— Перельман, — тихо шептал я, когда доктор явился.

Обращение по фамилии обрадовало его.

— Отлично, мистер Сандерс! Просто восхитительно! Вы делаете большущие успехи!

— Что… я?.. Как… я?.. — с первой попытки вопрос не удалось сформулировать.

— Не напрягайтесь слишком сильно, прошу. Для вопросов еще наступит свое время.

— Целый… год? А… война?.. — вторая попытка была чуть более удачной.

— Война окончилась, мистер Сандерс. Вас доставили в госпиталь в ночь с 18-го на 19-ое января 2093-го, после дня фактического окончания войны. Мне этого не сообщили, но несложно догадаться, что вы побывали там, где ее судьба как раз и решалась. Новая Москва, не так ли? Жуткая трагедия. Во время штурма города войсками Содружества отчаявшиеся евразийские радикалы, вопреки приказу командования о капитуляции, вывели из строя оборудование, спровоцировав аварию на термоядерной электростанции. От выброса радиации погибли десятки тысяч людей. К счастью, это был последний кровавый эпизод войны. Вскоре после этого, 4-го февраля, был официально заключен мир. Не так давно мы отмечали годовщину этого события.

Осознать случившееся было трудно.

— А… я… контракт…? — сумел выдавить из себя нужное слово я.

На мое счастье, Перельман в целом понял вопрос.

— Вы находитесь здесь как работник компании… м-м-м… «Грей Айленд ко». Я не слышал о такой. Но несложно догадаться, что она связана с оборонным сектором.

Я болезненно поморщился. Некоторые кошмары не исчезают после пробуждения.

— Ваш наниматель оплатил полную стоимость вашего лечения, которое выдалось весьма дорогим. Они оплачивали все чеки даже несмотря на то, что наш главврач, доктор Андерсон, скажу откровенно, поначалу, м-м-м, скептически отнесся к перспективе вашего выздоровления. Специально была оплачена одиночная палата, в которой вы полностью изолированы от других пациентов. В ней вы и находитесь.

Некоторое время я тяжело дышал, стараясь переварить услышанное.

— Я… могу… увидеть… кого-то?.. — выдавил я из себя следующую порцию слов.

— Вы можете увидеть представителей вашего работодателя. Они просили уведомить их в случае, если… м-м-м… я хотел сказать — как только вы придете в сознание. Пока еще я этого не делал. Но сделаю как только посчитаю нужным.

Я неопределенно покачал головой.

— Как я понимаю, ваш контракт запрещает вам видеться или связываться с другими людьми без их специального разрешения. Честно говоря, я первый раз слышу о таких строгих условиях. Не уверен даже, законно ли это. Но главврач строго-настрого запретил мне нарушать это правило. Его на этот счет специально предупреждали. Кажется, какие-то люди из правительства. Серьезная у вас, должно быть, была работа, мистер Сандерс. Я не стану спрашивать, какая. Это не мое дело.

Молчанием я выразил ему свою благодарность за нелюбопытство.

— У вас есть семья, мистер Сандерс?

Для того чтобы отыскать ответ на этот вопрос, мне понадобилось немного времени. Я отрицательно покачал головой. Доктор в ответ сочувственно кивнул.

— Может быть, есть родня или другие близкие люди?

Этот вопрос заставил меня дольше порыться в глубинах памяти. Ответ на него был не столь однозначным, как на первый. Впрочем, не было пока понятно, зачем Перельман вообще задает этот вопрос.

— Вы сможете… передать?.. — поинтересовался я.

— К сожалению, не имею права передавать от вас никаких вестей. Хоть и очень хотел бы вам помочь, — извиняющимся тоном ответил врач, разводя руками. — Но если вас интересует судьба какого-то конкретного человека, то, чисто теоретически, никто не запрещает мне навести о нем справки в общедоступных источниках. Прошел год, и вам может быть интересно, что случилось за это время с теми, кто вам дорог… если такие есть.

— Есть… пару… имен, — с благодарностью кивнул я.

— Я записываю, — сосредоточенно кивнул Перельман.

