Встав и поклонившись в извинении мне, девушка исчезла, а мне оставалось переваривать всё ею сказанное. Как-то даже неприятно на душе стало, а уж после того, как она обо мне печётся. Осмотрев стол, лишь с сожалением выдохнул, в горло ничего не лезло, да и обедать теперь не с кем. Как бы теперь разводиться не пришлось, кто его знает какие у вампиров законы. Захреначат меня где-нибудь и скажут, что так и было, проиграл, не туда забрался. Ну или споткнулся, раз десять. Но на дела клана это не как не повлияет, сколько я девок видал, когда впервые попал в деревеньку, а сколько приходило на состязание. Однако не шла из головы только одна. Странно, но я как-то и не присматривался Лите, запомнилась лишь широкая попа, хотя как широка, в кожаной обтяжке с осиной талией, да широкая, а так очень даже хороша. Да быть может хвостик с задорной кисточкой на конце или коса, свисавшая до той сам попы. Ну и соврал бы не засмотрись и на вторые девяносто, в курточке те не выделялись, разве что общим внушительным фоном, но без перегибов для её метра семидесяти, может троечка не больше. А сейчас мелькало и справное лицо, с плавными не вызывавшими отторжения чертами, что было без макияжа. А вот глаза пронзительные и живые завораживали, пусть и были угольно черными, но печаль, радость и даже озорство, они выражали живо не замылено. Даже захотелось узнать, при общей, очень и очень продолжительной жизни, сколько моей вампирше лет. О чём как, не странно и осведомился в воздух. Тут же и получив ответ, откуда-то из-за стены:

– У порядочных женщин такое не спрашиваю. И вообще мы по-другому время считаем.

– Это вы молодцы, – хмыкнул я, – да только люди и конкретно я, не вечен. Возвращайся давай, а то голодом меня заморишь.

Ждать долго не пришлось, но все-таки понадобилось, девушка решалась идти или нет. Но и не просто так, а появившись была совсем не той воительницей, что я видел раньше. Хоть пояс с мечами и кинжалами никуда не исчез, теперь он обрамлял бедра и животик, едва соприкоснувшийся с атласным или скорее шёлковым облегающим платьем. Верх был подбит не менее выразительно и, как ни странно, накидкой с метательными ножами, но все прелести декольте они не сковывали. А я никогда и не думал, что чуть темная или скорее сероватая кожа Литы может зарумяниться, но на своей, вампирской манер. Поднимаясь до шеи, что венчали мелкие, но поигрывающие рубины цвет платья и сережек. И даже укладку венчала сопоставимая с ними брошь. И я было подумал, что без пристрастное лицо потеряется на всем этом великолепии. Но стоило добраться до кроваво алевших губ, и глаз, прямо-таки отсвечивающих черным, транслируя властность, и осознание своей красоты. Как в них можно было утонуть на ряду с чуть-чуть подправленными бровями. Внутри даже, что-то щелкнуло, но я принял то за совесть, о чем и сообщил:

– И не жалко тебе всей этой красоты, тут со мной заляпывать?

На что услышал совершенно рациональный ответ:

– А куда мне еще в этом пойти, обычные люди не поймут? Хотя и ничего не скажут, если вампирша будет в платье по полю иль по навозу скакать, а к благородным, так там свиньи по чище живут, не то, что платье загваздать, как бы самой чистой остаться. Если не облапают, так слюной забрызжут. Мы то уже почитай пару столетий ничего не устраивали, здесь и ходим. А теперь, хоть есть перед кем, а если чего не так, то купцов много, прогуляюсь, кое–чего и получше найду.

Задумавшись над словами, ни на каплю не поверил, что она собирается, что-то покупать. Так что, я любовался ей в волю, потихоньку добираясь и до еды. В голову один фиг ничего не лезло. А закончив, напившись и наевшись в волю, только и оставалось, что спросить:

– Значит говоришь, около двух сот лет хороших балов не было, – покосившись на стрельнувшею в меня девушку, поправился. – Я к тому, что скучно поди без хорошей еды, на свете-то.

– Почему это, –хищно улыбнулась мне Лита, – мы, как и все питаемся, и ягодой, и грибами, и рыбкой вяленой, все что ни наесть. Чай не полукровки. Просто иногда, нужно нечто большее, чтобы насытиться. Или, наоборот, ненужно ничего. А для этого дураков хватает, – покосилась она выразительно на меня, перечисляя, – кто руки протянет или нападет, а кто и просто не уймётся.

