— А-ну стоять! — предостерегающе крикнул второй.

Прикрываясь обмякшим телом, как щитом, я повернулся к нему, и, дрожащими пальцами передвинув предохранитель в режим автоматического огня, полоснул длинной очередью по единственному оставшемуся на ногах силуэту. В ушах прогремел грохот, в ноздри шибанул запах пороха. Во вспышках выстрелов я мог видеть, как темный силуэт, издавая протяжный стон и сгибаясь, валится на землю. «Гром» в его руке выстрелил от инстинктивного движения пальца, но, кажется, ствол был направлен в землю.

— Быстро в машину! — заорал я.

Русский, которого я сжимал в объятиях, еще слегка барахтался, но я сдавил его горло стальной хваткой, и тот окончательно обмяк. Я сорвал с его шеи автомат, закинул за плечо. Бросился к Миро, легко подхватил худощавого брата на руки.

— Моя коляска, — завыл он.

— Плевать на нее!

К счастью, Петр сумел достаточно быстро выйти из своего жалкого состояния. Когда я грубо закинул Мирослава на заднее сиденье и плюхнулся следом, мужик уже был за рулем.

— Гони! — заорал я.

Двигатель заревел, и джип начал делать крутой разворот, мчась подальше от этого места. Нас бросало по салону, как тряпичные куклы. В этот момент позади раздались выстрелы. Одна из пуль звякнула о багажник. Стреляли в нас!

— О Дева Мария, Пресвятая Заступница! — исступленно бормотал себе под нос водитель, давя на гашетку, не разбирая дороги.

Сильным ударом приклада я выбил заднее стекло джипа, однако владелец был слишком напуган, чтобы возмущаться из-за порчи своего имущества. Высунув ствол из окна, я несколько раз нажал на курок, хотя и представить себе не мог, куда летят пули, ведь меня то и дело подкидывало к потолку. В ответ послышались другие выстрелы. Плюнув на свою бесполезную стрельбу, я склонился пониже, прикрыв собой Миро. Лязг металла возвестил, что, по крайней мере, еще одна пуля попала в машину. Однако внедорожник набирал скорость, и очень скоро скрылся за очередным пригорком.

Не знаю, как долго мы мчали сквозь туман в молчании, если не считать сбивчивых слов молитвы, которую бормотал водитель. Наверное, лишь через минуты две я решился выпрямиться, позволив сделать то же самое брату. Смуглое лицо цыгана сильно побледнело, а дыхание было тяжелым, однако бывший офицер «Рыси» остался спокоен — настолько, насколько это возможно для такой ситуации. Весь алкоголь выветрился из него, кажется, всего за минуту.

— Кажется, пронесло, — выдохнул я, инстинктивно улыбнувшись, как часто бывает после сильного стресса. — Пронесло, братишка!

Я любовно похлопал Мирослава по плечу и по щекам.

— Ты как? Ты в порядке?

— Кажется, слегка зацепило, — тихим, сдавленным голосом пробормотал он.

Миг спустя я уже лихорадочно вытаскивал из рюкзака фонарик. Включив его, я посветил на грудь брата, и с ужасом увидел темное пятно, растекающееся по униформе в районе правого плеча. О нет, нет, только не это!

— Выключите свет! — прервав на секунду молитву, злобно гаркнул Петр.

— Аптечку дай! — крикнул я в ответ. — И сбавь обороты, мы так разобьемся нахер!

— Да пошел ты!

— Где у тебя аптечка?!

— Я в порядке, — выдохнул Миро. — Дима, это ерунда, мне совсем не больно… не так, как тогда…

Мне пришлось трижды прикрикнуть на Петра, но я так и не добился от него аптечки. Тогда я сам перелез на переднее сиденье и начал лихорадочно рыться в бардачке. Моя голова то и дело ударялась о потолок, потому что джип продолжал нестись по ухабам без габаритных огней с непозволительной для таких дорожных условий скоростью. Посмотрев на перекошенное лицо водителя, трясущиеся губы и расширенные зрачки, я вдруг понял, что от пережитого ужаса тот находится в состоянии аффекта и мало что соображает.

— Да сбрось ты скорость, наконец! — ткнув его рукой в плечо, раздраженно прикрикнул я. — Мы давно оторвал!.. А-а-а!