Я потратил несколько минут на то, чтобы вытянуть из закромов памяти и назвать несколько имен, которые я на протяжении войны иногда вспоминал, а несколько раз даже пытался навести о них справки.

— Сделаю что смогу, — пообещал врач, записав их на своем коммуникаторе. — Многого не обещаю. Но если все эти люди хоть немного активны в социальных сетях, а в наше время редко о ком можно сказать иное, то какая-нибудь информация должна найтись.

— С-спасибо.

Доктор не удержался от вздоха, в котором чувствовалось искреннее человеческое сочувствие, какое нечасто встретишь у опытных медицинских работников, привыкших к страданиям и невзгодам пациентов.

— Понимаю, что это не заменит вам поддержку близкого человека, но знайте — я и Ульрика всегда к вашим услугам. Вы можете полностью нам доверять и полагаться на нас.

— С-спасибо, — вновь выдавил из себя я.

— Крепитесь, мистер Сандерс. Вместе мы справимся.

Как раз в этот момент меня скрутил спазм в районе спины, от которого захотелось заплакать. И все же я замычал скорее утвердительно, нежели отрицательно.

§ 44

Мой прогресс становился так заметен, что его невозможно было дальше скрывать. И уже скоро ко мне пришли. Ни Перельман, ни Ульрика не предупредили меня об этих визитерах и не подготовили к их приему. Должно быть, визит был санкционирован больничным начальствам. Судя по тому, как вольготно чувствовали себя гости, они не испытывали сложностей с тем, чтобы получить чьи-либо разрешения.

— Добрый день, капитан Сандерс, — произнес один из них, тихо прикрывая дверь в палату.

Насколько мне позволяло зрение, я мог видеть двух людей в темных костюмах: один старше, другой младше. На их лицах виднелась невидимая печать принадлежности к аппарату спецслужб. Ни один не представился. Младший прошелся по палате, рассматривая ее интерьер. Остановился у окна. Старший — пододвинул стульчик поближе к моей кровати и склонил надо мной свое лицо.

— Вы слышите меня Сандерс? Понимаете, что я говорю? — вкрадчиво обратился ко мне он.

Я вспомнил, как когда-то очень похожие люди уже являлись ко мне в больницу. Это было почти пять лет назад. Но я до сих пор помнил их фамилии. Абэ, Аффенбах, Челли, и, конечно же, Паоло Торричелли. Этот был не одним из них. Но своими манерами он был на них похож.

Смотрел он меня въедливо, изучающе — без тени сострадания, которое, казалось бы, приличествует проявлять к раненым. Я глядел в ответ, с трудом заставляя себя разлепить веки. Мой мозг все еще работал недостаточно активно, чтобы догадаться о цели прихода этих визитеров. Но они не заставили меня гадать.

— Сандерс, я знаю, что вы понимаете меня, — сказал старший из сотрудников. — Согласно медицинским данным, ваше состояние стабилизировалось. Мы этому очень рады. Однако пришли мы не для того, чтобы принести вам гостинцы. Надеюсь, вы не будете на нас за это в обиде. «Грей Айленд ко» инвестировала в ваше восстановление более семи миллионов фунтов — значительно больше той суммы, на которую вы застрахованы. Уверен, что эта помощь вам полезнее, чем связка мандарин.

Я в ответ лишь промычал что-то неопределенное.

— Так позвольте же нам перейти к делу. Вы пробыли без сознания длительное время, и сейчас, должно быть, дезориентированы. В таком состоянии некоторая растерянность простительна даже человеку вашей профессии. Поэтому мы хотели бы на всякий случай напомнить вам, что вы всё ещё связаны вашими контрактными обязательствами. Ваш контракт юридически продолжает свое действие до окончания его срока — 15 августа 2094 года, за исключением случаев, когда он расторгается досрочно по решению нанимателя. После завершения реабилитационного курса вы предстанете перед медицинской комиссией, которая примет решение о списании.

Даже в моем нынешнем состоянии мне не нравилось слово «списание». Этот термин хорошо подходил по отношению к отстрелянным гильзам или рваной униформе, но как-то совсем не вязался с живым человеком.

Критически осмотрев контуры моего изувеченного тела, посетитель добавил: