– Представляю их реакцию.
– Да, уж… Видел бы ты, Виталь, их глаза. Они даже не знали, как на это реагировать: злиться или смеяться. И здесь, конечно, молодцом повел себя Вовка. Он после окончания проигранной им партии сразу подошел ко мне и, протянув руку, невозмутимо представился: «Володя». Я, конечно, тоже представился и, само собой, пожал протянутую им руку. После этого со мной перезнакомились и все остальные местные ребята. Узнав, кто я, и откуда, и надолго ли приехал, они пригласили меня пройти за гаражи для игры в ножички.
– И ты согласился?
– Пришлось согласиться, хотя я все еще не исключал какого-либо подвоха с их стороны. За гаражами они нарисовали мелом на деревянной стене какого-то сарая небольшой круг, достали откуда-то довольно приличный нож и предложили мне первому бросить его в этот круг метров с семи – с точки, которую они сами отметили, отчеркнув ногой по земле.
– А отказаться нельзя было?
– Отступать, как говорится, было уже поздно, и я, сам знаешь, до этого никогда данным делом не увлекавшийся, со всей силой метнул нож в сторону круга. И… Виталь… ты не поверишь, как не поверил и я своим собственным глазам: нож, как в кино, глубоко воткнулся своим острием прямо внутрь очертанного круга.
– И что дальше?
– А дальше… Дальше наступила гробовая тишина, среди которой тихим шепотом уважительно прошелестело брошенное мельком кем-то из дворовых ребят слово, мгновенно ставшее там моим прозвищем: «Бакинец!». Тут я, конечно, моментально сделал вид, что для меня такое меткое попадание – обычное дело, и спокойно отошел в сторону. С той самой минуты я для них стал своим, и не просто своим, но еще и тем, с чьим мнением необходимо считаться. Правда, после этого, когда все стали метать нож уже по второму-третьему кругу, я попробовал еще раз кинуть его в нарисованную мишень, но он, позорно ткнувшись в стенку рукояткой, камнем упал возле нее. И мне пришлось срочно состроить гримасу, означавшую, что я сделал что-то мне органически несвойственное и поэтому глубоко меня разочаровавшее. Больше я там к ножу не прикасался.
– Клево, – похвалил Виталик то ли Алексея, то ли его рассказ.
– Да… ничего особенного… – довольно махнул рукой Родионов. – Но это – все уже в прошлом. А вот вчера у меня была ситуация, так ситуация… Всем ситуациям – ситуация!
– Слушай, ты… ходячий сборщик приключений… куда еще-то ты успел «влипнуть»? – с легким оттенком «белой» зависти спросил Горшенков.
– Куда-куда… вот куда, – Алексей осторожно приподнял рукав своей новой футболки и показал другу перебинтованное плечо.
– Что это? – встревожился Виталик, понимая, что из-за пустяковой царапины его друг не стал бы даже говорить с ним о причине ее происхождения.
– «Бандитская пуля», – шутливо процитировал Родионов классическую фразу из старого советского фильма, – ну, а если серьезно, то… это меня «сотники» подрезали.
«Сотниками» в их квартале, в котором насчитывалось добрых полтора десятка многоэтажных домов, плотно расположенных в угловом жилом массиве, образованном двумя перпендикулярными друг к другу улицами Жданова и Рустамова (пересекающимися перед спуском дороги из городского микрорайона «Восьмой километр» в пригородный поселок Разино), называли молодежь, проживающую в одной из здешних пятиэтажек под запоминающимся номером сто.
Знаменит этот дом был тем, что слишком уж много его представителей мужского пола побывали в местах лишения свободы. Причем, происходило это все, как на конвейере. Не было ни одной временной паузы, чтобы там кто-нибудь не находился. Говорили, что возникла эта особенность с самого начала существования данной пятиэтажки, с того момента, когда, при ее сдаче в эксплуатацию, туда переселили сразу несколько десятков жителей с улицы Советской – знаменитой, в прежние годы, тем, что расположенный на ней, тогда, жилой массив был одним из самых криминальных районов города Баку.
Дом под номером сто и детский сад с двух сторон примыкали к тротуару, ведущему от двора с двумя девятиэтажками, в которых проживали Алексей и Виталик, к средней школе, где они учились. Поэтому, вчерашний инцидент с «сотниками» грозил для друзей, помимо всего прочего, еще и весьма большими неудобствами.
