Замок Buisson-Luzas

Строительство самого дома началось еще во второй четверти XIX века. В начале ХХ-го к первому этажу здания на западе была сделана небольшая пристройка, хорошо видная на некоторых открытках.

Этим домом из красного кирпича князь Н.В. Орлов владел вплоть до 1936 года.

Железнодорожный вокзал Сальбри. Французская открытка начала XX в.

Об этом сообщает в своей книге Эли Дюрель (с. 20), а также Марсель Бодрильон, автор текста к юбилейному изданию «Salbris: au fil du temps, au fil des ans» (Ville de Salbris. 1993.

Р. 140): «Год спустя [в 1921 г.] князь Орлов приобрел себе в собственность Buisson-Luzas, а семья Соколовых маленький домик на окраине».

Сам Сальбри – небольшой старинный городок в департаменте Луар и Шер в 160 километрах к югу от Парижа. Расположен он на реке Сольдр (Sauldre) – притоке реки Шер, впадающей в Луару.

Одной из городских достопримечательностей является католический храм Святого Георгия XVII в., вобравший в себя фрагменты и гораздо более ранних построек (до XII в. включительно).

Современная фотография церкви Святого Георгия и внутренний ее вид на открытке начала XX в.

Храм располагается на севере Сальбри, неподалеку от местного кладбища, а на юге города находилась еще одна старинная постройка – часовня Милосердной Божией Матери (называвшейся еще Семистрельной).

Когда-то, согласно рассказам старожилов, сюда приносили мертворожденных детей в уповании на то, что Пресвятая Дева на непродолжительное время возвратит им жизнь, чтобы можно было их крестить, дав таким образом возможность войти в рай.

Начиная с XIX в., часовня пользовалась особым почитанием плодоносящих женщин и рожениц.

Часовня Notre-Dame-de-Pitié. Современный снимок

Однако столь ранняя датировка переезда в Сальбри Н.А. Соколова (в 1921 г.), которую нам предлагают некоторые авторы, вряд ли верна.

Из уже приводившихся нами документов известно, например, что младший сын Н.А. Соколова родился 14 июня 1923 г. в Фонтенбло. То есть семья следователя в то время еще жила в Самуа-сюр-Сен, рядом с принадлежавшим князю В.Н. Орлову старшему замком Бельфонтен.

Вряд ли вскоре после родов мог состояться переезд всей семьи на новое место, хотя сам следователь возможно и приезжал в замок Buisson-Luzas к князю Н.В. Орлову, поселившемуся там, по некоторым сведениям, с семьей в конце 1922 года.

Осенью следующего года началась подготовка к совместной поездке в Америку (о чем мы расскажем далее), из которой князь со следователем вернулись лишь весной 1924 года.

Набережная Сены в Самуа. Французская открытка начала XX в.

Замок Buisson-Luzas с прилегающим к нему парком

Примечателен документ, который Эли Дюрель приводит в своей книге: о продаже сальбрийского дома Н.А. Соколова, согласно которому он был приобретен 4 сентября 1924 г., за три месяца до кончины следователя.

Разумеется, что до этого Николай Алексеевич мог жить с семьей и в другом месте, как в самом городе, так и в замке князя Орлова Buisson-Luzas. Об этом свидетельствует постановление прокуратуры Ромарантена 1938 г., опубликованное в книге Эли Дюреля (с. 412), воспроизводившееся нами ранее, в котором упоминается «семейная книжка, выданная 15 октября 1923 г. чиновником гражданского состояния города Сальбри».

В конце 1930 г. в Сальбри приехал журналист парижской газеты «Petit Journal» Ксавье де Отеклок. Побеседовав с мэром, он направился в имение князя Н.В. Орлова:

«Посреди равнины Солонья я нахожу дворянский загородный домик, на пороге которого вижу джентльмена-фермера, одетого в охотничий костюм и высокие сапоги; самого князя Орлова. Он встречает меня словами: “Я внимательно следил за вашими расследованиями и ждал вас”.

У нас с ним сейчас же завязался горячий разговор. Его заявления привели меня к полному удивлению и почти к возмущению.

Князь Орлов: Со времени приезда Соколова во Францию я был его ближайшим сотрудником. Мы вместе пересмотрели, руководясь самым тщательным критическим анализом, все данные его следствия, которое – я могу громко заявить – было ведено по всем правилам нашей юриспруденции. Я нахожу, что с юридической точки зрения это следствие вполне правильно, а его результаты вполне убедительны.

Вопрос: Почему же следователь Соколов отстранился… вернее укрылся в Сальбри?

Князь Орлов: Только успев ступить на вашу землю, он увидел себя вовлеченным в центр русских политических интриг, разных тенденций. Было ли тут желание заставить его осветить эту ужасную трагедию с одной ли с другой стороны, или же, что вернее, заставить его молчать об этом убийстве, которое является символом гибели России, об этом мы узнаем позже. Что бы то ни было, но, во всяком случае, страшно прискорбно, что останки Императорской Фамилии, которые без сомнения идентичны, скрыты от чтущих их людей. Я должен затронуть больную сторону, говоря о странном, почти враждебном приеме, сделанном следователю Соколову людьми, которым он привез останки их Государя, доказательства и рассказ о своем самопожертвовании и муках.

– Князь Орлов продолжает медленно голосом, спокойствие которого с трудом заглушает переживаемые им чувства:

Для того, чтобы вести это следствие, Соколов должен был пройти целую героическую одиссею; чтобы достигнуть Екатеринбурга, занятого белыми войсками, он должен был пройти пешком 1200 километров, переодетым нищим, через волнующиеся области и чудом спасаясь от смерти. Он приходит к Колчаку и ему поручают вести следствие, что он исполняет с замечательною тщательностью и ясностью в продолжении нескольких месяцев.

Опять фортуна меняет свое направление и он спасает свои документы и вещественные доказательства неизмеримой ценности, предает всё это генералу Жанену и со спокойной душой, исполнив свой долг, едет во Францию. Он просит аудиенции у оставшихся в живых Членов Императорской Фамилии; его не принимают. Он спрашивает, что сталось с Реликвиями, которые он выкопал, с оригинальными документами его следствия, всё ли это в сохранном месте.

Он просит, чтобы ему позволили видеть драгоценные посмертные Останки, чтобы своими глазами убедиться, что они невредимы и благоговейно сохраняются. Но и в этом ему было отказано.

До самой своей смерти Соколов не знал, что же стало с вещами, переданными г. Гирсу. Невыразимое горе точило несчастного. Мы делали с ним всё возможное, чтобы узнать, что же сталось с Останками. Но мы натыкались на стену молчания. И вот тогда-то следователь Соколов написал свою книгу. Он написал ее по моему настоянию, чтобы потомки знали самым точным образом, что выстрадали самые благородные жертвы в этом ужасном “доме специального назначения”.

– Князь Орлов останавливается, как бы не решаясь высказать много тяжелого:

Приняты были все меры, чтобы помешать Соколову вписать правду в великую книгу Истории. Он жил на маленькую пенсию. Ему грозили, в случае, если он напишет свои свидетельства, отнять у него эту маленькую ренту, так горько заработанную.

Вопрос: Исполнили ли угрозы?

На это князь Орлов только пожал плечами и вот, что он мне продиктовал в заключение: