всплывая на берег, снова упадём ко дну.

Наше расслабление, как пьянящее вино:

ты была не со мной-мне теперь всё равно.

На мне танец египетской богини Хатшепсут, -

я удивлюсь, если также хорошо готовишь суп.

Невообразимо великолепная, в голом наряде:

я нужен тебе, у нас будет всё в полном поряди.

И, счастьем задышит наша любовная связь;

больше не нужен мобильный-сотовая связь!

Мы почувствуем друг друга, и на расстоянии:

ты хочешь меня, я в приподнятом состоянии.

Сейчас, приближусь к любовным губам, твоим, -

мы вместе, с таким вожделением их раздвоим!

Неописуемое блаженство пронизывает нас;

словно, вся вселенная с нами, и она за нас…

Мы затекаем во все укромные глубины мест, -

такой необычный и совершенный наш квест.

Тебя тестирую на вкус, твой живот плоский:

ты улыбаешься мне, вижу тест-две полоски!

Я ликую, если будет дочка, – назовём Аней,

или Натой, а мальчика – Ваней либо Саней.

(После Фили, я прошу назвать дочь Ирой.

У нас девочка, все называют её Глафирой!)

***

Ты снова тут-со мной,

мой ангел неземной.

И, над твоей головой:

виден нимб с листвой!

***

Проникновенно люблю любовь твою:

мыслю о нас, и только для тебя спою.

Стихи сочиняю, и о тебе поёт сердце;

всё чаще, и чаще бьётся твоё сердце…

Твой поцелуй был почти невесомым;

но, для меня он стал самым особым…

Не нужно от меня так быстро бежать, -

нам будет вместе приятно возлежать…

Ты простишь меня за любовь к тебе, -

я не могу без любви, скучаю по тебе.

Вспоминай; хотя бы иногда, обо мне -,

и, я побуду с тобою наяву, а не во сне…

Я снова с тобой, а ты в мыслях с ним;

наверное, за день очень устала, усни.

Теперь; ты реже с ним, а чаще с ними -,

и только для меня твои трусики снимем!

Я больше не могу так долго её ждать.!

Мне плохо одному без Анечки лежать.

И грустная жизнь пролетит незаметно:

но будет когда-ни-будь счастье заветно.?!

***

Баба Ира очень хочет, умереть;

но, куда-то подевалась смерть…

Ах, ты подлая плутовка, с косой -,

а на улице постоит дева с косой.

Соседи её называют: «Дюплекс»;

с нею жить нужно в доме дуплекс!

Неприятно вредная и злая бабуля, -

с виду щенок, но тянет на пит-буля.

Весна приходит, бабка не рада;

ведь, эта весна станет хуже ада!

Бабулю не раз стукнуло: 86 лет:

ей стало трудно ходить в туалет.

У неё; уж, отекают и болят ноги, -

так её наказывают ангелы-боги…

Врачи к ней приходят, делают укол:

попросит: усыпите и оденьте чехол.

А смерть сидит, молчит, и вздыхает, -

что же, её Ира ждёт, зовёт, а не хает?

Верно, в 22 году будет мировая война;

потому, так сильно желает смерти она.

Бабка Ира, ты ещё немного поживи,

прибавкой к своей пенсии, – поживись!

С солнышком, – погрейся на скамеечке,

прикоснись к цветку; и, к старой леечке.

***

Утром восстанет мой отец:

варит кофе, сжарит яйцо…

Сынок; уже встал-молодец!

После сна помятое лицо.

Достанет сигарету с пачки,

с прищуром, улыбка с губ.

Жаль, у нас не было тачки;

он добр, но бывает, и груб.

С ночи, не выспались мы:

глядим в пустоту, вперёд.

Снега ссыпались от зимы;

и, до весны дойдёт черёд.

Ногу на ногу, – скинет тапок;

ты, чайку бы попил, а сынок…

И зажигалку положит набок:

закурит, – заклубится дымок.

Долго тянет свою папиросу:

раскуривает, любит покурить.

С дурака всегда мало спросу -,

ты должен девчонку охмурить!

Дым повис на кухне, белёсым:

Сильно воняет, не продохнуть.

Он обалдеет, а у меня слёзы!

Устаёт, и ему нужно отдохнуть.

Папка служит в УГРО милиции;

он ненавидит гадов, и сволочей;

Я не дорос ещё, до той юстиции, -

предательства, лжи, и подлостей.!

С дежурства шёл, шайка воров,

им бы, обуть его, и скинуть в ров!

Ты нас почему не боишься, мужик;

и ножичком, возле него вжик-вжик.

Батя достаёт с затвором ствол:

Я тебе кто шпана – старый вол?

Они ему: ты – это сам, что мент?!

И, в рассыпную сбегут-в момент.

Батя палит им из ствола, по ногам;

бандиты в ужасе, от них -шум, гам.

Сказал им: «вы не узнали? Я Борис;

у меня ж, нет ничего, несу домой рис…

У папы в деревне жили родители:

его батька-мой дед был водителем.

Мать-швеёй, меха сшивала гладко;

она обожала есть сладко, но гадко…

У бабки: застукал нас с малолеткой:

За живое меня схватил, сжал, и давил, -

– Да, тебя надо знакомить с клеткой!

Я бежал во двор, в поиске лопаты, вил.

Сына учил: "сынок, веди себя как босс;

и тогда тебя не прокусит злой барбос."

Наш батя был очень серьёзен и строг:

"по закону жить, – не попасть в острог".

И, все преступления, – он раскрывал!

У него никогда не бывало глухарей…

А вино; завсегда штопором открывал,

страховался, насушил сыну сухарей.

Папа делает всё, с особым смыслом:

много курит, дым стоит коромыслом.

Отец не додавал мне любви, лишка:

шутил, называл меня просто Мишка!

Этот человек был с большой буквы:

не любил есть лимон, не ел брюквы.

Но, сало любил, отведать, от души; (души)

рыбачил, водку не пил, а приглушил! (в глуши)

От него перегаром тащило за версту;

он не успел покатать меня на лодке.

Когда был в деревне, возил на плоту;

жил без умысла, нет ни одной ходки!

Как-то, взял меня в наш магазинчик;

я нечаянно вывихнул свой мизинчик.

В мясном отделе мы покупали обрезь, -

а мне тогда послышалось, что погрезь!

Недавно понял, обычно он так говорил;

нравилось пищу жарить и окно отворил.

Его голос был с хрипотцой, но интересен:

не жил без Высоцкого-его сильных песен!

Отец; даже, душу свою за друзей сложил, -

его один зэк из тюрьмы запросто уложил.

Для людей готов снять последнюю рубаху;

но, избивали его долго, а голову на плаху!

Для нас он не жив, не помер, и не воскрес;

под гнётом великой СССР – страна рампа…

Много выпивал водки и часто был не трезв;

у него в кабинете: стул, стол, на нём лампа.

Мы запомнили тебя, блудный наш папка, -

в доме нет стариков, осталась одна мамка!

Я сижу, и гляжу в пустоту-нет больше папки,