Моя речь прервалась на полуслове, когда автомобиль, подскочив на очередном ухабе, вылетел за пределы проезжей части. Я закричал и инстинктивно закрылся рукой, видя сквозь лобовое стекло, как джип приближается к застывшему на обочине ржавому остову легковушки. За миг до удара Петр успел отвернуть руль в сторону, одновременно ударяя по тормозам. Не пристегнутый ремнем, я едва не вылетел со своего места. Скрещенными около головы руками я ударился о лобовое стекло с такой силой, что по нему пролегла глубокая трещина, а затем с такой же силой откинулся назад на сиденье.

— Черт возьми! — услышал я свой собственный голос.

У меня ушло несколько секунд на то, чтобы убедиться — кажется, все живы. Автомобиль, накренившись под углом 45º, зарылся носом в грязь придорожной канавы. Петр слева от меня натужно кашлял, потирая ушибленный до крови лоб. Обернувшись назад, я увидел, что Мирослав, тяжело дыша, растянулся на заднем сиденье.

— Вот дерьмо. Говорил же я, сбавь ход! — ругнулся я.

Оставалось лишь надеяться, что «славяне» не стали нас преследовать — иначе не пройдет много времени, прежде чем они наткнутся на наш автомобиль, застрявший в кювете. Так или иначе, брату требовалось немедленно оказать первую помощь, а затем уже думать над тем, как добраться до Олтеницы.

— Ты так и не сказал, где аптечка!

— В багажнике, — глухо пробормотал водитель.

Выбираясь из автомобиля, я заметил, что куртка на правом рукаве порвана и кожа под ней кровоточит от удара о стекло. Плевать! Сейчас не до моих царапин. Багажник оказался полон разного хлама, а лампочка в нем не работала. Посветив себе фонариком, я не без труда отыскал здесь аптечку, вид у которой был таким ветхим, будто ею не пользовались еще с довоенных времен. Не стоило и надеяться, что там найдутся современные средства для остановки кровотечения и ускорения заживления ран, вроде эмульсии RTX-16, которыми пользовались в Содружестве. Но хоть что-то же там быть должно!

— Подожди минутку, Миро, — приговаривал я. — Сейчас я тобою займусь!

Я сорвал с себя куртку, не обращая внимание на промозглый холод, и постелил на земле. Затем открыл заднюю дверцу и помог раненому выбраться из салона. Крови на его плече стало еще больше. Я попытался было снять с него куртку, но тот зашипел от боли и покачал головой.

— Нет, не надо. Лучше надорви. Глянь, есть ли выходящее отверстие. Если прошла на вылет — не страшно… — прошептал Миро.

Я быстро убедился, что ранение действительно было сквозным. Пуля вошла в тело под правым плечом, выше груди, и вышла напротив. Судя по боли, которую испытывал Мирослав при малейшем движении его правой руки, плечевой сустав мог быть поврежден. Однако жизненно важные органы, похоже, не задеты. Главное сейчас — наложить давящую повязку, остановить кровь. Обезболивающее тоже не помешало бы, но то, что я нашел в этой аптечке, сто лет назад просрочено. Да и сложно предсказать, как оно будет взаимодействовать с алкоголем, которого в крови у брата могло остаться еще немало…

— Все со мной будет в порядке, братишка, — слипающимися глазами следя за моими действиями, бормотал Миро. — Ты все правильно делаешь. Я смотрю, вас там в Содружестве здόрово готовят. Не хуже, чем нас в «Рыси»…

Оказанию первой помощи был посвящен длительный курс в полицейской академии — больше двухсот часов на протяжении всех четырех курсов. К счастью, этот курс еще свеж в моей памяти.

— Не говори много, дружище. Ты и так ослаб от потери крови.

— Ничего страшного. Знал бы ты, сколько я ее потерял тогда.

Петр наблюдал за нами все еще слегка потерянным взглядом, сидя на обочине. В руках у него дымила сигарета, огонек которой он прятал в ладони. Глаза водилы то и дело перемещались на дорогу, в ту сторону, откуда мы приехали. Однако оттуда, к счастью, пока еще не было ничего слышно.

Я постепенно успокаивался, понимая, что жизнь Мирослава, по-видимому, пока вне опасности. Моя повязка держалась идеально и хорошо останавливала кровь. Если он попадет в больницу в ближайшее время — с ним все будет в порядке.

Однако же в целом наше положение выглядело незавидным. Мы едва успели немного отъехать к западу от Генераторного, как из-за слетевшего с катушек водителя угодили в кювет. До Олтеницы отсюда — больше шестидесяти километров. В половину меньше — километров тридцать, по той же дороге — до Доробанцу. На беду, в разговоре со «славянами» я упомянул, что мы направляемся в Олтеницу. А дорога туда ведет всего одна.