всплывая на берег, снова упадём ко дну.
Наше расслабление, как пьянящее вино:
ты была не со мной-мне теперь всё равно.
На мне танец египетской богини Хатшепсут, -
я удивлюсь, если также хорошо готовишь суп.
Невообразимо великолепная, в голом наряде:
я нужен тебе, у нас будет всё в полном поряди.
И, счастьем задышит наша любовная связь;
больше не нужен мобильный-сотовая связь!
Мы почувствуем друг друга, и на расстоянии:
ты хочешь меня, я в приподнятом состоянии.
Сейчас, приближусь к любовным губам, твоим, -
мы вместе, с таким вожделением их раздвоим!
Неописуемое блаженство пронизывает нас;
словно, вся вселенная с нами, и она за нас…
Мы затекаем во все укромные глубины мест, -
такой необычный и совершенный наш квест.
Тебя тестирую на вкус, твой живот плоский:
ты улыбаешься мне, вижу тест-две полоски!
Я ликую, если будет дочка, – назовём Аней,
или Натой, а мальчика – Ваней либо Саней.
(После Фили, я прошу назвать дочь Ирой.
У нас девочка, все называют её Глафирой!)
***
Ты снова тут-со мной,
мой ангел неземной.
И, над твоей головой:
виден нимб с листвой!
***
Проникновенно люблю любовь твою:
мыслю о нас, и только для тебя спою.
Стихи сочиняю, и о тебе поёт сердце;
всё чаще, и чаще бьётся твоё сердце…
Твой поцелуй был почти невесомым;
но, для меня он стал самым особым…
Не нужно от меня так быстро бежать, -
нам будет вместе приятно возлежать…
Ты простишь меня за любовь к тебе, -
я не могу без любви, скучаю по тебе.
Вспоминай; хотя бы иногда, обо мне -,
и, я побуду с тобою наяву, а не во сне…
Я снова с тобой, а ты в мыслях с ним;
наверное, за день очень устала, усни.
Теперь; ты реже с ним, а чаще с ними -,
и только для меня твои трусики снимем!
Я больше не могу так долго её ждать.!
Мне плохо одному без Анечки лежать.
И грустная жизнь пролетит незаметно:
но будет когда-ни-будь счастье заветно.?!
***
Баба Ира очень хочет, умереть;
но, куда-то подевалась смерть…
Ах, ты подлая плутовка, с косой -,
а на улице постоит дева с косой.
Соседи её называют: «Дюплекс»;
с нею жить нужно в доме дуплекс!
Неприятно вредная и злая бабуля, -
с виду щенок, но тянет на пит-буля.
Весна приходит, бабка не рада;
ведь, эта весна станет хуже ада!
Бабулю не раз стукнуло: 86 лет:
ей стало трудно ходить в туалет.
У неё; уж, отекают и болят ноги, -
так её наказывают ангелы-боги…
Врачи к ней приходят, делают укол:
попросит: усыпите и оденьте чехол.
А смерть сидит, молчит, и вздыхает, -
что же, её Ира ждёт, зовёт, а не хает?
Верно, в 22 году будет мировая война;
потому, так сильно желает смерти она.
Бабка Ира, ты ещё немного поживи,
прибавкой к своей пенсии, – поживись!
С солнышком, – погрейся на скамеечке,
прикоснись к цветку; и, к старой леечке.
***
Утром восстанет мой отец:
варит кофе, сжарит яйцо…
Сынок; уже встал-молодец!
После сна помятое лицо.
Достанет сигарету с пачки,
с прищуром, улыбка с губ.
Жаль, у нас не было тачки;
он добр, но бывает, и груб.
С ночи, не выспались мы:
глядим в пустоту, вперёд.
Снега ссыпались от зимы;
и, до весны дойдёт черёд.
Ногу на ногу, – скинет тапок;
ты, чайку бы попил, а сынок…
И зажигалку положит набок:
закурит, – заклубится дымок.
Долго тянет свою папиросу:
раскуривает, любит покурить.
С дурака всегда мало спросу -,
ты должен девчонку охмурить!
Дым повис на кухне, белёсым:
Сильно воняет, не продохнуть.
Он обалдеет, а у меня слёзы!
Устаёт, и ему нужно отдохнуть.
Папка служит в УГРО милиции;
он ненавидит гадов, и сволочей;
Я не дорос ещё, до той юстиции, -
предательства, лжи, и подлостей.!
С дежурства шёл, шайка воров,
им бы, обуть его, и скинуть в ров!
Ты нас почему не боишься, мужик;
и ножичком, возле него вжик-вжик.
Батя достаёт с затвором ствол:
Я тебе кто шпана – старый вол?
Они ему: ты – это сам, что мент?!
И, в рассыпную сбегут-в момент.
Батя палит им из ствола, по ногам;
бандиты в ужасе, от них -шум, гам.
Сказал им: «вы не узнали? Я Борис;
у меня ж, нет ничего, несу домой рис…
У папы в деревне жили родители:
его батька-мой дед был водителем.
Мать-швеёй, меха сшивала гладко;
она обожала есть сладко, но гадко…
У бабки: застукал нас с малолеткой:
За живое меня схватил, сжал, и давил, -
– Да, тебя надо знакомить с клеткой!
Я бежал во двор, в поиске лопаты, вил.
Сына учил: "сынок, веди себя как босс;
и тогда тебя не прокусит злой барбос."
Наш батя был очень серьёзен и строг:
"по закону жить, – не попасть в острог".
И, все преступления, – он раскрывал!
У него никогда не бывало глухарей…
А вино; завсегда штопором открывал,
страховался, насушил сыну сухарей.
Папа делает всё, с особым смыслом:
много курит, дым стоит коромыслом.
Отец не додавал мне любви, лишка:
шутил, называл меня просто Мишка!
Этот человек был с большой буквы:
не любил есть лимон, не ел брюквы.
Но, сало любил, отведать, от души; (души)
рыбачил, водку не пил, а приглушил! (в глуши)
От него перегаром тащило за версту;
он не успел покатать меня на лодке.
Когда был в деревне, возил на плоту;
жил без умысла, нет ни одной ходки!
Как-то, взял меня в наш магазинчик;
я нечаянно вывихнул свой мизинчик.
В мясном отделе мы покупали обрезь, -
а мне тогда послышалось, что погрезь!
Недавно понял, обычно он так говорил;
нравилось пищу жарить и окно отворил.
Его голос был с хрипотцой, но интересен:
не жил без Высоцкого-его сильных песен!
Отец; даже, душу свою за друзей сложил, -
его один зэк из тюрьмы запросто уложил.
Для людей готов снять последнюю рубаху;
но, избивали его долго, а голову на плаху!
Для нас он не жив, не помер, и не воскрес;
под гнётом великой СССР – страна рампа…
Много выпивал водки и часто был не трезв;
у него в кабинете: стул, стол, на нём лампа.
Мы запомнили тебя, блудный наш папка, -
в доме нет стариков, осталась одна мамка!
Я сижу, и гляжу в пустоту-нет больше папки,