Осмотрев оскалившуюся Литу, показавшую, что всех их ожидало, только и смог что на покоситься на клыки, проговорив:

– М–да? А я уж было вздумал, исполнить свой супружеский долг и накормить мою мышку. Но раз уж ничего не надо, – приоткрыл я ворот, где после сегодняшнего столкновения и не продолжительного полета была чуть кровившая ссадина, и сейчас потревоженная, пролившая струйку, – то я, пожалуй, пойду.

Заметив, как расширились зрачки у вампирши, и она тяжело задышала, только и смог разобрать от собравшейся с силами:

– Куда?

На что без обиняков и от ответил:

– Ну мало ли кто еще голодный ходит? А то прям душа за вас болит, думал все злые и угрюмые, а оказывается, голодные и балов нет.

На что только и услышал, от шибанувшей по столу супруги:

– Измена.

Задышав полной грудью, та крадучись подобралась ко мне, не спуская глаз. Мне же оставалось шевельнутся, чтобы меня сшибли с ног и доказали, кто тут главная вампирша моей жизни, присосавшись к царапине, но как-то нежно. И я уже не знал, кто кого развлекал с пьяна. Вампирша меня, оказавшись со всем своим великолепием в моих руках и упускать чего, прижав ту к себе, я не стал. Или я её нашим маленьким представлением, чему она как бы и поддалась. Но чего не ожидал, слыша, как трепещет сердце, бухая и разгоняя кровь, от попавшей в мои объятия хищницы её запаха, цветов с чем-то неповторимым. Не говоря об том, что её просто было приятно, поглаживать и ощущать. Так это того, что меня просто отрубит. И только, одна мысль успела задержаться в голове, что я где-то просчитался.

Лита.

Не успели, поиграть и приступить к делу, как северянина отрубило. Использование магии в таком объеме и переутомление не шутки, а тут еще и я присосалась. Может мы спешим? Хотя с моим то трёхсотлетним стажем безбрачия, можно и опоздать, мало ли чего случиться. Правильно человек говорит. С другой стороны, а за кого меня замуж– то выдали? Правда для вампиров, хватит и совсем другого знания, облизнувшись ещё чувствуя на губах сладковатый привкус его силы, крови, всего его, ибо личность влияет и на все остальное. Наградила паренька, чмокнув в щечку, до остального ему нужно будет еще дорасти. Оправив платье, зябко повела плечами:

– И может даже жаль, что это будет не так скоро…

Очередной день начался с боли, руки и ноги стонали, а кости просто выворачивало. На теле куда не потянись, повылазили ссадины и ушибы. Ну, а чтобы их осмотреть, приходилось шевелить больной до одури головой, которую потряхивало, как и всего остального меня. Да так что я не мог это сравнить, ни с одним из вечеров, в не такой что бы бурной, но все-таки молодости. А виновницы вчерашнего вечера по близости так и не наблюдалось. Но поразмыслив признал, что даже к лучшему, лишние шорохи и звуки, давили и ввинчивались на больной мозг. А если бы его еще и спрашивали, ух. Поморщившись от собственных рассуждений, углядел на столе, крынку молока. И поймал себя на том, что идея с женитьбой, бывшая фарсом по началу и желание выжить, перерастает в что-то большее. Или сказать иначе, мне это начинает нравиться. Может, конечно, у здешних дам менталитет другой. Как не крутись, а я загнусь намного раньше моей суженной, если вообще успею ей надоесть. А что до маленьких, шалостей, то их можно и спустить на самотёк, далеко обескровленный то, не уйдет. Правильно тесть говорил или его друг, что "все неприятности от полнокровия", нашему брату отлежаться бы и молочком отпиться. Усидев крынку, завалился обратно, стараясь не шевелиться и почти не дышать, достиг равновесия тела и души, или как там у китайцев дзен, в общем почти достичь просветления. Не заметив, как в комнату влетела Лита. Сегодня она была сама жизнь, хищница, пантера и всем своим видом, показывала это. Обрядившись в нечто подобно закатав себя в кожу настолько, что с поскрипыванием той, сами собой скрипели мысли настраиваясь на другой лад, а глаза провожали все то, что было на их уровне. И только сообразив, как сердце забилось и состояние покоя бесследно исчезло. Мысленно застонал, "чтож ты со мной делаешь гадюка". Но у той были и свои, вопросы: