- Вы не будете возражать, если мы пронаблюдаем за процессом и зафиксируем происходящее? - уточнил второй Невыразимец.
- Как вам будет угодно, господа, - отозвался директор Хогвартса.
Тем временем они пришли в экранированный ритуальный зал, стены которого состояли из оникса исписанного магическими знаками, а на полу лежала ровная плита чистейшего белого мрамора. В углах расположились лабораторные столики с различными ингредиентами, расфасованными по баночкам и коробочкам, флаконы с готовыми зельями, эликсиры...
Оба работника Отдела Тайн встали у стен и спрятав кисти рук в рукавах, стали молча ждать. Впрочем, бывший старик уже не обращал на них внимания, а, вытащив из сумки завернутую в драконью кожу тетрадь, выложил темный артефакт на середину зала, куда падал свет от потолка.
"Чем только приходится заниматься для того, чтобы исправить чужие-свои ошибки", - посетовал "Альбус", беря с одного из столиков флакончик драконьей крови и кисть для рисования узоров, собираясь заключить крестраж в колдовской круг...
Пока четкие мазки ложились на пол, в памяти "Дамблдора" всплывали фрагменты прошлого из жизни прежнего владельца тела. Вот он - молодой профессор трансфигурации, приходит в сиротский приют чтобы пригласить очередного юного волшебника на обучение в школу чародейства и волшебства, но к собственному изумлению видит не привычного мышонка, пугливого и затравленного, какими обычно бывают дети из таких мест, а молодого и уверенного в себе крысенка, с подозрением смотрящего на всех окружающих и умеющего отстаивать свои интересы. Даже будучи одиннадцатилетним малышом, Том был сильной личностью, не обделенной скептицизмом, прагматичностью и эгоизмом. Новость о мире волшебников заставила вспыхнуть в его душе огонек интереса, азарта, гордыни...
"Но Альбус все испортил, когда обнаружил в комнате у сироты краденные вещи. Вместо того, чтобы показать, что волшебники - полностью самодостаточные существа, которые вовсе могут прожить без денег, если у них есть волшебная палочка и знания в голове, он показал силу, подпалив шкаф. А что сделал потом? Просто заявил, что воровство - это недостойный волшебника поступок. Зато сбор трофеев с побежденных противников - очень благородное дело".
Одним этим неудачным действием, прежний Дамблдор навсегда воздвиг между собой и мистером Ридлом стену отчуждения и непонимания. Ребенок не мог доверять человеку, который с первых же минут знакомства поставил себя столь агрессивно, да и в дальнейшем противоречия только накапливались: чего стоит хотя бы то, что профессор трансфигурации приложил некоторые усилия, чтобы мальчик не мог оставаться в магическом мире?
"Мы сами создаем самых страшных чудовищ... так ведь, старик? Не мне тебя судить, ведь и на моей совести грехов не меньше, а то и больше", - губы директора Хогвартса дернулись в намеке на грустную улыбку, а параллельно событиям жизни предыдущего владельца тела, перед внутренним взором стали мелькать другие картинки, с другими действующими лицами...
Последний штрих занял свое место и великий светлый волшебник, ощущая себя чудовищно вымотанным морально, постаравшись взять себя в руки и настроиться на рабочий лад, решительно встал на один из символов колдовского рисунка. Магическая сила тонким ручейком потекла в ритуал, а над дневником начал клубиться серый дым.
- Поговори со мной, Том, мальчик мой.
Туман резко сжался, становясь более плотным и превращаясь в фигуру подростка, одетого в зеленую мантию факультета Слизерин. Ему можно было дать лет шестнадцать, если бы не холодный и пронизывающий взгляд озлобленных глаз, за свою короткую жизнь повидавших столько всего, что и иному взрослому даже не снилось.
- Нам не о чем разговаривать, профессор, - чуть гулким голосом отозвался крестраж. - Или уже директор? А ведь вы почти не постарели с тех пор, хоть и изменились внешне. Неужели нашли свой способ достичь бессмертия?
- Вот видишь, оказывается нам все же есть, о чем поговорить, - хмыкнул "Альбус", продолжая поддерживать минимальный поток магии для воплощения проекции молодого волшебника.
- Пустое, старик, - высокомерно хмыкнул Том. - Я - темный артефакт, созданный при помощи жертвоприношения жизни маленькой девочки, а ты - великий светлый волшебник. Вряд ли у меня есть что-то, что может тебя заинтересовать настолько, чтобы сохранить мою оболочку целой, не говоря уже о полноценном воскрешении. Душеспасительные же разговоры на меня не подействуют.
- А если я все же попытаюсь? - склонив голову, вопросительно приподнял брови директор Хогвартса.
- Зря потеряете время, - отрезал Ридл. - Я - Волдеморт! Лорд судеб! Величайший темный лорд столетия!..
- Ты - запутавшийся ребенок, мальчик мой, - грустно отозвался на эту тираду великий светлый волшебник. - Словами мне тебя действительно не переубедить... Придется воспользоваться другими методами.
- И какими же? - призрак сложил руки на груди, одарив собеседника насмешливым взглядом. - Напомню, что зелья, стирание памяти, заклинания вроде "империуса" и "конфундуса" на меня не подействуют. Я - артефакт и обладаю всеми свойствами неживых предметов.
- Твоя защита не настолько совершенна, как ты думаешь, мальчик мой, - сойдя с рисунка "Дамблдор" направился к одному из лабораторных столиков, где в один ряд стояли двенадцать флаконов с серебристым дымом внутри. - Может быть я и смог бы вернуть тебя в мирное общество иными путями, но прости...
- Что ты задумал, старик? - насторожившись, Том попробовал защиту ритуального рисунка на прочность, но ожидаемо наткнулся на непреодолимую стену.
- У тебя были отняты детство, семья, друзья, - подхватив первые два флакона, директор Хогвартса пошел обратно к дневнику. - Мы - это наши воспоминания и личный жизненный опыт. В этих флаконах находятся воспоминания людей, проживших долгую и счастливую жизнь, которую ты сможешь разделить с ними от начала и до сегодняшнего дня. Можешь считать это моим подарком и твоим наказанием.
- Ты хочешь заставить меня прожить жизнь магла? - удивился призрак. - Старик, кажется маразм тебя все же догнал. Чего ты этим хочешь добиться? Какие-то воспоминания меня точно не сломят и не изменят.
