— Теперь вы вместе навсегда, ребята, — осклабился старший из охранников, с удовольствием наблюдая за зэками. — Так, а теперь стройся в колонну! Живо!

С помощью стимула в виде дубинок охранников колонна сформировалась очень быстро — и ее выгнали из камеры наружу.

— Вот и все, — обреченно произнес старик, глубоко вдыхая морозный воздух. — Лучше надышитесь как следует, насмотритесь на небо. Скоро мы будем грезить о таком воздухе и о таком небе…

— Да заткнись ты, урод! — прорычал сзади Матео. — Достал уже со своими пророчествами!

— А-ну заткнитесь оба! — приказал ближайший охранник.

— Так точно, начальник, — вздохнув, кивнул старик.

Тем временем, я скосил взгляд в сторону и заметил, как к старшему из охранников подходит незнакомец. Сразу обращало внимание, что он одет не по погоде. На нем были теплые не по погоде сапоги с меховой подбивкой, столь же теплые штаны и длинная темно-серая зимняя шинель с меховым воротником с красно-желтой нашивкой в виде приоткрытых красных ворот на черном фоне, из щели между створок которых полыхало желтое пламя. Человек был обычного сложения, с невыразительными чертами лица, жиденькими усиками и водянистым взглядом серых глаз, в которых отражались бесстрастность и бессердечность.

— Это все, кто есть? — спросил он гнусавым брюзжащим голосом.

— Да. Семнадцать, — охотно ответил старший из охранников. — Надеюсь, Экзорцист будет доволен.

— «Доволен?» — гнусавый, который, по-видимому, принадлежал к персоналу охраны «Чистилища», недовольно хмыкнул. — Ты правда полагаешь, что такое бывает, Джерри?

— Да уж. Глупость сморозил, — хихикнул тот.

— То-то же, — вздохнул его коллега.

Колонна уходила все дальше, но ветер все-таки донес до меня еще пару их фраз.

— Здесь парочка совсем чокнутых. Этот вон дикарь один чего стоит! Заглянешь в его дело — просто охренеешь! За дедом тоже поглядывай, у него башка набекрень. Есть один особо опасный террорист. Есть серийный маньяк. Пара наемных убийц. Я уже молчу про обычных отморозков-рецидивистов. Как по мне, то тут больше половины проще пристрелить, как бешеных псов. От них толку не будет, а вот вреда может быть много, — поделился наблюдениями старший из охраны.

— Нам другого материала и не достается, — страдальчески вздохнул человек из «Чистилища». -

Ты же знаешь, что говорит Экзорцист. «Со всех есть толк. Ведь толк не в том, что они добывают золото. Толк в том, что они искупают вину».

§ 2

Корабль, призванный доставить нас к финальному месту назначения, выглядел диковинно. Это был пузатый, весьма уродливый транспортник, так сильно со всех сторон бронированный, что сложно было вообразить, как такая грузная махина вообще поднимается в воздух. Между тем, это впечатление было обманчиво. U-454 — многоцелевой корабль для полета в особо сложных метеоусловиях — был построен корпорацией «Аэроспейс» в количестве 8 штук специально для полетов над Северной Америкой. Он выдерживал экстремальные перепады температуры, сильнейший ветер и самые жестокие метели. А что самое важное — он мог взлетать, летать и садиться в условиях, когда ни один электронный прибор не мог работать нормально.

В транспортном отсеке было 20 кресел — по 10 вдоль каждого борта. Колонну зэков завели внутрь и рассадили по местам, не отстегивая от общей цепи, длина звеньев которой как раз позволяла сделать рассадку. Свободную руку каждого заключенного пристегнули еще одним браслетом, который был приварен к рукоятке сиденья.

— А что, если эта хрень грохнется? — спросил кто-то из заключенных.

— Тогда вы все сдохнете, — охотно объяснил кто-то из охранников.

Как только погрузка была завершена, охранники покинули транспортный отсек. Внутрь зашел тот самый человек, который давеча объяснялся со старшим охранником «мусоросборника». В его глазах было все то же угрюмое и недовольное выражение. Обернувшись, он вяло махнул рукой — и дверь отсека начала закрываться, погружая тесный салон, лишенный иллюминаторов, в полумрак. Лишь слабые красные лампы под потолком развеивали тьму.

