02:44.

— Я трезво оцениваю себя, Лори. Не строю из себя героя, пророка, мессию. Я определенно не смогу спасти или изменить этот мир. Я не уверен даже, заслуживает ли он спасения. Но в нем есть нечто, что точно заслуживает шанса. Это — мы с тобой. И тот мир, который мы способны создать вокруг себя.

03:13.

— Любимая, прошу тебя об одном — береги себя. Без тебя все это будет лишено для меня смысла. Не ищи неприятностей на свою голову. Будь настолько осторожна, насколько это возможно. Ни в коем случае не ищи меня, что бы ты ни услышала. Не пытайся со мной связаться. Лучше вообще не высовывайся лишний раз. Я сам выйду на связь, как только смогу. Обещаю.

03:32.

— Я люблю тебя, Лори. Люблю и очень по тебе скучаю.

03:41. Конец записи.

§ 19

Я видел человека по имени Герман уже второй раз в жизни. И второй раз в жизни меня не покидало ощущение, что я видел эти хитрые серо-зеленые глаза как-то раньше. Когда-то давно. Быть может, слишком много таких персонажей мне доводилось видеть — людей с лицами-масками, чьи мотивы и истинные желания — для меня потемки.

— Рад видеть тебя снова, Димитрис, — сказал он, лучезарно глядя на меня, на этот раз — с дисплея, который мерцал в темноте.

Я ограничился коротким кивком.

Сеанс связи проводился по допотопному интеркому, качество изображение на экране которого оставляло желать лучшего. Вокруг был мрак, развеиваемый лишь налобным фонариком на моей голове. Интерком был установлен на стене в маленькой комнатке в недрах кишащей крысами канализации города-призрака — одного из многих, которые после Апокалипсиса были отмечены на картах как «серая зона» — безлюдные пустоши. Добраться сюда оказалось делом настолько непростым, что знай я это заранее, может быть, отказался бы от этой затеи.

Меня заверили в абсолютной надежности этого канала связи, не говоря уже о том, что я не собирался ни одной лишней минуты оставаться в этом месте. Несмотря на это, хотелось закончить с этим побыстрее.

Герман, по-видимому, не так сильно торопился.

— Я с большим удовольствием наблюдал, сколько пользы ты извлек из информации, которая стала результатом нашей прошлой встречи! Признаюсь, даже я не ожидал такого. Твоя речь войдет в учебники по истории. Хотя это, конечно, зависит от того, кто их будет писать. Судя по всему, ты наконец озаботился и этим вопросом?

В ответ на его понимающую ухмылку я отрицательно покачал головой.

— Меня интересуют те же люди, что и в прошлый раз.

— Хм, — задумчиво хмыкнул тот, кивая. — Что ж, это логично. И, наверное, правильно. Наш мир стал бы куда более эффективным и упорядоченным, если бы каждый занимался только своим делом, но зато делал его усердно и доводил до конца. Евразийцы эту истину давно усвоили. Но разве нам, безнадежным эгоцентристам и эгалитаристам, это понять? Они — муравейник. А мы — стая мошкары, беспорядочно летающая вокруг светильника…

Я не выдержал и прервал эти лирические отступления:

— У евразийцев был хороший шанс доказать свое превосходство. Мы оба помним, чем все закончилось.

Но торговец информацией не растерялся, и хитро сощурился, будто знал что-то, чего я еще не знаю, и собственная осведомленность тешила его, а моё неведение забавляло.

— Ничего еще не закончилось. Ничто вообще никогда не заканчивается, друг мой!

Я с трудом, но удержался от едкого комментария по поводу нашей с ним «дружбы». Все-таки этот человек был мне нужен. Вернее, информация, которой он владеет.

— Я гляжу, на философию здесь настроен лишь я, — наконец догадался Герман, посерьезнев.

— Похоже на то. Я поглощён делами приземленными.

— Что ж, ты получишь то, что хочешь. Точнее — тех, кого хочешь. Я уже говорил тебе свое мнение об этих личностях и надлежащей им судьбе. Так что с информацией расстанусь с чистым сердцем.

Я сосредоточенно кивнул.

— Речь идет об информации, достаточно для того, чтобы… — счел нужным уточнить я, закончив на красноречивой паузе.