По сути, их «дорога жизни» в школу и обратно отныне становилась для них чрезвычайно опасна, так как вычислить и встретить их у своего дома для «сотников» не представляло никакого труда.
Учитывая данный фактор, все ребята с их двора (а это, помимо двух девятиэтажек, еще и три длинных пятиэтажки), включая самых бойких и задиристых, всегда старательно избегали конфликтов с «сотниками».
Можно, конечно, в обход их владений, ходить еще и по улице Рустамова с последующим поворотом с нее на старую плохо асфальтированную дорогу, ведущую прямиком до самой школы, но это будет слишком неудобно и станет занимать гораздо больше времени.
– Блин! – философское спокойствие у Горшенкова улетучилось в мгновение ока.
Он прекрасно понимал, что теперь «головная боль» друга становится и его проблемой тоже. Поскольку он всегда ходил в школу и обратно вместе с Родионовым, то рано или поздно, когда их встретят поссорившиеся с Алексеем «сотники», ему тоже придется весьма несладко, так как в этом случае он, ни при каких раскладах, не сможет остаться в стороне.
– Не переживай, прорвемся как-нибудь, – улыбаясь, постарался успокоить его Родионов, хотя легкое беспокойство все же, потихоньку, начало овладевать и им.
– Как же все это произошло? – поинтересовался у него Горшенков.
Отвечая на этот вопрос, Алексей не стал ничего скрывать от друга и подробно рассказал ему обо всех деталях произошедшего вчера конфликта, старательно избегая в своем рассказе ненужной бравады.
Выслушав его до конца, Виталик на минуту замолчал, задумавшись, и вдруг резко выдохнул:
– Ну, и… с ними!
– Кто не с нами, тот против нас! – вновь улыбнулся Родионов, довольный поддержкой друга.
И больше к данной теме в этот день друзья не возвращались.
За разговорами они и не заметили, как наступило обеденное время.
– Ух, что-то «пожрать» захотелось, – заявил Горшенков. – Есть котлеты с рисом. Будешь?
– Давай! Что-то, и вправду, поесть потянуло, – поддержал друга Алексей. – А потом – в город («городом» все бакинцы традиционно называли центр старого Баку)! Ты не против?
– Нет, конечно, – бодро донеслось из кухни, где Виталик уже вовсю орудовал в своем холодильнике.
Пообедав, друзья дождались момента, когда полуденный летний зной пошел на убыль, и, весело болтая, направились вдоль улицы Рустамова к станции метро «Нефтчиляр».
Метро для их «спального» микрорайона было настоящим спасением. Каких-то десять минут ходьбы до ближайшего входа в метро плюс двадцать минут езды на метропоезде до станции «Двадцать шесть бакинских комиссаров», и… ты уже – в самом центре старого Баку.
Впервые этот древний город был упомянут в исторических хрониках, датированных 885 годом нашей эры, хотя многие ученые небезосновательно считают, что, на самом деле, Баку гораздо старше этой даты.
Еще в пятом веке он был известен как один из наиболее значимых городов Кавказской Албании, только тогда (как и в более поздние – средние – века), как они предполагают, Баку носил свое предыдущее название – «Абаку».
В одиннадцатом веке он находился под правлением знаменитой династии Ширваншахов (сделавших его столицей своего государства), которую в двенадцатом – четырнадцатом веках на довольно-таки длительный период времени сменили дошедшие сюда монголы.
Ну, а дальше: пошло-поехало… В шестнадцатом веке Баку входил в состав государства Сефевидов (Ирана), в семнадцатом – Османской империи (Турции), а в восемнадцатом – небольшого Бакинского ханства.
В 1723 году Баку захватили войска Петра Первого, но ненадолго. Уже в 1735 году он был возвращен снова Персии (Ирану). И лишь в 1806 году его вновь на длительное время (до полного распада СССР) заняла Россия.
В исторической части Баку хорошо сохранилась старая крепость «Ичеришехер» (12 века), в которой, до сих пор, находится крупнейший памятник старины – Дворец Ширваншахов (15 века), в чей архитектурный комплекс входит сам дворец, диванхана (место встреч чужеземных послов), дворцовая мечеть с минаретом Сынык-Кала (11 века), мавзолей Сейида Яхья Бакуви, усыпальница Ширваншахов, восточный портал и баня.