Заняв свое место у самой двери салона, сопровождающий вздохнул и без энтузиазма произнес, обращаясь, видимо, к пилотам, с которыми имел связь по коммуникатору:

— Все готово. Погрузка завершена. Пора домой.

Судя по вибрации, двигатели начали разогреваться. Конвоир обвел нас долгим взглядом и брезгливым тоном произнес:

— По распоряжению начальства, во время полета вам полагается небольшая экскурсия. Так что наслаждайтесь.

Он взмахнул рукой — и перед нашими глазами возник яркий воздушный дисплей от пола до потолка. С экрана на нас смотрел смуглый, скуластый человек с глубокими темно-карими глазами, впалыми щеками и темными волосами, на вид пятидесяти с небольшим лет. Это описание было уместно по отношению к левой половине его лица. Что до правой, то жестоким ожогом она была превращена в уродливую обугленную маску, на которой остался лишенный века воспаленный глаз, придавая ему нереалистичный, демонический вид. Я видел этого человека почти двадцать лет назад. Но ошибки быть не могло. Это был Полулицый из «Вознесения». Омар Вахид.

— Из шести континентов планеты лишь один так и не превратился в обитаемый через 40 лет после Армагеддона — Северная Америка, «проклятая землю». Ведь врата ада разверзлись именно здесь.

Это была не прямая трансляция, а сделанная заранее запись. Вахид говорил нарочито медленно, с выразительными паузами. Его голос на записи был тихим, хрипловатым, а взгляд был непрестанно направлен прямо в камеру. От этого взгляда становилось не по себе.

— 12 декабря 2055-го года от рождества Христова сюда было запущено почти 4 тысячи боеголовок суммарной мощностью свыше 4 гигатонн. Большая часть обитающих тут людей погибла. Города, которые преисполненные гордыней обитатели считали столпами своей цивилизации, перестали существовать.

Вахид сделал паузу.

— 6-го марта 2056-го года от рождества Христова тут пробудился супервулкан, который «спал» десятки тысяч лет. Больше тысячи кубических километров магмы были выброшены в атмосферу. Взрывное извержение привело к возникновению супермощных пирокластических потоков — «ураганов» из вулканических газов, камней и пепла, которые покрыли территории в десятки тысяч квадратных миль.

Еще одна пауза.

— Уже через несколько дней после извержения на континенте произошло самое разрушительное из серии Великих землетрясений. На континенте образовались огромные каньоны, крупнейший из которых глубиной достигал 3000 футов. Целые города были похоронены на дне.

После очередной паузы он продолжил:

— 19-го мая 2056-го года от рождества Христова в лагере для беженцев в окрестностях Гвадалахары была впервые зафиксирована «мексиканка». Чума нового века.

Выждав, он подытожил:

— Есть те, кто считает все эти события совпадением. Случайностью. Эти несчастные глупцы упрямо не желают поднять свой взгляд и увидеть Всевышнего даже тогда, когда он возвысился над ними и распростер свою карающую длань. Но все мы понимаем, что они обманывают себя. По теории вероятности такое совпадение просто не является возможным. Если бы мир был хаотичен, сумбурен, неуправляем, как считают материалисты — эти события никогда не могли бы случиться в ряд, одно за другим. Ибо это не были катаклизмы. Это был Судный день.

Вскоре он продолжил:

— От сильнейших государств, которые были расположены здесь, не осталось и следа — не считая тех, кто успел бежать, полагая себя счастливчиками, и не ведая, что это Господь даровал им жизнь. Последняя из эвакуационных баз была закрыта в 2065-ом от рождества Христова. С тех пор эти земли мертвы и безжизненны. И так будет еще долго. Господь отметил их клеймом своего праведного гнева. Здесь царит радиоактивное и химическое загрязнение, равного которому нет нигде на Земле. Высокая вулканическая и сейсмическая активность продолжает свирепствовать даже через 40 лет после извержения супервулкана. Воздух заполнен пеплом, из-за которого тут царит вечная ночь, и идут кислотные дожди. Полеты летательных аппаратов крайне затруднены. Затруднена геолокация. Практически отсутствует связь. После смещения полюсов Земли тут установились крайне суровые климатические условия. Температура порой опускается ниже -60 градусов по Фаренгейту. Бушуют ураганные ветра и смерчи. Это место больше не принадлежит людям. Оно является напоминанием о каре, постигшей человеческий род за его грехи. И людям здесь больше не место.