— Разумеется, — кивнул Герман, дав понять, что понял намек.

Сделав паузу, он добавил:

— Но, я буду выдавать тебе их порциями. Когда добуду нужную информацию в нужном объеме и сочту, что пора ею распорядиться — ты будешь ее получать. До тех пор — я могу ее и придержать.

— Почему не все сразу? — нахмурился я.

— Хочешь откровенный ответ? — не растерялся Герман.

— Я и так догадываюсь, каким он будет, — мрачно предрек я.

— Угадал. Я хочу следить за тем, как ты распоряжаешься с информацией. И решать, стоит ли предоставлять новую, и на прежних ли условиях. Назовешь это моим желанием иметь над тобой определенную власть, или контроль? Что ж, если угодно, можно назвать это так. Я могу позволить себе эту маленькую прихоть.

— Может быть, тогда мне стоит позволить себя найти другой источник информации?

Как я и ожидал, это не обеспокоило Германа.

— Милости прошу. Но уверяю, ты больше не нигде не найдёшь того, кто обладает нужной тебе информацией и захочет ею с тобой поделиться. Особенно — бескорыстно.

— Я не верю в бескорыстие. Чувствовал бы себя куда спокойнее, если бы расплачивался в твердой валюте. Хотя бы знал тогда истинную цену твоей «помощи».

Герман усмехнулся.

— У тебя неплохо получается изображать циника и мизантропа, Димитрис. Но мы оба знаем, что ты идеалист и мечтатель. Циник не совершил бы того, что совершил ты. А раз ты сам идеалист, то так и подмывает спросить — отчего в других ты видишь лишь циников? Ты настолько убежден в своей исключительности и моральном превосходстве над общей «серой массой»?

Я фыркнул.

— Уж не пристыдить ли ты меня пытаешься? Все это пустые слова. Я неплохо знаю о том, каковы мотивы моих поступков. Относительно остальных я не могу быть уверен. А раз так, исхожу из худшего.

— Значит, не доверяешь мне?

— Конечно же, не доверяю.

— Другой бы обиделся, учитывая наш позитивный опыт сотрудничества.

— Но ты-то не станешь.

— В обидах нет никакого смысла. Они лишь напрасно все усложняют. Но давай вернемся к делу. Как я уже сказал, твой выбор в твоих обстоятельствах невелик. А раз так — я имею возможность злоупотреблять эксклюзивностью своих услуг. И я решил злоупотребить ею, выдавая тебе данные по частям. Вот и весь сказ.

— Так не пойдет. Если ты выдашь мне информацию только об одной цели за раз, ты будешь точно знать, что именно она будет моим следующим приоритетом. Слишком большой риск для меня. И слишком большой соблазн для тебя передать информацию о моих планах другим людям, которые могут использовать ее против меня.

— Каково твоё предложение?

— Мне нужно все — и сразу.

— К сожалению, так не выйдет, друг мой.

— Тогда мне нужно минимум три объекта за раз.

Герман некоторое время раздумывал, подперев рукой подбородок и уставившись вверх.

— Ну добро, — наконец кивнул он, и сделал несколько взмахов руками. — К устройству внизу подключен флэш-накопитель. Только что данные были переданы туда. Там найдешь даже пять объектов — два мелких в качестве жеста моей доброй воли.

Я не успел удивиться тому, как быстро все произошло.

— Удачи! — бросил осведомитель напоследок, и изображение на дисплее погасло.

Я остался в одиночестве в затхлой тесной подсобке. Нащупал флэшку, выдернул и положил в карман. Секунду спустя — вышел наружу, скрипнув ржавой дверью. Сразу же услышал писк разбегающихся из-под ног крыс.

— Идем, — кивнул я в ответ на вопросительный взгляд ожидающей меня Лейлы.

Наши резиновые сапоги захлюпали по воде. Было по щиколотку грязной воды, которую несли сюда ливневые стоки. Лучи налобных фонарей мелькали по стенам.

— Получил то, что надо? — спросила арабка через некоторое время.

— Будет понятно после того, как ознакомимся.

Она кивнула.

— Что за фрукт этот Герман? Откуда он? — спросил я.

— О нем мало что известно. Но его данные всегда оказывались надежны.