они - чужие люди, но помнил то, как отец трепал ему волосы, мать обрабатывала ссадины мазью, жены и мужья... Странно было помнить себя и мужчиной, и женщиной, при этом не отрицая ни того, ни другого своего "я", одинаково тепло вспоминая самые разные жизненные ситуации.

   - Ты - чудовище, отец, - заявил молодо выглядящий мужчина, говоря совершенно спокойным голосом, после чего отпил уже порядком остывшего чая. - Нет, я не хочу все это забывать. Но зачем тебе это?

   - Великое зло всегда совершалось во имя великого добра, - невесело усмехнулся бывший директор. - Сейчас я тебе кое-что покажу, сын. Возможно, после этого тебе уже не понадобится никаких объяснений.

   Встретившись с собеседником глазами, "Альбус" применил обратное заклинание чтения памяти, начав транслировать образы из собственного прошлого. И все же он был не до конца честным, так как сперва показал воспоминания Альбуса Дамблдора, до того злополучного дня, когда его место заняла сущность из другого мира, затем пошли фрагменты памяти принцессы-аликорна, ну а в финале находились фрагменты событий, произошедших совсем недавно уже после вселения.

   Когда просмотр "фильма" завершился, в кабинете агента Альфы установилась напряженная тишина. Бывший крестраж, который хоть и не получил сил или знания древнего... возможно даже божества, в полной мере прочувствовал те эмоции, ощутил (пусть и на какие-то секунды) тяжесть прожитых веков и бремя власти. Он не усомнился в правдивости видений, пусть и понимал, что показали ему далеко не все...

   Отставив чашку на стол, Том откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и захохотал. Смеялся он долго и упоенно, а когда наконец взял себя в руки, ехидно заявил:

   - Я всегда знал, "мама", что ты не от мира сего, но даже не подозревал, насколько. И как же мне теперь к вам обращаться, Ваше Высочество?

   - Будет лучше, если по нынешнему моему имени, - беспечно отозвался великий светлый волшебник. - Никаких клятв я от тебя требовать не буду: для высокоорганизованного разума обход ограничений - это лишь вызов возможностям. Провоцировать же тебя на борьбу за свободу, означает заранее поставить нас по разные стороны баррикад. Опять.

   - Пожалуй, теперь я понимаю, зачем тебе было проворачивать этот садистский эксперимент, - сцепив пальцы рук "домиком", бывший крестраж спросил: - С чего ты взял, что я соглашусь?

   - Можешь отказаться, - пожал плечами бывший директор. - Сегодня же тебя отпустят в свободную жизнь, выдадут новые документы и справочные материалы по современному миру. Если ты не будешь нарушать закон, то сможешь заниматься любым разрешенным родом деятельности. Мне же придется потратить чуть больше времени на подготовку того, кто согласится.

   - Локхарт и Поттер? - молодо выглядящий мужчина хмыкнул. - Может быть из этого что-то и получится. Ты всегда был тем еще манипулятором... и специально выбрал людей с деятельной натурой и правильным взглядом на мир, прежде чем проводить свой эксперимент надо мной? Не отвечай - все и без этого ясно. Я согласен стать твоей заменой, когда ты решишь уйти... куда бы то ни было. Но не думай, что все будет идти так, как ты это придумал: у меня есть свое мнение на многие вещи, в отличие от другой твоей замены.

   - Вот и славно... мой маленький человек, - усмехнулся "Альбус", заставив собеседника скривиться на такое обращение.